— Ха… Ха… Хоть чему-то успели научиться, церковнички безмозглые… Жалкие, бездарные, тупорылые омерзительные скоты с глупыми правилами и тупыми мантиями! Уроды. Му… Му… Му…

На последних оскорблениях маркграф запнулся, потом сделал ещё пару отчаянных попыток договорить бранное слово, но кровь уже попала в горло и теперь изо рта доносилось только глухое бульканье. Генерал рубанул ещё раз, и Лютер затих уже навсегда.

Маркус распорядился запереть преступников в самой охраняемой камере и подготовить всё к визиту Отца Настоятеля, тот очень разочаровался, когда узнал, что Данте удалось бежать из Тассора. Отец когда-то считал его приёмным сыном и приемником, он не мог не поговорить с ним перед казнью.

Скоро в стеклянный коридор набежала стража и слуги, Маркус раздал приказы, один был особенным.

— Тело маркграфа… Захороните его сердце в склепе, вместе с остальными членами рода Ленгдов. — Сказал генерал.

— Почему только сердце, сэр? — Спросил солдат.

— Во искупление… Во искупление этого почерневшего сердца… Если пойдут слухи — лично вырежу языки каждому из вас, ясно?

— Так точно сэр! — Солдаты отдали честь и потащили тело медикам, чтобы они извлекли сердце.

Маркус прошёлся по дворцу, проверил ход работ и выдохнул: камень с плеч свалился. Очередное восстание подавлено, больше боятся нечего… Только на душе почему-то беспокойно… И кровь на руках уже не казалась такую уж чёрной. И образы людей перед глазами проплывали мимо, словно пьяный бред. Что-то тяжёлое давило на сердце. Только вот генерал не понять… Для кого он жаждал искупления?

Эдвард вскочил в холодном поту. «Я жив»? — подумал он и несколько раз ущипнул себя за руку. Больно. Он успокоился, ведь только живые чувствуют боль.

Барон лежал на гладком камне посреди бескрайней пустыни булыжников самых разных форм и размеров, неподалёку от него курила девушка.

Кожа идеально гладкая, раскидистые обсидиановые волосы, и глаза. Два огромных как полная луна глаза, один золотой, а второй латунный. Эдвард лишь немного шевельнулся, и девушка моментально обернулась. Он почувствовал себя кроликом, которого с небес заметил орёл.

— Доброе утро, ничтожество. Поднимайся, пора ехать. — У неё был сильный и уверенный голос. Она даже не посмотрела на проснувшегося, бросила косяк на камни и втоптала его грязной подошвой. Эдвард уловил отголоски запаха — сладковатый, от него нос немного щипало. Такое курево делают из полуночников, цветущих лишь в полдень. Забавно, не правда ли?

Девушка отошла в сторону и стала что-то искать в карманах плаща. Она походила на наёмного убийцу — у них тоже была необъяснимая страсть к кожаной одежде. Грубые, но удобные штаны, плотно прилегающий к телу плащ и вычурная шляпа с длинными полями — эффектно и удобно одновременно.

Незнакомка нашла наконец, что искала. Это была колода карт. Девушка выбрала две и бросила их наземь, что-то шепча. Сверкнула яркая вспышка, отчего барону пришлось зажмурить глаза, а когда он их вновь открыл, то увидел двух свежим и сильный жеребцов, только не осёдланных.

— Уважаемая, может… — Постарался начать разговор Эдвард, ведя себя при этом необыкновенно учтиво, что-то пугало и отталкивало его в этой женщине. И кто она? Откуда? Где Аль Баян? Каким образом удалось спастись? Разумеется, барон был рад, что дышит. Но неопределённость пугала.

— Заткнись, я не разрешала тебе говорить. — Оборвала Эдварда незнакомка. Барон не понимал, что происходит, и потянулся было к ножу, что он держал на поясе, но потом вспомнил, что инквизиция оружие конфисковала.

— Я прошу прощения, но… — Договорить он не успел.

Фурия дьявольски быстро подскочила к Эдварду и дала ему такую затрещину, что барон чуть не упал. Адриана Фэйт решила, что на этом разговор с «мусором» окончен, развернулась и направилась к лошадям. Но Эдвард поднялся, взял с земли булыжник и набросился на обидчицу со спины. Когда он уже думал, что вот-вот нанесёт удар, цель отпрыгнула в сторону, и барон вновь упал лицом в камни. Девушка задрала ногу и несколько раз хлестнула его по животу, отчего он не мог нормально думать и дышать. Она била с упоением. Адриана широко улыбалась и зажмуривала глаза перед каждым ударом.

Избиение кончилась. Эдвард попробовал отползти, но незнакомка наступила ему на лицо, улыбнулась угрожающе и снизошла до «милой» беседы:

— Начну с хорошего: из тебя может выйти толк. — Насмешка и наигранная доброта голоса отзывались мурашками на коже — Продолжу плохим: тощий, слабый, надменный и неумелый. — Перечислила Адриана, говоря слова, словно каждое из них — гвоздь, который она забивает в гроб барона — Разговаривать теперь будем так: ты — снизу, я — сверху. Говоришь только по моему соизволению. В качестве подарка: соизволяю тебе задать вопрос. Один. Простой.

— Кто ты мать твою такая!? — Взвизгнул Эдвард.

— Ха-ха! — Адриана над чем-то умилялась, даже проступившую слезу вытерла. — Серьёзно? Этот кретин что, обо мне и не вспоминал вовсе?

Эдвард молчал.

— Да, отвечай уже! Не буду бить! Что ж за пугливый народ то…

Тут Эдвард резко понял, кто перед ним стоит. Стоило только прокрутить в голове все беседы с чародеем. Адриана Фэйт — упоминал он её вскользь, и быстро всегда переводил тему. Становилось понятно, что он избегал говорить о ней по какой-то личной причине.

— Ты… Адриана Фэйт? — Выцедил он и сразу вжался в землю, ожидая новой порции побоев.

— Аллилуйя! Двойной выигрыш!

— Разве ты не должна помогать Аль Баяну? И где он…

Адриана вдавила лицо барона ещё сильнее в острые камни, наслаждаясь криками боли и мольбами прекратить пытку.

— Этот вопрос я задавать не разрешала. Ну чего орёшь? Предупреждала же! Ничего я этому кретину не должна. Он кой-то веки сделал что-то полезное! У него кисть, а он чуть дважды не сдох на виселице. И это первый человек… Я тут, чтобы дотащить его размякший зад до дома, а то он ещё и откинется по дороге.

Эдвард молчал, только красноречиво смотрел на угнетательницу.

— Где он? — Догадалась она о вопросе. — Поэтишка очухался раньше. Они поехали поговорить с одним парнем, что согласился сделать кое-какую грязную работёнку. А меня заставили нянчиться тут, с тобой. А теперь поднимай жопу и поехали. Время не ждёт.

Адриана убрала ногу с лица барона. Пока Эдвард отряхивался, она снова достала из рукава колоду карт, её запасы сильно поуменьшились за последнее время. Последний искусный мастер в магии карт умер тридцать лет назад, а сын его оказался непутёвым неучем, за что Адриана и лишила его глаз и рук. Её гневу не было предела: в отличии от первого человека Аль Баяна она почти не могла сама творить магию.

Искусство создания волшебных карт по сложности соотносилось с часовым искусством. Требовалась филигранная точность вкупе с совершенным чувством цвета и формы.

***

За несколько часов скачки Эдварду не раз показалось, что за ними кто-то следит. Они пересекали просторную чернокаменную долину, тут просто негде было спрятаться! Мёртвая долина не зря так называлась — просторы чёрного, будто бы обожжённого камня, походящего на уголь. Иногда барон слышал тихий плач или стон, Адриана нехотя пояснила, что неприкаянных душ тут много обитает, и только здесь они хоть на что-то способны вне света полной луны.

Барон чувствовал, что ему о чём-то недоговаривают. Он всё ещё ощущал на себе чей-то пристальный взгляд, но призраки не умели становиться невидимыми! Никто не умел становиться не видимым! Разве что, Аль Баян мог иногда…

Адриана приструнила лошадь, обеспокоенно огляделась по сторонам и подняла руку, сжав кулак, Эдвард приостановил коня, ему тяжело давалась скачка без седла, но призванная лошадь оказалась на удивление покладистой.

Вокруг бродила очень громкая тишина. Спустя минуту молчания Адриана выхватила из ножен кинжал, его лезвие сверкнуло на солнце. Мгновение куратор что-то высматривала, а затем метнула оружие прямо в сторону Эдварда. Барон такого не ожидал и только и успел, что выставить руку в инстинктивном жесте и зажмурить глаза. Лезвие свистнуло в паре сантиметров от уха. Эд услышал, как кинжал пронзает что-то за его спиной. За чем последовал глухой шлепок, будто что-то упало.