Нелегко жилось эти годы и Савдеби. Сколько ни просил ее Тимеккей выйти за него замуж, одно ему твердила:

— Не могу, родненький, не могу. Подождем брата, как он скажет, так тому и быть. Ведь никого из родных у меня не осталось, некому благословить мое замужество.

— Сама себя обманываешь, — горевал Тимеккей, — грех на душе таишь, вину перед братьями. А ведь ты не виновата. Никто не знал, что так получится, сами они смерти своей искали.

Молчала Савдеби, опустив голову. Ждала.

Тем временем Актар-младший подходил уже к дому. И повстречался ему на пути деревенский горбун, злой, мстительный. Как-то подшутил над ним на гулянье Тимеккей, он с тех пор затаил обиду.

— Здравствуй, парень, — сказал горбун, — хорошо, что ты вернулся. Значит, есть бог на свете, он все видит, и никому не уйти от его кары.

— О чем ты? — нахмурился Актар-младший. — Говори ясней. У меня дорога прямая, хватит — наплутал по кривым стежкам.

Рассказал ему горбун о том, как пробрались тогда деревенские люди к братьям во двор и кто их провел тайным ходом.

— А сейчас сестрица твоя и Тимеккей к свадьбе готовятся. Знай, милуются день-деньской, да еще у ночи прихватывают. Небось не ждут тебя. А ты вот он — тут как тут, гость незваный.

Темней тучи стал беглец. Поклянись, говорит, что молвил правду. Да так глянул, самому горбуну страшно стало. Поклялся тот своей бородой, сединой предков. Не дослушав, кинулся сын Актара к дому, сел в засаду, у ворот, и как только вышел Тимеккей, кончил его ударом ангара[26], а сам — во двор, в сестрицын терем.

Увидела брата Савдеби, не знает, плакать ли, радоваться. А как глянула ему в очи, обомлела вся, слова не вымолвит.

— На колени, — крикнул брат, — на колени, убийца братьев, и будешь ты проклята навечно!

Он еще медлил, ждал, покается Савдеби, заплачет, попросит милости. Но сестра только побелела вся, белей снега вешнего. И ответила она брату:

— Да, я люблю Тимеккея…

— Нет уже Тимеккея…

— Я люблю его, — прошептала Савдеби, — а тебя ненавижу. За убийства твои, за позор, который терпела…

Взмахнул брат ангаром, оборвалась речь Савдеби. Так и умерла с открытыми глазами.

Со смертью сестры не угасла злоба младшего брата. Бражничая по деревням, рассказывал о сестре всякие небылицы: мол, ради любовных утех осквернила Савдеби родной кров, предала единоутробных братьев, и за то покарал ее бог.

Подружки Савдеби, любившие ее за доброту и ласку, украсили могилу белыми камнями. Когда же худая весть облетела окрестные селенья, кто-то разбросал камни, и холм, где была она похоронена, осиротел. Но не надолго. Снова подружки выложили его камнями.

Так и повелось с тех пор — мужчины, проходя мимо, выбрасывали камни, а девушки снова укладывали. Но, видно, тех, добрых людей, кто верил в чистоту Савдеби, было больше. И вскоре на могиле вырос каменный курган. Это место в народе стали называть Савдебиным долом.

ВУТКАЙК

соседнем селе сгорела усадьба.

— Знаю я этого погорельца, — сказал Ендимер, — еще в прошлом году предупреждал его: не сквернословь на людях, это к добру не приведет.

Я удивленно посмотрел на деда: шутит он или всерьез говорит.

Дед усмехнулся и продолжал:

— Он, бывало, и жену ругал, когда та у печки хлопочет. Последнее дело — ругать женщину, которая у огня. Этого Вуткайк не простит.

Вуткайк — волшебная птица. В дословном переводе — хозяйка огня. Я слышал о ней еще в детстве, и мне интересно было, что расскажет Ендимер.

Женщину звали Улбиге.

Людские беды и несчастья отзывались в ее сердце… А людям в те времена жилось нелегко. Они еще не умели строить дома, шить теплую одежду. Терпели от диких зверей, злые холода настигали их в бескрайних степях.

Однажды прослышала Улбиге о волшебной птице, которая может принести людям счастье. Птицу звали Вуткайк.

Думала-думала Улбиге и решила отыскать птицу.

Но не знала она, где ее найти.

Тогда женщина обратилась к людям:

— Может, кто из вас слышал о птице Вуткайк?

— Не знаем, — ответили люди, — не слыхали.

Улбиге спросила у птиц.

— Нет, не встречали, — прокричали птицы и полетели дальше.

Женщина обратилась к бабочкам:

— Может быть, вы видели хозяйку огня Вуткайк?

Одна бабочка сказала, что слышала о ней от крота. Крот долго живет, много знает.

— А где же мне найти крота?

— Вон в том лесу. Я полечу, а ты беги за мной, там и увидишь.

Выслушал крот женщину и сказал:

— Видишь этот старый дуб? Под ним спрятана волшебная палочка. Откопай ее и ударь по дубу, да при этом скажи вот что…

Крот говорил очень тихо, словно кого боялся, но Улбиге, наклонившись, все расслышала. Поблагодарила она крота, откопала палочку и ударила ею по дереву.

— Дуб, дуб, — сказала Улбиге, — дай мне один листок.

— Я всегда рад помочь доброй женщине, — прогудел в ответ дуб.

И тут же на землю слетел дубовый листок. Улбиге коснулась его волшебной палочкой и прошептала, как учил ее крот.

— Секлень, сюлся, секлень!

На языке деревьев это означало: «Поднимись, листок, поднимись».

Так сказала Улбиге, села на листок и полетела.

Внизу расстилались поля, темнели сосновые боры, змейками сверкали реки. А потом Улбиге стала замечать, что земля становится пустынной — нет ни зелени, ни воды, одни пески да пески. Кругом не видно ни шалаша человеческого, ни зверя, ни птицы.

«Вот она какая, пустыня, — подумала Улбиге, — живой души не отыщешь».

А листок тем временем стал снижаться, вот уже и земля близко.

«О! Какие они желтые, эти пески», — только и успела подумать женщина и села на мягкий холмик.

Осмотрелась Улбиге, видит — вьется в песках неприметная тропка. Пошла она по ней, на обочине старичок сидит. Седой как лунь, и рубашка на нем и порты белые, холщовые, а сапоги будто мелом мазаны. Сидит, мурлычет себе под нос, никого вокруг не замечает.

— Здравствуй, мучи! — сказала Улбиге громким голосом. А сама вся дрожит.

Старик поднял голову, посмотрел на женщину и сказал:

— Здравствуй, ирт. — Это значит: «Здравствуй и ты». — Подойди-ка поближе, не бойся. Я ведь ждал тебя и знаю, чего тебе нужно. Хозяйка огня живет недалеко, вон в той рощице, иди туда.

Побежала Улбиге к рощице, а там, у родника, стоял красный терем, в нем и жила Вуткайк. Вошла женщина в терем — увидела волшебную птицу с человеческой головой и рассказала, зачем пришла.

— Если можешь, помоги людям. Я слыхала, ты добрая и могущественная.

— Обо мне не будем говорить, — ответила волшебница, — а вот ты, я вижу, в самом деле добрая. В какой путь пустилась без опаски. Вот за это я и награжу тебя. Ступай и передай людям — будет у них огонь. Защитит он их от многих напастей. И скажи им еще: Вуткайк, мол, наказывала, чтобы они поклонялись женщине за ее большое сердце. Тому же, кто посмеет ее обидеть, худо придется.

Вернулась Улбиге к своему племени, а у пещеры уже костер горит.

С тех пор люди не боялись больше ни зимы, ни диких зверей, стали рубить себе избы. А Улбиге уважали все от мала до велика.

Однажды к Улбиге зашел сосед, поздоровался с ней, а женщина, хлопотавшая у печи, как на грех не расслышала. Сосед решил, что Улбиге загордилась, не желает с ним знаться, и закричал на нее в сердцах:

— Пусть с тобой шайтан здоровается! Ноги моей здесь больше не будет, карга проклятая!