— Верно рассуждаешь, дорогая Зинаида Ивановна, — весело заметил Сергеев, еще не очень веря в удачу. По описаниям сторож рыбацкого стана Митрофаныч видел в районе Новониколаевского Хрыча, а это значило, что может оказаться неподалеку и Саломаха. А может и не оказаться…

— Ты вроде обрадовался? — спросила наблюдательная Гриценко. — Парень-то этот знакомый тебе или бывал у вас?

— Вот найдем его и узнаем. А найти надо.

— Мне, что ли, поручаешь? — совсем расстроилась Зинаида Ивановна. — Или Митрофаныча на службу берешь?

— Сейчас все на службе, — вздохнув, ответил Сергеев. — Даже те, кому восьмой десяток пошел. С Митрофанычем повидаться неплохо бы. Примерно знаю, где тот бочажок с чистыми ключами, рыбацкая хата-сторожка возле него… Так что, если не возражаешь, прямо сейчас и поедем. Позвоню только в управление, узнаю, как там с машиной.

Зинаида Ивановна искренне обрадовалась:

— Вот удача! А я еще думала, как в такую даль добираться?

— Укладывай, что еще не уложила, — сказал Сергеев. — Примерно через полчаса и поедем.

Сергеев знал не только стан этой рыболовецкой бригады, но и самого сторожа Колотова — в прошлом участника гражданской войны, дравшегося в тридцатые годы с басмачами в Средней Азии. Человек он верный и смелый: не побоялся в такое время остаться в сторожке, когда уже к Дону подступила война. Да еще вот берет к себе родственницу из города… Есть ли у Колотова оружие? Возможно, есть. А если нет, то не мешает на всякий случай оснастить его хотя бы охотничьим ружьем — пригодится в критическую минуту.

Сергеев заехал домой, взял свою тулку-двустволку, патроны с картечью, коробку пыжей, банку пороха, свинцовые пули, выписал в управлении разрешение, доложил обо всем заместителю начальника управления по милиции Бирюкову Николаю Васильевичу.

— Гляди, отвечать тебе, — не очень охотно подписывая разрешение на охотничье ружье, ответил тот. — Мы огнестрельное оружие у всех отбираем, а ты выдаешь. Не ошибись.

— Выдаю, потому что знаю человека. Живет он в такой глуши, что могут к нему наведаться не только наши.

Уложив имущество Зинаиды Ивановны в кузов полуторки, которая шла с каким-то грузом в направлении Новониколаевского хутора, Сергеев проводил до стана свою соседку, убедился, что Василий Митрофанович именно тот Колотов, с которым виделись они в городе, в доме, где жил Сергеев, на лестничной клетке.

Встретил его высокий старик с прокаленным на солнце лицом, не очень морщинистым, сначала отнесся к визиту настороженно, однако, узнав соседа Зинаиды Ивановны, даже обрадовался. А когда Сергеев, расспросив о Хрыче, передал ему ружье, охотничий припас и разрешение милиции, то и совсем отошел.

— За то, что вспомнили, и за уважение — спасибо, — с достоинством сказал он. — Трехлинейка, конечно, привычнее, однако и ружье сгодится.

Пока Зинаида Ивановна на правах хозяйки хлопотала у летней плиты, сложенной под открытым небом, жарила на сковородке только что пойманных в бочаге сазанчиков, Сергеев с Колотовым обошли стаи, прикидывая, может ли это временное рыбацкое жилье привлечь внимание вражеских лазутчиков или лихих людей и что надо сделать, чтобы обеспечить его оборону.

— На всякий случай вырою окоп, — сказал Митрофаныч. — Бомбить меня немец вряд ли надумает, а пострелять, может, придется, если какой вражина на мою халупу позарится. Так что оборону мы, как надо, обеспечим… А насчет того парня, что ты опрашивал, к кому приходил и зачем, в хуторе, может, кто и знает: приблудный он какой, шнырил, где что плохо лежит, а может, и есть тут кто у него.

— Не слыхал, из-за чего сестры Гриценко не поладили? — спросил, как бы между прочим, Сергеев.

— А кто их знает? Бабьи дела разве поймешь? Одна другой что-нибудь не купила, а у этой нос не такой. Вот и не поладили.

— Тоже верно. Однако, присмотрись… Если Зинаида к Евдокии всего-то за четыре километра ни разу не наведается, тоже ведь должна быть причина?

— Думаешь, есть кто у Дуни? — напрямую спросил Колотов.

— Сказать точно не могу, был я у нее, ничего такого не заметил, а только с одного разу не все разглядишь.

— Понял. Ушами хлопать не буду.

— Ну а как тебе новый начальник райотдела?

— Это Мишка-то, Ушков?

— Знаешь его?

— А кто ж его не знает? Нашенский он. Парень старательный, да не все сразу ухватишь…

Отметив про себя, как уверенно держится Колотов, Сергеев невольно подумал: «Наверняка есть у тебя и трехлинейка где-нибудь на чердаке под крышей: военный человек в такой глуши без винтовки жить не будет». Ну а если нет винтовки, хватит для обороны и ружья.

— Ты вот, парень, на машине все разъезжаешь, — спросил Василий Митрофанович. — На коне-то хоть сидел когда?

— Считай, почти вся срочная служба прошла на коне, — ответил Сергеев. — Призвали в тридцать втором, зачислили в 20-й полк ГПУ и марш-марш легким аллюром вдоль дальневосточных границ. Монгольские лошадки вроде маленькие, мохнатенькие, а выносливые, устали на них нет. Больше пятисот километров тогда проехали, помогали нести службу погранзаставам.

— Вот это другой разговор, одобрил Митрофаныч. — Раз служил в кавалерии, значит, дело понимаешь, я с первого глазу тебя приметил: «Наш, думаю, человек»…

Прежде чем вернуться в Сталинград, Сергеев заехал на хутор Новониколаевский, повидать начальника райотдела лейтенанта Ушкова. Беспокоить Евдокию Гриценко не стал.

Доложил ему бледный после госпиталя, худой лейтенант в милицейской форме с рукой на перевязи, сообщил, что в «районе без происшествий», выслушал инструктаж насчет возможного повторного визита Хрыча, что может быть косвенным признаком присутствия в округе его сообщника Саломахи. Сергеев попросил Ушкова навещать иногда старика Колотова, оставшегося на рыбацком стане, и вернулся в город.

Прошло несколько суток. Положение на фронтах с каждым днем становилось все тревожнее. В Сталинграде и области действовали не только истребительные отряды народного ополчения, была уже сформирована и проходила усиленную боевую подготовку 10-я стрелковая дивизия НКВД под командованием полковника Сараева. Ядром дивизии вместе с прибывшими с фронта уральцами и сибиряками стали посланцы города и прилегающих районов. Задачи у дивизии, кроме освоения военного дела и подготовки к боям, были такие же, как у сотрудников областного управления НКВД, — обеспечивать строгий порядок в прифронтовой полосе, вылавливать вражеских лазутчиков — шпионов и диверсантов.

Сергеев, так же как и другие сотрудники управления, кроме повседневной работы в уголовном розыске занимался военной подготовкой в истребительном батальоне, готовясь к будущим боям с подступающим к городу врагом. Не все рассказал он о себе Василию Митрофановичу Колотову. Вернувшись из рейда по Дальневосточной границе, последние месяцы срочной службы провел в охране Горьковского автозавода, тренируя наблюдательность и быстроту реакции в учебных играх, как за «диверсантов», так и за охрану.

Служба дала знание оружия, привила чувство ответственности. Но охрана «объекта» в мирное время — одно дело, а постижение современной тактики боя с опытным, сильным и беспощадным врагом — совсем другое… Фронт подходил все ближе и ближе к границам области, к Сталинграду.

В один из этих тревожных дней заместитель начальника управления НКВД по милиции комиссар 3 ранга Бирюков Николай Васильевич созвал экстренную оперативку.

— Положение наше тяжелое, — обращаясь к собравшимся в его кабинете сотрудникам, сказал он. — Немцы форсировали Дон. Наступают силами десяти дивизий четвертой танковой армии с приданными ей румынскими частями, стремясь расширить плацдарм в районе хутора Вертячего, чтобы выйти к Волге севернее Сталинграда и атаковать город… Четвертая танковая армия немцев силами шести дивизий рвется из района Абганерова к Красноармейску, стремясь выйти к южной окраине Сталинграда… Замысел врага разгадать нетрудно: соединить направления двух ударов на берегах Волги, окружить группировку советских войск между Волгой и Доном и уничтожить ее.