— Не специально. Художник задаёт точку отсчёта, и всё им представленное воплощается в реальность. Не обольщайся, нужны годы практики и огромный талант, чтобы материализовать яблоко, кисть только усиливает, но не творит, даёт фантазии мощь. Осмотрись вокруг, Эдвард, разве так выглядит ужасный мир? Реки с пресной водой, полные зверей леса, раскидистые каменные пещеры на севере, где множество таится драгоценностей и тайн. У вас почти не обитает хищников, а болезнь живёт лишь в болотах, что не так велики, как тебе кажется. Ужасным этот мир сделали люди, не художники. — Задумчиво заключил Аль Баян и больше вопросов на эту тему не последовало. — Поймите, друзья, я сам многого не знаю. Как работает кисть? Без понятия. Откуда пришёл великий художник? Не знаю. Что там, под островами, что в пустоте — не знаю. Но я верю в силу искусства и сердца, сильно верю и готов служить академии до конца своих дней, хоть, правда, первый художник наделил меня бессмертием. Вам, в подарок за помощь, я предлагаю стать учениками академии. Может, один из вас вырастет новым великим художником.

— Я дворянин, а не художник… У вас учат совсем новичков? — Спросил Эдвард.

— Не волнуйся, я возьму над тобой шефство. — Успокоил волшебник — Что же ты, Илиас, отправишься с нами в Аурелион?

— Конечно, а куда ещё идти? В Иннире я испытывал судьбу ни раз и ни два — всё тщетно. Видимо, у этой слепой госпожи на меня другие планы. Место, что ты описал прекрасно… — Поэт загрустил и прошептал про себя — Даже. слишком прекрасно, чтобы бить правдой. Но нужно же просто верить, да?

— Вы найдёте счастья, уж я ручаюсь! Нет ничего прекраснее искусства, о милые друзья! Светлые души творят светлые вещи, а я уверен, что вы чисты и добропорядочны! — Илиас бросил насмешливый взгляд на барона, уж он-то знал, насколько тот чист и добропорядочен.

В руку Аль Баяну с небес свалился дымящийся чайник, он еле успел поймать его на лету. — За годы я подрастерял свои навыки, но чай и ветер мне подчиняются беспрекословно!

Путники приструнили лошадь и дали ей спокойно пощипать траву, пока все втроём вкушали напиток. Им предстоял ещё долгий путь — до стены костей идти далеко. Сквозь языческие леса и простые деревни, мимо загадочных голубых пиков, что прокалывают небо, прямо к великому городу-стене, а за ним мёртвые земли — вечная цель святых воинств.

Товарищи выслушали маршрут от Аль Баяна и сказали уверенное «да» дороге. Илиасу было не привыкать отправляться в странствие, оставляя всё за спиной, ещё один шанс найти дом. Эдвард же витал в облаках и представлял себя новым великим художником — творцом миров, великим и могучим. Барон теперь брал выше, властелин Аурелиона всяко лучше, чем король захудалого Иннира. Настроение было отличное, а день благоприятный для путешествия, только у Аль Баяна что-то скрипело внутри, он чувствовал, что Данте — проблема недавнего прошлого. Однако так бывает, что забытое много лет назад не умирает, а лишь спит, ждёт своего часа мести. Хотя, всё это чушь. Чародей плюнул три раза через плечо и погнал повозку вперёд по тракту, друзей подгонял попутный ветер, у Аль Баяна другого не бывало. Маска тоже знала эту истину, чуяла, куда ветер дует…

Кто помнит начало истории? Нет, не помним и не можем. Она берёт начало где-то там, далеко, в первых летописях и архивах. Но ведь была же точка отсчёта. Иннир этой точки не помнил. Он не знал о Великом художнике. Никто из простых обывателей не представлял, что может жить и дышать лишь потому, что где-то там за горами во дворце из розового камня в тусклой галерее стену украшает живописная картина. На картине той схематично, наскоро руку выведены очертания четырёх городов, разделённых дремучими лесами и пронизывающими небеса шпилями.

Аль Баян не любил реализм: «Нарисовать всё точно, чтобы было единственное значение? Нет! Ни в коем случае! Лишь контуры, Индервард. Контуры, оттенки и очертания. Дай миру жизнь и отпусти, иначе он будет обречён на гибель. Чрезмерная опека губит полотна, поверь старику».

Джастин Эрик Индервард с острова вечной зимы послушался учителя и вывел только контуры. На тёмном расплывчатом фоне блистали великолепием четыре дворца, написанные в изумрудных, золотых и ларузных тонах. Башни замков тянулись к небесам, а люди, наоборот, смотрели в землю.

Так всё и произошло. Люди Иннира не помнит истории. Для них она красивая сказка о первом короле, широколобых учёных и великих архитекторах. Сказка о том, как мудрый монарх победил невежественных вождей и воздвиг Храм Жатвы, где идол каждого народа нашёл обитель и прекратились бесконечные войны, и примирились боги.

Чему же учила та сказка? Тому, что разум и мир сильнее войны и невежества? В недолгие годы рассвета величайшие умы творили невероятные вещи! Столица королевства — прекрасный Анор-Ассор, стеклянный город. Тогда вчерашние землепашцы и кузнецы не побоялись трудностей и совершили невозможное — воздвигли град из цельного куска стекла. Да, не обошлось без помощи одного бородатого сказочника, который заезжал погостить, но он всего лишь превратил скалу в блистающий разноцветный кварц, дальше всё сделали люди. Разум и трудолюбие создали поражающий красотой и масштабами город, что освещает всю округу светом солнца и луны. Город тысячи отражений. Если забраться на самую высокую башню королевского дворца, то можно спокойно скатиться к самому основанию горы. В любую точку Анор-Ассора ведут многочисленные зеркальные туннели, где заблудиться ничего не стоит. А дождь! Как прекрасен дождь в столице! Его печальный шум слышен всюду, и вместе с гладкой поверхностью улиц он устраивает замечательные концерты, которые каждому слышны.

Но этому ли научила людей «сказка» о Стеклянном городе? Нет, совсем не этому. Они не хотели верить чудо и труд, им доставало сырой земли. Сказку они заканчивали так: «Вот милок и сказочке конец, а кто слушал — молодец. Сия история о том, что те, кто в коронах хаживают, всяко умнее и сильнее нас, раз смогли воздвигнуть такую махину. Потому не спорь с ними, не задавай вопросов. Кто сверху — тот прав. Нашего ума их понять не хватит, милок, не хватит. А ты кушай, кушай… Ещё картошку завтра копать…»

***

Тусклый солнечный свет с трудом сегодня выполнял возложенные на него обязанности. Яркость его не изменилась, но из-за туч казалось, что светило как бы прячется от мира, не желая наблюдать творящееся внизу безумие. Небо часто плачет, смотря на землю…

Город начал умирать с приходом церкви Индерварда, прекрасное творение короля теперь пестрило кровавыми знамёнами, на десятках площадей день ото дня не прекращали гореть костры. Все улицы патрулировались круглосуточно, стражу на воротах утроили уже давно. Столица считалась самым безопасным местом в стане, её защищала надёжная система ворот. Каждый виток спирали — новые ворота, крепче и лучше прежних. Однако один мятеж смог зайти столь далеко, чтобы бунтовщики взяли город в осаду. Казалось бы, чего можно бояться? Мятеж тот провалился, а преступники разбежались. Церковь отстояла свой трон, непобедимая и вечная церковь Индерварда, которой от силы лет десять, а никто уж и не помнит, что до неё что-то было.

К несчастью, слухи имеют привычку обрастать выдуманными деталями. Весь город уже знал, что Тасссор захвачен, да не абы кем, а кардиналом Данте, который всего месяц назад был ближайшим другом Отца Настоятеля. Ко всему прочему горожане узнали, что с ним армия маркграфа Лютера, и наёмник ещё не предал своего господина. Пророчили новый переворот. Ужасный мятеж пятилетней давности возглавлял человек, чьё имя уже стёрли из книг и заметок. Помнили только одно — маркграф Лютер уже стоял под стенами столицы, и, если бы не сильнейшие рыцари королевства, город пал.

Отец Настоятель уже несколько часов наблюдал за улицами. Он видел многое, но в основном богатые районы. Расфуфыренные купцы и банкиры паниковали, под предлогом балов и приёмов они сговаривались о предательстве. Деньги всегда на стороне сильных мира сего. Влияние церкви Индерварда рушилось на глазах. Лиловые сюртуки, шляпы с перьями, туфли с жемчугом — все они боялись потерять драгоценное состояние. Кто-то уже подкупил стражу и заготовил лошадей для побега. Кто-то отправил «подарки» для новых господ, хотели втереться в доверие, сразу найти тёплое местечко.