– Хорошего… э… дня. – Хозяйка растерянно смотрела вслед ребятам, которые, вежливо попрощавшись, ретировались из гостиной.

Арчи проводил друзей до двери.

– Я рад, что вы отыскали часы, – сказал он. – Однако я по-прежнему не могу объяснить, как я мог их не заметить.

– Никто не совершенен, – беспечно обронил Люциус. – Может, стоит проверить твою оптику.

Мысль о возможной неисправности пришлась автомату явно не по душе.

– Может, мне и в самом деле пора в мастерскую. В последнее время я, кажется, допустил сразу несколько ошибок. О боже.

– До свидания, Арчи, – попрощался Люциус, но механический дворецкий уже закрыл за ними дверь с крайне озабоченной миной.

– Ну что? – поинтересовался Люциус у Харольда и Тео, когда они вышли на улицу. – Есть успехи?

Оба покачали головой.

– Или эктометр мистера Карнаки – сплошное надувательство, – подавленно проговорил Харольд, – или Арчи уничтожил во время уборки все следы эктоплазмы.

– Я опять ничего не почувствовала, – добавила Тео.

– Значит, заклинания мистера Карнаки не сработали? – спросил Себастиан. – Это выставляет его в невыгодном свете. Возможно, мы всё-таки напоролись на мошенника.

– Не думаю, – возразила Тео. – Мадам Петровска не мошенница. Она бы не стала рекомендовать нам Карнаки, если бы не доверяла ему. Нет, наверное, я просто что-то неправильно сделала. Но у нас остался ещё один многообещающий адрес – не считая тех явлений на улице и на берегу Темзы. Давайте ещё раз попытаем счастья. До ужина успеем.

– Да, пожалуй, так мы и сделаем, – согласился Люциус, хотя его пыл порядком подостыл. – Я тут ещё подумал, что можно завтра наведаться в египетское отделение университета. Мне вспомнилась история о проклятии фараона, которую рассказывал нам Фарнсуорт, Харольд. Надо поговорить с кем-нибудь, кто может нам ответить, в самом ли деле такое проклятие вызывает духа.

– А давайте спросим профессора Бримблвуда, – предложил Себастиан, указывая прямо перед собой. – Вот он как раз идёт.

– Что-то рано, – удивился Харольд.

– Может, он сегодня пораньше освободился, – с усмешкой предположил Люциус, вспомнив, что профессор тоже перебрал вчера фруктового пунша.

– Ой, что это за сборище перед моим домом? – удивился добродушный учёный.

Люциус снова поднял вверх карманные часы Харольда и повторно рассказал вымышленную историю. Потом он взял быка за рога:

– Скажите, профессор, а что произошло с мумией?

– О, я забрал её в университет, – отозвался Бримблвуд. – Пусть над ней поработают студенты, а останки потом сожжём.

– Сожжёте? – растерянно переспросил Люциус. – Разве эти мумии – не ценные археологические находки?

Бримблвуд отмахнулся:

– Незначительные чиновники – нет. Останки фараонов мы бы, конечно, сохранили. Но Мантухотеп не был кем-то особенным, хоть он и сын жреца.

– Прошу прощения, сэр, – вмешался Харольд, – но не могли ли ваши действия вызвать гнев Мантухотепа? Не настигло ли нас проклятие мумии?

Профессор удивлённо посмотрел на мальчика:

– Проклятие?..

– Ну, вы же знаете, что вчера произошло, – ответил за друга Люциус. – Горничной внезапно явился призрак.

Бримблвуд уставился на них и расхохотался:

– Боже мой, что натворил этот старый Фарнсуорт. Он что, и вам рассказывал о проклятии мумии? – Профессор с улыбкой покачал головой. – Он напугал этим половину гостей.

– А как же явление призрака? – настаивал Харольд.

Бримблвуд посерьёзнел:

– Милый мой мальчик, что бы ни произошло с дорогой Эммой, но призрака она точно не видела. А если бы ей и повстречался призрак, то, скорее, не Мантухотепа, а моей блаженной бабушки Августины, которая умерла в этом доме, прожив долгую и счастливую жизнь. Я уже сорок лет занимаюсь расшифровкой древнеегипетских надписей и ещё ни разу не сталкивался с проклятием, вызывающим духов. Иногда упоминается гнев богов, или расхитителям гробниц сулят смертные муки, но это всё пустая болтовня. Призраков, которых мы знаем по древним сказаниям и современным бульварным романам, в Древнем Египте вообще не существовало. А теперь позвольте откланяться. Боюсь, вечером мне ещё предстоит невыносимо скучный поход в театр.

Друзья, попрощавшись с профессором, направились к ближайшей стоянке паровых кебов.

– Похоже, мы попали впросак, – вздохнул Люциус.

– Не совсем, – заметил Харольд.

Люциус вопросительно посмотрел на друга.

Тот торжествующе поднял палец:

– По крайней мере, теперь мы знаем, что охотимся не за Мантухотепом. Меня это успокоило, потому что мумия вчера была просто жуткой.

В этом Люциус не мог с ним не согласиться.

Небо над Лондоном затянули тёмные дождевые тучи. Поднялся необычно холодный для этого времени года ветер. Вдали уже громыхало, и тротуары древней метрополии на Темзе быстро опустели.

Люциус, глядя из окна парового кеба на неуютную улицу, покачал головой.

– Пожилая дама? – спросил он уже не в первый раз. – Какое привидению дело до пожилой дамы?

– Ты неправ, – возразил сидевший напротив него Себастиан, мрачно улыбаясь. – Духам нет дела до людей, которым они являются. Они не выискивают свои жертвы целенаправленно. Они просто им являются.

Что-то в этом было. И всё же Люциусу это казалось странным, хотя он и не мог объяснить причину своего растущего скепсиса.

Четверо друзей из «Воронова гнезда» направлялись к некой леди Гвендолин Армстронг. Она была вдовой и жила на средства, унаследованные от покойного супруга, известного армейского генерала. И жила, говорят, неплохо: её дом находился в одном из богатых кварталов Лондона и был, по слухам, древнее и роскошнее других. Примерно неделю назад миссис Армстронг заявила в полицию, что у неё в доме творится что-то неладное. В Скотленд-Ярде не поверили её рассказам, и тогда леди Армстронг обратилась в газету. А Сэмюэл Блайз с готовностью взял её историю на карандаш – ведь она дала ему пищу для публикации очередных небылиц. Когда они были в архиве «Таймс», Люциус сам читал этот текст. Ещё тогда он удивился. «Пожилая дама» – звучит не слишком увлекательно. Разве призрак не стал бы искать более достойные цели? Но, может, Себастиан прав: что, если Люциус слишком много думает, а призраки действуют нелогично.

– Вы только поглядите, – изумился Харольд, когда кеб, доехав до места назначения, остановился. – Ребята, да это же маленький дворец!

Юный изобретатель не преувеличивал. У Люциуса округлились глаза при виде этой усадьбы. Дом леди Армстронг был в несколько раз больше дома 221-б на Бейкер-стрит, и даже клуб Майкрофта уступал по величине этому имению. Тёмный кирпичный фасад украшал каменный орнамент, напоминающий церковный, и высокие окна, за которыми, казалось, ничего не шелохнётся, подкрепляли это впечатление. За открытыми воротами начиналась мощёная садовая дорожка, которая упиралась в три широких ступени у входа в здание – двустворчатой двери из ценной древесины с серыми колоннами по бокам. На стене рядом с дверью на плетёной верёвке висел колокольчик.

– Ну что, звонить? – спросил Себастиан, когда друзья высадились из кеба и подошли к двери. Его рука застыла перед верёвкой колокольчика.

Тео шагнула вперёд и решительно дёрнула за верёвку.

– За этим мы сюда и пришли.

За порогом раздался звон – не слишком мелодичный, зато громкий. Потом долгое время ничего не происходило.

Всё, что слышали дети, – как медленно надвигается летняя гроза, предвещая скорое наступление вечера, и завывает ветер.

Себастиан растерянно посмотрел на Тео:

– Попробуем ещё раз?

– Подождём, – возразила девочка. – Дом большой – пока дойдёшь до двери…

Прошла ещё минута, и Себастиан снова потянулся к верёвке. Он как раз хотел сильно её дёрнуть, как дверь резко распахнулась.

На пороге стоял мужчина – худой как жердь, с лысиной, острым носом на вытянутом лице и опущенными уголками рта. Он был в чёрной ливрее дворецкого и, судя по строгому выражению лица, не привык, чтобы гости являлись без предупреждения.