— Что это? — Рычал этот полоумный. — Всему когда-нибудь приходит конец, похоже, он наступил не только моему терпению, но и тебе заодно. Считай это призовым бонусом в подарок. — И кинулся на меня, норовя схватить. Ха-ха, не тут-то было. Я ловко перескочила через кровать и, выскочив из комнаты, захлопнула дверь. С внешней стороны замка не было, поэтому пришлось держать дверь руками, опираясь на неё при этом всем весом.

— Перед смертью у всех есть последнее желание! — В панике кричала я.

— Свое ты истратила! Оно красуется на моем лице!

— Остынь и объясни, что произошло! Русалки приобрели ноги и явились по твою жалкую мерзкую душонку?

— Ах ты, гадкая девчонка! Сейчас я до тебя доберусь, тогда и моим мучениям тоже придет конец! — Его рука уже начала протискиваться в образовавшийся проем. Ну и силища. — Ты что мне в еду положила?

Моя память, предательница, тут же нарисовала картинку, где я выливаю зелье для прыщей в порцию Данте. И тут меня прорвало, я истерически залилась смехом. Пусть придушит, но я на это посмотрю.

Вопреки моим ожиданиям, никто меня не собирался душить. Пока. Я, продолжая смеяться, как последний псих, открыла глаза и уставилась на лицо Данте. И засмеялась ещё заливистей, для пущего эффекта стуча по полу рукой. Лицо было покрыто огромными гнойными прыщами, причем урожай был на славу, колосок к колоску.

— Вау! Ты отлично выглядишь, теперь тебя надо лысым сделать и будешь вылитый некромант! — В перерывах между приступами смеха выдавливала я из себя.

Данте уставился на меня с приподнятыми бровями, видать решил, что я и без его помощи увижу свет в конце тоннеля. Нет, дорогой, таким зме… девушкам как я, смерть не грозит. Мы живучие, как тараканы.

— Чтобы через минуту этого не было, иначе я за себя не отвечаю! — Ой-ой, какие мы грозные. С таким лицом только доказывать, что солнце встает на западе. — Ты слышишь меня?

— Кого ты пугаешь, прыщавый подросток? На колени, и может быть тогда… — Я постучала указательным пальцем по губам и сделала задумчивое лицо. — Нет, даже тогда я не буду вырывать репки из твоих грядок.

— Женщина, ты, похоже, не поняла, что от синевы до тебя один прыщ. — Тихо и грозно. А главное эффектно! Я даже испугалась. На секунду.

— Ладно, я тебе помогу, но это первый и последний раз. Следи за тем, что ты ешь и что пьешь, береги своё здоровье. — Похлопала его по плечу. — Я не всегда буду в таком хорошем настроении, чтобы тебе помочь.

— Пошла! — Меня буквально втолкнули в комнату. Вот тиран.

— Прям как кобыле. Тяжело тебе в жизни придется без чувства юмора. — Я сочувственно покачала головой.

— Мазь! Траву! Воду! Или что там у тебя, но чтобы через секунду всё исчезло! — Уселся в кресло и уставился в окно.

— Может лучше оставить тебя в твоих терзаниях? Забейся в угол, порыдай, многим девушкам это помогает. — И как бывает в таких ситуациях, о том, что я перегнула палку и вытащила красную тряпку неподалеку от маячившего быка, я поняла в последнюю секунду, когда взбешенный и безумный Данте прижал меня к стене. Его дыхание было сбивчивым, будто он пробежал несколько километров. А в глазах горел яростный огонь. Я испуганным зверьком взирала на кобру, решившую полакомиться глупой и легкой добычей.

— Ты невыносима. — Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. Но было уже поздно, так как мой мозг лихорадочно искал выход, он его и нашел в виде горшка с розой (Я её так долго искала! Она фиолетовая! Их так мало в Андиарии). Моя рука уже действовала чисто по инерции. Я слишком поздно поняла, что он лишь пугал меня, а Данте слишком поздно понял, что я не из тех, кого следует пугать. Лучше сразу прибить.

— Черт, ненормальная! Дура! — Горшок сломался, и земля высыпалась ему на волосы, а роза красиво восседала на верхушке головы Данте. Вот в таком виде, с розой на голове и землей в волосах он вылетел из комнаты, при этом выражаясь такими эпитетами, что ему позавидовал бы сам придворный сапожник.

***

В это же время в тронном зале…

Обменявшись приветствиями и дружелюбными пожатиями, короли вспоминали старые времена и молодость. Слуги едва успевали наполнять бокалы вином, а порой и чем покрепче. Когда друзья дошли до состояния «Весело, но отчего-то грустно», король Волчьей Долины предложил взаимовыгодную сделку.

— Адриан, друг мой, я слышал, что Алые Земли теряют былое величие, и я знаю причину. Смерть твоей жены выбила тебя из колеи, но королевству нужна помощь. — Бенедикт сделал паузу и, отсалютовав бокалом, залпом допил остатки алкоголя, чем воспользовался Адриан.

— Мне не нужна помощь, я сам найду выход. Я не настолько беспомощен. — Стукнув своим бокалом о стол, прогремел король, от чего вино расплескалось на стол и стало похоже на запекшуюся кровь.

— Обижаешь Адриан, я лишь хотел предложить помощь, но выслушай. Если мы объединим королевства, то Алые Земли вернутся на тот уровень, на котором и были изначально. — Снова выжидающая пауза. Король Алых Земель понимал, что друг прав, да и плохого он ему желать не мог, поэтому, потерев переносицу, король вздохнул и сдался.

— Что ты предлагаешь?

— В Волчьей Долине подрастает молодой принц, а в Алых Землях принцесса…

— Я тебя понял. — Грубо перебил Адриан. — Старая сказка, со старым сценарием. А как же моя дочь? Я не буду заставлять её.

После этих слов шестнадцатилетний парень, случайно пробегавший мимо, застыл и напрягся, прислушиваясь к разговору.

Смех Бенедикта разрезал возникшую тишину в тронном зале.

— Никто не будет её заставлять, она сама в него влюбится, Адриан. Скоро и мой сын пожалует в гости вместе со мной. Мы у тебя немного задержимся, а Эрик сделает свое дело.

— Какое это такое дело? — Гневно прогремел Адриан. Бенедикт снова рассмеялся.

— Ну, уж точно не то, о котором ты подумал мой друг.

И король Алых земель согласился, брак был выгодой для обеих сторон. Принц, по словам Бенедикта, не был обделён внешностью, да ещё и будет учиться вместе с ней в Академии Магии. Срок свадьбы был назначен на окончание её обучения. К тому времени она должна была быть влюблена в наследного короля. И все довольны, все счастливы и у всех все хорошо. Вот только для юноши, стоявшего у дверей, это прозвучало не столь радостно. Что-то на грани сознания кольнуло его в сердце и тому стало паршиво. «Что это? Испуг? Но почему?» задавал себе вопрос юноша. Руки сами потянулись к розе, торчавшей у него из головы. Фиолетовая — констатировал парень — редкая. Надо не дать ей погибнуть. Забыв обо всем, а может и, отвлекаясь от непонятного чувства, Данте забежал в свою маленькую комнату на первом этаже, положил розу на стол и побежал к садовнику за новым горшком, чтобы собрать землю и заново посадить цветок.

— Я спасу его. — Твердил себе юноша. — Спасу. Обещаю.

Глава 6

Эсстеретта.

Это было бы на крайняк странным, если бы не смотрелось так дико и ужасно. Он не реагировал не только на мои слова, но и на действия. Я его и дергала, и трепала, и пинала (каюсь!), ни-че-го. Ноль эмоций. Лишь ходил со злой и мрачной миной на лице. И все время что-то бормотал, ей-богу бабка старая, что живет на опушке леса и имеет дом с куриными ножками. К слову, очень добрая и милая пожилая женщина. Но для полного сходства осталось зубов лишить, чтобы шамкал поправдоподобней. А что? Идея! Я уже который день преследовала его, ходя за ним по пятам. Сегодня не было исключением. Но посмотрев на безразличный, хмурый и задумчивый взгляд Данте, устремленный в лес, идея выбить зубы показалась кислым лимоном, вроде бы острые ощущения, но не такие приятные.

Впервые в жизни я познакомилась с депрессией матушкой. Не хотелось ничего вытворять. Меланхолия постепенно завладевала разумом, а тот в свою очередь помахал мне ручкой.

Кстати, о Барсике. Два года назад, я резвой и веселой козочкой скакала к папиному «кабинету», где он работал не покладая рук (Ну, как сказать работал…Разве что рук не отрывал…от рома), счастливая донельзя. И тут ко мне пришел Облом. Да-да, по банальному закону жанра. Со слов Данте, я была злобным извергом и живодером, который в тайне носит план о порабощении мира, а начать решила с его ручного котика, превратив бедняжку в коврик. Естественно, сама обвиняющая сторона не присутствовала, опасаясь кары «Рыжеволосого чудовища». А папа был соучастником заговора. Так вот, к чему я, Барсика у меня нахально отобрали. Больше я его не видела. Зато мстя моя была страшна. Во всем замке пропал всевозможный алкоголь. Папу я простила, все же родной человек, а Данте я мщу по сей день. Барсик был единственной отрадой в моём маленьком и хрупком мире, ранимой маленькой девочки…Очень ранимой.