— Маэстро, что ты творишь! Мы же собирались всё делать тихо… — Засуетился вдруг Лютер.

— Всё! Я слышу шаги охранников! Делаем вид, что мы новенькие. Немного магии, и они…

Договорить Данте не успел, Лютер подскочил со спины и один точным ударом гарды повалил хозяина на пол, Данте потерял сознание мгновенно, его голова гулко ударилась об пол. С Маэстро так просто не получилось. Лютер уже видел троих святых воинов в начищенных до блеска доспехах.

— Я друг! Ловлю изменников! — Крикнул наёмник, сумма награды сильно подорвала его верность, Маэстро улыбался, никогда всё ещё не было так хорошо…

«Кисть, средний палец загнут. Нужно вспомнить сигнальную систему… Он мне верит, осталось только не умереть жертвой этого актёришки».

Один из рыцарей упал, рядом с ним растекалась лужа крови. Ранение в шею — Маэстро мастерски владел своим оружием. Стальная розочка вошла ровно в стык доспехов

Лютер сделал три резких выпада и один обманный, новая одежда сильно мешала. Маэстро играючи уклонился ото всех ударов и использовал ложный выпад для обхода. Последовало три ответных удара, но не квилоном, а кулаком. Лютер не успел уклониться, но удары оказались настолько слабые, что он даже не пошатнулся.

«Ха! У дурака есть кинжал, а он рукой бьёт… Что… Руки не двигаются…»

Реальность опережала мысли наёмника — тело больше ему не повиновалось, и он упал на ковер, словно мешок с брюквой. Мышцы отяжелели, будто в них залили расплавленное железо — все надежды его легли на святых воинов, в противном случае кара за предательство последует незамедлительно.

Битва продолжалась. Рыцари, наконец, достигли центра коридора: нося полцентнера железа, быстро не побегаешь. Охранников осталось двое — командир и обыкновенный короткостриженый рекрут, каких сотни. Посвятили в рыцари вне очереди: просто, потому что нужно больше воинов.

— Стоять на месте солдат! Слушай приказ! — закричал командир.

— Хватит командовать Маркус, это мой момент славы! Мой способ доказать, что я чего-то стою! — Выпалил ректур.

Юнец бросился на Маэстро, с бычьей яростью размахивая перед собою массивным цепом. Подобно тореадору во время корриды актёр пропустил ослеплённого яростью юношу вперёд и ударил в тыл, вонзая клинок в невероятно узкую щель между доспешными пластинами. Щёлкнул рычажок. Молодой солдат упал, захлёбываясь в крови. Маркус ничего не сделал чтобы спасти своего человека — его всё равно ждал бы трибунал за неповиновение и мучительная смерть. Пусть же он умрёт героем.

— Хватит металлом свой лик скрывать, минул уже масок век. А то, как ни бьюсь, не могу понять — ведро предо мной иль человек. — Маэстро провёл рукой по лицу, теперь его вновь скрывала маска. Лишь мгновение и лёгкая вспышка вернули мастеру иллюзий прежний облик.

— И это мне говорит полоумный маньяк, вечно носящий свою мерзкую маску. Я — карающий клинок Индерварда. В бой!

«У него преимущество в скорости и ловкости. Однако я стою близко — звёздочки его не спасут. Эта тварь будет пытаться меня убить — знает, что церковь мечтает получить его живым и предать народному суду».

Маэстро танцевал вокруг Маркуса, кружился, извивался, гипнотизировал, но не нападал. Ложный выпад, ложное отступление. Атака обращается уворотом в самую последнюю секунду. Маэстро выматывал оппонента, заставлял его привыкнуть к бесконечным выпадам, хотел притупить реакцию, скользил по стеклу. А когда бдительность уснёт, он нанесёт свой смертельный удар.

Несколько раз звенела сталь, несколько раз Маркус отступал. Его накрывал град ударов, и будь он без доспеха — давно был бы мёртв. Маэстро не мог прицелиться в стык. Рекрут был неопытен, не знал своих слабостей. Маркус знал и близко маньяка не подпускал. Маэстро крутил пируэты, делал сальто, но ничего не могло отвлечь генерала.

Маркус быстро раскусил планы врага. Может такая тактика и сработала бы с простым армейским рубакой, но генерал частенько посещал дуэльный клуб и знал приёмы «высокого» боя. На очередной ложный выпад он ответил градом быстрых несильных ударов. Теперь отступал Маэстро. Маркус оттеснил актёра до декоративных доспехов, стоявших в конце коридора. Он хотел зажать врага в угол, но тот извернулся и опрокинул стойку с бронёй. Тяжеленые латы чуть не погребли Маркуса под собой, но хорошая реакция позволила отделаться парой болезненных ушибов.

Четыре стремительных выпада и свист клинка. Маэстро сменил тактику. Уклоняясь от ударов Маркуса, он тщетно пытался пробить доспех своим ножиком. Видимо желал нащупать щель наобум. Тут-то Маркус и поймал актёра — ему удалось скрестить клинки, а затем применить старый солдатский приём — схватить оппонента за руку, подтянуть и ударить коленом. Маэстро повалился на пол, издавая болезненные стоны.

— Я тебе не беззащитная девушка в переулке, помни это до конца жизни и благодари Индерварда, что мучиться тебе недолго осталось.

— Я танцевал на лучах вечернего рассвета, пил вино из реки и играл в снежки летом. Я пел, будучи немым, писал, будучи слепым поэтом…

Маркус кинул на Маэстро ещё один презрительный взгляд и отправил актёра в царство снов одним сильным ударом. Тем временем Лютер оклемался и поднялся на ноги, хоть и с большим трудом.

— Я охотник за головами… Чёрт… Как же болит… Эти преступники хотели пришить Отца Настоятеля, но я им помешал. Мне награда полагается? — Проскрипел наёмник, голосовые связки его ещё не совсем восстановились.

— Хватит устраивать маскарад, Маркграф Лютер. Грим хороший, но голос ваш я узнаю из тысячи. Именно моё слово стало решающим, когда вас осудил трибунал за военные преступления. Просто чтобы вы знали. А то ведь чуть не помиловали пару недель назад по глупости, но вы неисправимы — Маркус не мог вынести ехидного взгляда маркграфа: «Что ты мне сделаешь? Что?!» — Стойте, ничего не говорите, я не хочу вас слушать. Тогда вы сожгли целую деревню ради забавы, и никакой ваш поступок не переубедит меня в том, что вы зло, которое нужно гнать и жечь.

— Но? Вы точно хотите сказать «но». — Подметил маркграф.

— Но вы помогли поймать двух опаснейших государственных преступников. По указу Отца Настоятеля вы провозглашаетесь народным героем, и все ваши проступки более не имеют значения. Денежное вознаграждение тоже причитается. — Маркус натянуто улыбнулся.

— Прекрасно, и где же мне получить эти звонкие золотые монеты?

Маркус подошёл к Лютеру в упор. Они соприкоснулись лбами.

— Это так удобно — предать в нужное время в нужном месте. План у вас наверняка был другой. Я знаю, что это твои люди помогли Данте в Тассоре, я знаю, что это они сейчас совершают набеги на селения, потому что им жрать нечего. План у тебя просто отличный — взять как можно больше денег от предателя, а потом воспользоваться милостью Отца и жить себе припеваючи. Тебе не жалко своих людей? Ты же понимаешь, что их ждёт смерть, страшная смерть. Неужели в тебе нет ничего, что присуще настоящему лидеру?! В тебе даже бандитской чести нет?!

— Знаешь Маркус… Мне плевать — Наёмник улыбнулся в ответ — на всех плевать. Всё равно кто правит, всё равно кого предавать. Главное — веселье. Мама мне говорила: «Служи честно, будь верным и придёт счастье». Только где ого, генерал Маркус? Все мои люди полегли под той стеной. Все. До последнего. И что же? Мне поняли? Меня приняли обратно? Нет! Все пакли, вся вина поражения в битве, которую выиграть попусту нельзя было, пали на меня! Забыли и бросили! Отправили гонять бандитские шайки в глуши, чтобы на глаза не попадался. И тогда я подумал: «Нахер честь». К чему она меня привела? К незаслуженному стыду и порицанию? Пусть идёт нахер твоя честь! Вы поступили, как трусы и мрази, страшащиеся признать собственные ошибки. С чего мне быть лучше!? — Наёмник перестал брызгать слюной и попробовал успокоиться, опустил клинок, которым до этого активно размахивал.

— Вот твоя геройская награда. — Маркус ударил Лютера клинком в живот и провернул лезвие несколько раз, после чего вынул обратно, отталкивая головореза ударом коленки. Наёмник лежал на полу с огромной дырой в теле, из которой хлестала кровь.