Легко сказать — «ты справишься». А я даже переночевать в нашей с Сергонэлем спальне не смогла. Все здесь напоминало о нем. Плотно закрыв в нее дверь, я перебралась в другую комнату. Да и весь дом казался тихим, пустым, холодным и чужим. Заставить себя поесть я не нашла в себе сил и, как безвольная тряпка, неподвижно пролежала в кровати всю ночь, находясь в какой-то бездумной, безразличной дреме, между сном и бодрствованием.

А утром следующего дня, с большим трудом меня заставили подняться, одеться и отправиться в контору, только мысли о том, что если я не проявлю активной заинтересованности и не начну действовать, то в выходной день целый город может оказаться лишен привычного развлечения.

Александрэль, как всегда, оказался прав. В конторе был полный завал нерешенных проблем, неподписанных договоров, неучтенных денег, неутвержденных списков наездников и их ящеров, полная растерянность со стороны работников конторы, непонимающих, что же теперь делать и кто будет отвечать за работу Тотализатора.

Мое появление было встречено вначале сочувствующей тишиной. А потом, одобрительным гулом толпы народа заполнявшего всю дворовую территорию конторы, которому до сих пор никто не дал вразумительного ответа на вопросы — будут ли в ближайшие выходные проводиться Бега? В каком составе? Принимаются ли ставки на Тотализатор?

А где же Протасэль? — мелькнула у меня мысль, — ведь он же совладелец! Но думать об этом было некогда. Ситуация требовала от меня полного погружения в возникшие проблемы и быстрого принятия решений. В процессе работы, как-то незаметно, ко мне вернулся голос. Я заверила всех, что Бега будут проходить, и Тотализатор будет работать, как и раньше, тем самым немного успокоив толпу игроков и работников конторы.

В привычной рабочей обстановке — множества лиц, шума, гама, суеты, разговоров, вопросов и ответов, решения насущных проблем, в моей голове как-то отодвинулись на периферию сознания мысли и чувства, связанные с моей личной трагедией. Я даже не заметила, как наступил глубокий вечер.

Все самые срочные вопросы удалось разрешить, кроме одного. Пропала личная магическая печать Сергонэля, и подлинность билетов Тотализатора я подтверждала своей. Но без печати Сергонэля мне не доступны его вклады в гномьем банке. А таких вкладов у него было два.

Один вклад — личный. Чтобы снять с него деньги, нужны и магическая печать, и капля крови вкладчика. Если, как случилось сейчас, владелец вклада ушел за грань, и его крови больше не существует, то забрать деньги может наследник по закону или тот, кто указан в завещании, доказав свое право на наследство и предъявив личную магическую печать умершего, но не раньше, чем через год после смерти вкладчика.

Второй, банковский счет, был рабочим. На нем аккумулировались деньги Тотализатора, из которых выплачивались налоги, Призовые победителям, заработная плата работникам конторы. Оперировать этими деньгами можно было и без капли крови владельца вклада, достаточно только предъявить личную печать. Что, кстати, я неоднократно проделывала, по поручению Сергонэля. В таких случаях, он снимал со своей шеи шнурок, на котором висела его печать, и временно передавал ее мне.

Но в личных вещах Сергонэля, отданных охотниками Александрэлю, печати не было. И в рабочем сейфе ее не оказалось. Оставалась слабая надежда отыскать печать где-то в нашем доме. Ведь не мог же Сергонэль потерять ее на охоте? Она часто служит идентификатором личности, и все мы ее тщательно оберегаем.

Когда на небе уже зажглись яркие звезды, еле держась на ногах от усталости, я, уходя из конторы последней, закрыла за собой дверь, активировав заклинание магической защиты. Мысленно отходя от рабочей горячки, наклонилась, чтобы пристегнуть бегунки и замерла в этой нелепой позе, вдруг вспомнив, что надо поспешить домой, накормить наших с Сергонэлем ездовых ящеров. Кто же, интересно, этим занимался все прошедшие дни? И как я могла совсем выпасть из жизни, ни разу об этом не вспомнив? Но обдумать эти вопросы не успела. Рядом со мной, в поле моего зрения, появились мужские сапоги. Подняла голову и встретилась взглядом с Протасэлем.

— Здравствуй, Ариэль. Прими мои соболезнования, — тихо, с сочувствием в голосе, произнес он. И осторожно прикасаясь ко мне, но давая почувствовать силу своих рук, поддерживая, помог мне распрямиться. И я остро ощутила, как же мне не хватает сейчас чувствовать рядом крепкую мужскую поддержку.

Я молча кивнула в ответ, пытаясь избавиться от некрасивой и стыдной мысли о том, что, вот, Протасэль-то жив, здоров, а Сергонэля нет, почему не наоборот?

— Я пришел предложить тебе свою помощь. Ты сегодня наверняка убедилась, что тебе одной не справиться ни с сугубо мужской работой Тотализатора, ни с воспитанием сына, ни с одинокой жизнью.

— Я справлюсь, — односложно ответила я, не желая и не имея сил вступать с ним в долгие разговоры, и, уж тем более, принимать от него какую-либо помощь.

— Это не под силу ни одной женщине, — не допуская возражений, категорично возразил он. — Взять, к примеру, сегодняшний день. Ты весь день провела в конторе и, возможно, худо-бедно сумела навести хоть какой-то порядок. Но сама, при этом, весь день не пила и не ела. Верно? Вон, уже побледнела, похудела, осунулась. Долго ли ты так выдержишь, прежде чем свалишься от истощения? А твой ребенок, вообще, не видел тебя сегодня целый день. Если ты и дальше продолжись так себя вести, он вскоре забудет, как ты выглядишь. Какая же ты мать, если бросила его на чужие руки?

— Что ты от меня хочешь? — устало спросила я, чувствуя, как снова возвращаются, засевшие в груди, чувства тоски и вины.

— Вначале, накормить. Снимай свои бегунки и садись в мой фаэтон. Поедем в какой-нибудь ресторан, пока они все не закрылись, поужинаем. — То ли почувствовав, недаром же он Ментальный маг, то ли просто заметив в моем лице, протест, он тут же добавил: — Заодно, обсудим деловые вопросы. Ведь я же совладелец Тотализатора и не могу остаться в стороне от того, что здесь происходит. Видимо, настало время объединить весь Тотализатор города под единым руководством.

— Ладно, — обреченно согласилась я, понимая, что на такой разговор он имеет полное право.

Усевшись в ресторане за двухместный столик и сделав заказ, я через силу заставила себя вновь настроиться на рабочую волну и сразу же перешла к делу:

— Ты как-то хочешь изменить сложившееся фактическое и правовое разграничение владения Тотализатором? Или изменить в свою пользу процент прибыли? На каком основании? Или хочешь выкупить у меня весь Тотализатор и стать единственным владельцем?

— О делах чуть позже, — остановил он меня. — Ешь. И ответь мне на вопрос. Все эти дни, я наблюдал за тобой со стороны, и вижу, как ты болезненно переживаешь смерть Сергонэля. Почему? Я обладаю Ментальным Даром, меня трудно обмануть, и я знаю, что ты его не любила. С твоей стороны этот брак был расчетом. Ты получила деньги, ребенка, секс. И сейчас лишилась лишь последнего. Но это легко поправимая потеря. Вокруг много мужчин, готовых тебе в этом помочь.

— Протасэль, не хочу обсуждать это с тобой. Ты все равно не поймешь. Давай лучше, и правда, поедим, — ответила я, заметив, что сегодня, впервые за последние десять дней, я чувствую запах и вкус пищи и даже, вроде бы, хочу есть.

— Давай, — взяв в руки столовые приборы, согласился он и, действительно, замолчал.

Когда мы в напряженном молчании закончили ужин, время уже было слишком позднее, и в зале ресторана не осталось ни одного посетителя.

— Неудобно задерживать хозяина, лишая его законного сна, — сказал Протасэль, обводя взглядом пустое помещение, неярко освещенное живыми светлячками. — Придется тебе пригласить меня на бокал вина, чтобы мы могли поговорить о деле.

Это предложение мне не понравилось. Но представив себе, что, иначе, мне завтра вновь придется встречаться с ним, я, соглашаясь, обреченно кивнула.