— Я хотел бы сказать. — Блюмберг с величайшим трудом поднялся над столом, загромождая своей тенью почти всех гостей, с его похожих на говяжье сардельки пальцев стекал мясной сок, манжеты уже испачкались в соусе — ни одна рубашка графа не могла существовать дольше одной трапезы. Впрочем, для его состояния это проблемою не было. — Ну так вот. Идея, идея свободы и роялистов… она как мясной пирог! Такая вкусная, хочется сожрать полностью и пальчики облизать! Сейчас эти бедные, заблудшие овечки — крестьяне. Они землю пашут для церкви, а что говорят эти тощие козлы? Чревоугодие — грех!? Посмотрите на меня, если чревоугодие грех, то почему молния ещё не ударила в мою башку!? Пусть крестьяне пашут для короны, ну, и для себя разумеется. От этой церкви одни убытки! Набьём же пузо, да чтоб все так набивали! — Блюмберг рассмеялся мощным колокольным звоном, его ржание разнеслось на пару километров вокруг имения. Немного переведя дух, граф продолжил. — Эдвард, вместе мы заставим крестьян пахать землю на нас, и ты малёк наконец-то отожрёшься! — Последовала вторая волна смеха, после которой граф камнем рухнул обратно в своё кресло. Илиас, сидевший рядом с Эдвардом, прошептал ему на ухо:

— С кем ты связался? Слышал борова? Эта свинья заставит людей пасти других свиней, чтобы жрать потом и первых и вторых.

— Тише ты, уважаемые люди за столом, они знают, что говорят. Сыты дворяне — сыт народ. — Прошептал барон.

— Отличный тост граф! Наверное, вы хотели сказать, что свободный человек при короле, имеет право есть столько, сколько ему захочется? Ну, право, чревоугодие! Мы можем, есть то, что сочтём нужным! Уважаемый Ренар, что скажете? Вы в отличие ото всех нас пришли можно сказать, с парома на приём! Если кто не в курсе, то я поясню. — Данте окинул соратников взглядом — судя по всему никто в курсе не был, а значит пришлось пояснять — Сэр Ренар руководил важной для нашего с вами дела операцией — похищением мадмуазель Женери. Так что офицер, есть чем похвастаться?

Ренар перестал крутить усы и встал. Одежда его действительно мало подходила для светского приёма: рубашка натянутая прямо поверх кольчуги, рваные штаны из плотной кожи и рапира с ещё не везде высохшими пятнами крови. Офицер предпочитал дорогому вину самогон, и безо всяких смущений опустошил половину бутылки.

— Всё прошло зашибись! Ещё два часа назад я рубил охрану её дома, всё прошло по плану! Спасибо Корин, смесь, что вы нам дали к чёртовой бабушке разнесла ворота дома той очаровательной куколки, которую нам поручили выкрасть! — Корин немного покраснела, она всегда делала вид, что терпеть не может мужчин, но солдатская простота и очарование способны оживить даже ледяное сердце. Жаль, что у Корин не было даже такого.

— Нас было трое! — Ренар сделал паузу, чтобы сделать ещё несколько глотков горячительного напитка.

— Я же велел идти с дюжиной. Ваша самоуверенность поставила под угрозу успешность операции — Резко перебил Данте, спокойствие в его голосе немного ослабло, превратилось в холодную сталь.

— Дюжиной?! И поделить всю славу на десять частей? Ни за что! Вы бы видели: я приказал своим парням идти первыми, они как раз стали целью для вражеских арбалетов! — Ренар добродушно улыбнулся, ничто кроме славы его не беспокоило. — В комнате стояло семеро: первого я снял кинжалом, попал прямо промеж глаз! Пока двое дилетантов перезаряжали свои арбалетики, я успел зарезать их друзей! Представляете, они не знают лягушачьего парирования и обходного справа! Это было слишком просто, потому я подождал, пока те увальни перезарядят свои жалкие арбалеты! Первый промазал, а второй попал мне в плечо, ждать следующего залпа не захотелось — всё равно ничего интересного, убил обоих.

— Вы же говорили, что их было семеро? Если я не разучился считать, то вы пока одолели пятерых? — метко подметил Илиас, слушавший рассказ солдата с интересном и нескрываемым отвращением.

— Как пятерых? Один… Два… Три… Пять… Семь… Всё верно, чёрт его дери! — Ренар в гневе сжал бокал и тот лопнул, разорвав кожу на руке солдата, но он не почувствовал, только продолжал пялиться на поэта бычьими глазками. Эдвард решил впервые вмешаться.

— Неважно, господа, неважно. Человек устал, у него был тяжелый бой, разумеется, не сразу выходит вспомнить арифметику. Продолжайте, прошу вас! Вы настоящий герой! Когда я стану королём, вы получите орден незамедлительно! — Барон подмигнул солдату, тот ничего не понял, но подмигнул в ответ.

— Да, продолжай красавчик… Я это что, вслух сказала? Не обращайте внимания… — Корин покраснела ещё сильнее, Ренар всё равно не обращал на даму никакого внимания.

— Я пошел на второй этаж, похищать эту курицу, мадмуазель Женери, но её брат — упрямый баран, загородил девчонку собой! Сказал, что позовёт стражу из ближайших казарм, дурень видимо не знал, что вы тем молодцам отравленное пиво подвезли. Я был против, сам бы всех прирезал, но милорд Данте настоял, а я высшего по чину слушаюсь иногда! Не помню, что там ещё этот старикан лепетал, но пришлось отрезать язык и брать деваху силой. Короче дальше ничего интересного, отвезли куда велено и бросили в подвал. Вот и сказочке конец.

— Поаплодируем Ренару! Благодаря таким как он, наше дело живёт! — Данте захлопал в ладоши в честь офицера, но неправильно выполненный приказ немного вывел его из себя.

Все аплодировали, все, кроме Илиаса. Поэт уже не мог держать злость внутри, встал из-за стола и дал длинную и яростную тираду, активно жестикулируя руками:

— Посмотри на них Эдвард! Разве об этом пишут в твоих любимых книгах?! Я обычно не ввязываюсь в жизнь людей, которых долго не знал, но сейчас я молчать не могу! Так, по-твоему, должны выглядеть люди, которые освободят нас от деспотии Отца Настоятеля? Постоянно жрущий граф, безумная учёная, достойная костра, и солдат, которому плевать, кого и за что убивать!? Открой глаза! Они тебя используют! Твоё родство — предлог для переворота. Таких как ты «наследников» сотни, если не тысячи. Наш последний король, кстати звали его Микель, любил свой народ, во всех смыслах этого слова. У нас половина населения, наверное, ему теперь дальняя родня!

Данте хотел что-то сказать, но Эдвард его опередил и дал не менее яростную тираду в ответ:

— Ты смеешь оскорблять меня в моём же доме, червь! Я, рождён править! Это моё предназначение, я знаю как лучше для всех, и мои союзники это понимают, я не какой-то там «глупый предлог». Ты спас мне жизнь — сделал работу врача. Так получай плату и проваливай! — Эдвард схватил нож со стола и срезал кошель с пояса Данте, тот немного вздрогнул, но ничего не сказал. Пухлый мешочек упал к ногам поэта, позвякивая содержимым.

— Я подачек не беру — Илиас плюнул на деньги в прямом смысле, несколько капель попало на Блюмберга. Тот стал в истерике звать слуг, чтобы те принесли ему бархатный платок — прощай Эдвард Фон Грейс, надеюсь, твою революцию придушат на месте. С таким королём, этой земле ещё долго страдать.

Илиас покинул тёплую залу, хлопнув дверью, и один двинулся сквозь дождь и грозу в сторону города, ему не было холодно — гнев греет лучше любой одежды. Теперь в доме остались только члены Нового Рассвета, большинство тактично не стало комментировать уход поэта и накинулось на еду, только Данте присел рядом с Эдвардом для того, чтобы завязать беседу.

— Поэты, что с них взять. — Кардинал пожал плечами в знак понимания — У них всегда никто не прав, никто не виноват. — Данте широко улыбнулся, и чем-то стал напоминать удава. — Кстати, а где чародей? Я думал, он здесь?

— Нет, он ушёл… У него появились срочные дела. — Барон внешне воспарял духом, маска гнева спала.

— Это очень печально, маг бы нам не помешал. Однако не опасайтесь, ваше величество, и без чародея управимся. Я тоже, знаете ли, способен на пару фокусов. — Данте подмигнул барону, глаз изменил цвет и загадочно сверкнул. Небесно-голубой.

— Я не сомневаюсь, я вам верю, милорд Данте. Можете рассчитывать на самый высокий пост. Чародей поможет нам, просто немного позже.