Предметом для анализа и выработки технологических приемов становится каждая мелочь: где повышение/понижение интонации, где ускорение или замедление, где интонационная запятая вместо написанной точки, где интонационное двоеточие. Очень удобно пользоваться при этом итальянскими терминами из арсенала музыкантов и певцов: crescendo, legato, forte etc.

И тут мы подходим к одному из важнейших профессиональных приемов – владению перспективой.

Одна из наиболее распространенных ошибок не только начинающих исполнителей и любителей с многолетним опытом, но даже профессиональных актеров – они читают, тщательно отыгрывая каждую точку, то есть понижая интонацию к концу предложения. Предложение – точка, предложение – точка. Порой создается ощущение, что после каждого предложения нас уже встречает финал истории.

Дело в том, что наш мозг привык воспринимать точку, как окончание мысли, он честно к этому приучен. Но фокус в том, что для формирования законченной мысли при чтении вслух точка в зависимости от контекста превращается в интонационную запятую или двоеточие. Фактически вам перед исполнением необходимо прописать собственную пунктуационную партитуру поверх той, которую прописал автор. Исполнить точку следует только в конце мысли!

И тут возникает прямая аналогия с музыкой. Речь – это та же музыка. Она строится по тем же законам. У мысли, которую мы облекаем в слова, есть начало и конец, есть экспозиция, развитие, кульминация и развязка. Мы выбираем нужные слова в нужном порядке, чтобы собеседник понял нас максимально точно и чтобы общение было гармоничным. По такому же принципу строится и музыка.

Вообще, полезно повнимательнее понаблюдать за тем, как разговаривают люди в жизни. Ведь они при этом себя не слушают, не оценивают, как звучат со стороны: они занимаются делом, пытаются донести мысль до vis-а́-vis, апеллируют с сердцу, к чувствам, к разуму и так далее. Если молодой человек, скажем, познакомился с девушкой, он что, разве начинает слушать себя, как он звучит? Нет, он, прежде всего, будет добиваться ее улыбки, взаимной симпатии. И если мы не улавливаем то, как общение происходит в жизни, мы не сможем воспроизвести это у микрофона.

Слушатель должен буквально физически ощущать, что за произносимым предложением уже стоит следующее, оно теснит предыдущее и стремится занять свое место для более полного донесения мысли. Слушатель должен чувствовать, что у вашего повествования есть перспектива, есть что-то, куда ему следует идти за вами дальше. Для этого вы должны эту перспективу интонационно удерживать, потому что, если вы будете вести слушателя от точки до точки, у него не возникнет ощущения далекого горизонта, та самая перспектива пропадёт. Он будет вместе с вами честно упираться в кирпичную стену на каждой точке. В конце концов, он устанет биться лбом, начнет отвлекаться, терять мысль, и – до свидания, спасибо за прослушивание!

Ещё раз повторю, понижение интонации «в точки» к концу каждого предложения – недостаток не только любителей, но и многих профессионалов. Всем есть, куда расти.

– Люда, не ставь точки, – кричал Петр Фоменко на репетиции Людмиле Максаковой, – и не играй в пол! К земле, что ли, привыкаешь? Успеется! А точек вообще не должно быть, фраза стремится, летит, живая, как моль, до аплодисментов, когда ее захлопают насмерть!

Справедливости ради замечу, моё утверждение, что мысль обычно заключена в одном абзаце, работает не всегда, вам не стоит воспринимать это как незыблемое правило. Так бывает чаще всего, но порой особая авторская форма диктует и другие правила. Например, я однажды имел честь начитывать довлатовский «Заповедник». И вот там я поначалу спотыкался на каждой точке, мне казалось, что в этих маленьких абзацах на три предложения заканчивалась мысль. Но это было далеко не так, и мне пришлось провести большую предварительную работу, составив свой собственный пунктуационный рисунок – там одна мысль могла вбирать в себя и два, и три абзаца, и даже пять. Только внимательный предварительный анализ текста с лупой, а то и микроскопом, помогут вам найти верное решение. А найти его необходимо.

Запомните, пунктуационная точка чаще всего – это интонационная запятая, реже – двоеточие или многоточие. Интонационные точки следует ставить исключительно на словах, как бы опускающих занавес в конце мысли/сцены.

Идем далее. Когда текст разделен вами на смысловые блоки, необходимо создать между ними мостики, чтобы начитка не воспринималась как разнородные куски. Это уже более широкая перспектива: не для отдельных мыслей, а для произведения в целом. Вам в этом поможет произнесение про себя вводных словосочетаний перед началом каждого блока.

Схема этого приема такова. Начинается мысль, в которой вы, удерживая перспективу, идете через интонационные запятые и интонационные двоеточия к точке. Мысль окончена. Далее вы в зависимости от контекста следующей мысли можете произнести про себя что-то вроде «Вместе с тем…», «Мало того…», «Но по сути…», «А тем временем» и так далее. Понятно, что этого мостика нет в тексте, но вам, как исполнителю, он может помочь органично перетечь к следующему смысловому блоку. Удобно – произносите про себя и подхватывайте эту интонацию вслух согласно тексту, неудобно – произносите вслух без стеснения, но обязательно с люфт-паузой, чтобы потом легко отрезать это на стадии монтажа.

Взгляните на этот отрывок из «Сказки» Даниила Хармса.

– Вот, – сказал Ваня, кладя на стол тетрадку, – давай писать сказку.

– Давай, – сказала Леночка, садясь на стул.

Ваня взял карандаш и написал:

«Жил-был король..

Тут Ваня задумался и поднял глаза к потолку. Леночка заглянула в тетрадку и прочла, что написал Ваня.

– Такая сказка уже есть, – сказала Леночка.

– А почем ты знаешь? – спросил Ваня.

– Знаю, потому что читала, – сказала Леночка.

– О чем же там говорится? – спросил Ваня.

– Ну, о том, как король пил чай с яблоками и вдруг подавился, а королева стала бить его по спине, чтобы кусок яблока выскочил из горла обратно. А король подумал, что королева дерется, и ударил ее стаканом по голове. Тут королева рассердилась и ударила короля тарелкой. А король ударил королеву миской. А королева ударила короля стулом. А король вскочил и ударил королеву столом. А королева повалила на короля буфет. Но король вылез из-под буфета и пустил в королеву короной. Тогда королева схватила короля за волосы и выбросила его в окошко. Но король влез обратно в комнату через другое окно, схватил королеву и запихал ее в печку. Но королева вылезла через трубу на крышу, потом спустилась по громоотводу в сад и через окно вернулась обратно в комнату. А король в это время растапливал печку, чтобы сжечь королеву. Королева подкралась сзади и толкнула короля. Король полетел в печку и там сгорел. Вот и вся сказка, – сказала Леночка.

– Очень глупая сказка, – сказал Ваня. – Я хотел написать совсем другую.

– Ну, пиши, – сказала Леночка.

Как следовало бы исполнить этот монолог Леночки, в котором она рассказывает о содержании сказки?

Здесь – прекрасное упражнение для «прокачки» сразу двух умений: держать перспективу и выявлять, чем живет персонаж. Забудьте про сам текст, про написанные буквы и точки. Леночка явно не стремится раскрасить каждое слово и прочувствовано поделиться бытовой драмой из жизни коронованных особ. Она стремится донести до Вани мысль: она уже это читала! «Стой, я знаю, знаю эту сказку! Там происходит то-то и то-то, я ее читала, точно читала!» Транслировать такую мысль нельзя, если ты размеренно и «с выражением» будешь живописать всю эту королевскую эквилибристику с мебелью, интонационно ударять в те места, где герои сказки особенно жестоки друг другу, педантично отыгрывая каждую точку. Это все одна мысль, здесь на самом деле нет ни одной точки, здесь нет никакой эмоциональной окраски самих событий. Представьте, как эта Леночка торопливо, скороговоркой говорит Ване: «Я уже это читала, я знаю, знаю что там дальше! Он сделала то-то и то-то, а она в ответ то-то и то-то, а он, в свою очередь, то-то и то-то – и так до конца!». Произнесите это вслух. И теперь на мелодию этой фразы положите текст хармсовского монолога, заменив все точки интонационными запятыми и добирая на них дыхание. Вот так вы удержите перспективу и выявите (исполните!) то, чем живет персонаж. И текст при этом никуда не денется.