— Повесил бы я тебя и твоего товарища сразу, поутру, но так поговорить охота! — Отец взял ещё одно печенье и нервно его проглотил. — Какого чёрта!? — Сорвался он и ударил кулаком по столу, что аж тарелка подпрыгнула. — Я просто не понимаю, что ты мать твою творишь! Ты был моим лучшим кардиналом, я хотел продвигать тебя, и на голосовании победа была бы тебе обеспечена! Зачем всё это? — Искренне не понимал Отец Настоятель — Наёмники, проникновение? Ты идиот!? Подождать год не мог, пока я дух испущу? Ну так грохнул бы меня из самострела на балконе, или убийцу бы нанял… Эх! — Отмахнулся он — Да кому я объясняю…

Данте устало посмотрел на обвинителя, сплюнул кровь и приготовился отвечать.

— Это ты, дурак, не лезь, куда не знаешь. Мне не нужно ни на что не способное стадо ленивых баранов. Моё маленькое восстание вас разбудило, вы прикончили предателей, которым давно пора было болтаться на виселице, собрали армию, это всё мне пригодиться.

Отец Настоятель рассмеялся, подумав, что Данте шутит. На пол упала игральная карта. Щелчок. Вспышка, и Отец Настоятель лежил без сознания с крошками имбирного печенья на губах. По камере летает фарфоровая маска, сквозь прутья окна мерцает полная луна, придавая небывалые силы всему волшебному. В полную луну построили столицу, в полную луну пал Тассор, многое случилось в полную луну, в час волка. Маска остановилась и упала рядом с одеждой Маэстро. Актёр растворился в воздухе и «выпал» из кандалов». Прошла минута, две, Данте ждал. Наконец костюм поднялся сам по себе, маска заняла отведённое ей место. Маэстро натянул на невидимые руки свои излюбленные вельветовые перчатки. Тела у него давно не было.

— Позвольте объявить — к концу пришёл текущий акт, изволю я теперь спокойно говорить.

Маэстро наклонился и обыскал тело Отца Настоятеля, ключ нашёлся довольно быстро и спустя две минуты Данте стоял на твёрдой земле, более не скованный.

— Мог бы и раньше сказать, что ты призрак.

— Я не призрак, скорее смутный образ прошлого, не убитый и жаждущий справедливости. Моя жизнь есть маска и никакие раны плоти не погубят меня. Наденет только маску лик иной и полностью он мой. — Маэстро щёлкнул пальцами и достал из рукава ещё одну карту — сундук. Вспышка, и ящик стоял перед мастером. — Узри же смертный друг величие искусства, оно способно направлять людей — вести их за собой. Зачем же кровь нам проливать, коль можно просто ниточки умело закрепить, и тем повелевать, что нам покорно.

Маэстро разложил на столе компоненты для создания шедевра: два волоса, несколько баночек с красками, кисть и две тряпичные куклы. Один волос актёр позаимствовал в бою у генерала Маркуса, когда искусно разыгрывал роль человека, которого возможно победить клинком, а второй — у Отца Настоятеля. Блестящие нитки легко вплелись в кукол. Маэстро плёл шелка разума и души, к этим материям так сложно прикрепить нити, но годы самосовершенствования дали результат. Он отрезал души от тел и пришил к куклам. Не это ли есть истинное в мире искусство?

В свете луны на столе лежало две куклы, а каждой из них — послушная порабощённая душа. Маэстро уступил место партнёру и Данте жадно схватил новые «игрушки». Отец Настоятель очнулся и поднялся с пола. Данте смотрел в его глаза и видел в них только немую послушную пустоту. Чистый, послушный, незамутнённый ничем сосуд. Что может быть лучше?

***

Красная дорожка. Тысячи взглядов: ненавидящих, сжигающих, но за спиной двое, они защитят его. Ладонь вновь лежит на холодном набалдашнике трости, кожаный плащ вычищен и готов к торжественному моменту, повязка снова закрывает уродливую дыру в черепе. По левую руку идёт демон в человеческом теле, но это не важно. Демоны всегда были с ним. Церемониймейстер велит преклонить колено перед Великим, почему бы нет? Сыграть в игру со своей куклой не дурное дело. Данте наконец-то начал понимать стремление Маэстро к красоте. Важные моменты случаются не так часто, им не позволено быть уродливыми! И вот, шею отяготила новая ноша, которую он так мечтал на себя взвалить. В мире себялюбцев должен быть хоть один готовый к жертвам человек. Церемониймейстер велит подняться и принять почести. Золотой медальон блестит на груди, стража подняла вычурные флаги, фанфары гремят, дворяне, священники и слуги склоняются перед ним. И вот, глашатай смотрит в свиток:

Да здравствует верховный кардинал Данте

Истинный защитник и хранитель Иннира!

Конец второго акта

Акт Третий. Древние тайны

Глава одиннадцатая. Место, где розы вечно цветут.

Боги ушли, велев великому художнику следить за порядком в мире.

Но какое ему до этого дело было?

Аурелион — колыбель мира. Здесь впервые вздохнул человек, и начало отсчёт время.

Маленькая страна. При желании её можно полностью обойти за день, или два, при этом, ступая неспешно и вслушиваясь в песнь рубиновых клёнов.

Край ласкового лета и добродушной зимы, земля без болезней и войн. В воздухе тут всегда парит пух, а деревья плодоносят круглый год. Художники жили в лучшем месте на земле, здесь и трава была зеленее, и солнце ярче. Казалось, будто невидимые создания специально по ночам подкрашивают всё вокруг.

Над плодородной долиной возвышался дворец роз — творение первого художника. Этот замок будто срисовали с картинки из детской книжки. Молчаливые стены из розового камня надёжно хранили обитель художников. Диковинные башенки его существовали по своим законам: они сплетались в единые узлы, расходились и устремлялись к небесам. Их держали силы неведомые и делали это уже много лет.

Саму академию хранили не только стены, но и многочисленные ворота, казармы и различные древние заклятия. Только первый куратор Аль Баян мог точно вспомнить полный список «сюрпризов», которые встретят захватчиков. Укрепления дворца роз кажутся хрупкими, слишком утончёнными для того, чтобы дать хоть какой-то отпор, однако внешний вид обманчив. Дворец живёт своей жизнью и способен породить защитников для боя, чего только стоят немые мраморные стражи у каждой из завитых арок? Высокие и величавые скульптуры созданий, напоминающие помесь человека и мотылька. Их лица закрыты шарообразными шлемами с прорезями для глаз, вместо брони — плащи из лепестков каменных цветков, а оружие — двусторонняя, тонкая, словно игла, пика.

К превеликому несчастью Аль Баяна, в высоких стенах почти не было необходимости — нечего защищать. Учеников в академии осталось ничтожно мало, преподаватели умерли или исчезли, а великих шедевров уже две сотни лет ещё никто сотворить не сумел. Адриана вручала кисть сомнительным творцам, их полотна быстро тускнели и рассыпались прахом, а созданные ими страны расы и города были обречены на поражение в войне против Великой пятёрки — спонтанного и недолговечного союза держав первых трёх столетий. Тогда Великие художники не зря носили своё имя и созданные ими народы до сих пор ходили по земле, только несли они не мир и счастье, как планировалось, а войну и огонь. Не может одновременно быть пять лучших. Остаться должен один.

Сам дворец стоял на горе, под которой переливалось в лучах солнца бриллиантовое озеро. Ученики когда-то любили посещать прохладные гроты в поисках вдохновения, там было на что посмотреть. Вода чистая, одного мимолётного взгляда хватало, чтобы увидеть самое дно и его скромных обитателей — поющих рыб. По ночам они поднимались на поверхность и часами играли друг с другом, переговариваясь на неведомом языке, напоминавшем человеку тихое пение. Чародей не мог спокойно смотреть на озеро. Там, скрываясь от палящего солнца в тени грота, он учил Данте рисовать. Увы, тому интересна была больше магия, и ей Аль Баян его тоже учил…

В Аурелионе много чудес и секретов, о которых ведомо только избранным. Славная страна пережила много бед, некоторые из которых вспоминать было запрещено …