Началась новая эпоха в жизни магов. О нет, они ничего не забыли и собирались вернуться и отомстить. Проблема заключалась в том, что теперь кровавые гекатомбы жертв были недоступны — без раскрытия факта того, что маги уцелели — и что магов осталось слишком мало. Нужда и необходимость — сильнейшие мотиваторы, и маги, засучив рукава, взялись за работу.

Кровавые ритуалы были оптимизированы и улучшены, в результате чего количество жертв — при одинаковом усилении — резко сократилось. Уже не требовалось континентальной войны, чтобы скрыть один ритуал усиления. Попутно маги трудились над вымарыванием фактов о себе, переведением всего в разряд мифов, легенд и небылиц, словно и не было никогда магов, и немало преуспели в этом. Они втайне трудились над увеличением численности людей, ведь чем больше их будет, тем легче будет скрыть ритуалы усиления на крови.

Попутно маги наращивали свою численность. Проблема заключалась в том, чтобы не разбавить достигнутой силы крови, не ослабить ее разбавлениями и примесями, что неоднократно происходило в прошлом, пока маги не разобрались в причинах. Но и здесь маги справились, нашли выход. У людей изымали их детей с сильным магическим даром, сильнейших самородков, названных новой кровью. Родителям их и соседям стирали память, опаивали и заколдовывали, или просто подстраивали «несчастные случаи», а якобы погибших детей увозили в спецшколы, прообразы будущих Академий Магии. Там их воспитывали и обучали магии, вливали в Рода, не теряя силы крови, даже наоборот, иногда становясь сильнее.

Разумеется, традиционным размножением маги тоже не пренебрегали.

Все это потребовало времени, больше двух сотен лет подготовки, планирования и трудов. Бывали и проблемы, и проколы, и трудности, не говоря уже о том, что большая часть магов позабыла, с чего все начиналось и начала считать, что скрытое от людей существование и есть правильная жизнь. Но верхушка и самые упертые маги помнили, и после Первой Мировой, когда люди оказались особенно ослаблены, в Европе — в Англии и Германии — началось восстание магов, возглавляемое Альфредом Гамильтоном и Герхардом Хофманном.

Теперь оно именовалось Освобождением.

―Глава Гарольд, — раздался за спиной Сергея чарующий женский голос, — разрешите поприветствовать вас.

―Разрешаю, — проворчал Сергей, оборачиваясь.

Голова его гудела и раскалывалась. Привычка учить в ночь перед экзаменом помогала слабо — там надо было выучить, сдать и забыть. Здесь же требовалось выучить и не забывать, свободно оперировать фактами. Создавалось ложное, но очень стойкое ощущение, что в клане никто ничем не занимался шестнадцать лет, все сидели, сложив руки, и ждали появления Гарольда, чтобы засыпать его просьбами, жалобами, предложениями, письмами с витиеватыми намеками, половину которых Сергей просто не понимал.

Собственно, поэтому он и шел по коридору мэнора, вместо того, чтобы переместиться мгновенно от Альфарда Чоппера к Квентину Дорсету из Рода Дорсетов, возглавлявшему службу безопасности клана. Служба безопасности соединяла в себе функции охраны, разведки и контрразведки, и обсуждаться там должен был очень важный вопрос. Спасение Бёртона Курса из застенков Лагранжей.

Сергей чувствовал, что обязан спасти его, вытащить любой ценой, поэтому пошел прогуляться и немного освежить гудящую голову. Конечно, можно было принять пилюлю или обратиться к той же Гарриэт Марпл из семьи Марпл, принесшей клятву верности Магдалине Чоппер, приходившейся Гарольду четвероюродной тетей. Какие там занятия магией, он никак не мог вынырнуть из дел клана и Рода, которыми его завалили с ног до головы как Главу. От одних только родственных связей Чопперов и других Родов можно было повредиться умом, а ведь они составляли лишь малую часть той информации, которую Сергею приходилось впитывать, запоминать и переваривать.

Но зато он сразу опознал обратившуюся к нему.

Саманта Чоппер, его троюродная кузина через тетушку Агату, двадцать три года, готовится с отличием закончить Британскую Академию Магии, пока что не замужем, хотя и велись переговоры с Родом МакЛаренов. Зеленые глаза, аккуратный носик, слегка полные губы, четвертый размер груди и прямые ноги, поддерживающие ослепительно красивое тело. От ее шутливой имитации книксена кровь Гарольда вскипела, в штанах стало тесно, и Сергей утомленно вздохнул.

Стоило бы перестроиться «под местного», да вот беда, для Сергея, Гарольда и Парри — для всех троих — эти люди были чужими. Не воспринимал он их как родственников, вот вообще ни разу, за исключением щекочущего ощущения одинаковой силы крови. Но и оно было просто ощущением, а не нажатием на красную кнопку «Нельзя!» Умом, Сергей, конечно, все понимал, но ум против пышущего гормонами тела как-то пасовал.

«Вот о чем надо поговорить с Гарриэт», подумал он устало «о противогормонах».

―Можете называть меня просто Гарольд… кузина, — выдавил из себя Сергей.

―О! Отлично, братец Гарольд! А ты тогда зови меня Самантой! — жизнерадостно воскликнула Саманта.

Затем уперла руки в боки, чуть нахмурилась и наклонила голову. Волосы ее, собранные в какую-то замысловатую прическу, и не подумали рассыпаться и свисать вниз, хотя никаких заколок Сергей не видел.

―Ну что, братец? Решил зажать бал? — вопросила Саманта.

―Какой еще бал?

―По случаю твоего возвращения, конечно же!

―Не до балов сейчас, — устало ответил Сергей, глядя на Саманту сверху вниз.

Он ощущал себя старым, усталым и очень мудрым — во всяком случае, в части выше пояса. Часть ниже пояса, глядя на жизнерадостную улыбчивую Саманту ощущала себя очень юной и рвалась в бой. Дело было не только в теле Гарольда, но и в местных магичках или магессах, Сергей еще не определился, как их называть. Местные или говорили «маг» всем, или отдельно называли «ведьмами» или «волшебницами», не проводя особой разницы. Но для Сергея она имелась — все эти ослепительно красивые магички (из числа тех, кто не ленился следить за собой и пользоваться магической медициной) никак не тянули на ведьм. Ведьмы это что-то старое, скрюченное, с бородавкой на носу, помешивающее котел с гнусным варевом. Местные же были «ослепительно холодными красавицами», как у Сапковского.

―Вы, мужчины, все одинаковые, — улыбнулась Саманта широко, — что дядя Альфард, что ты братец! Вечно прикрываетесь своими делами, лишь бы не признаваться, что танцевать не умеете!

Сергей молчал, сверяясь с памятью. Танцевать Парри умел, но только простонародную джигу.

―Альфард Чоппер радеет о клане, — произнес он.

―Фу, как чопорно, — притворно зажала нос Саманта, — братец, ты же молод и горяч, а эти старики уже превратили тебя наполовину в такого же замшелого пня, как и они!

―Не забывайся, — не выдержав, рыкнул Гарольд.

Саманта тут же отступила назад, чуть присела.

―Прошу прощения, милорд Гарольд, но все же осмелюсь заметить, что вы недооцениваете важность этого бала. Если так удобнее, назовите его приемом, суть не меняется.

―Сбор соседей для демонстрации того, что я настоящий и что дела клана теперь пойдут в гору.

―Первое — да, а вот второе — очень сомнительно.

Саманта прищелкнула языком, с сомнением покачала головой. На ней было нечто вроде топа с лямками, оставлявшего открытыми плечи и демонстрировавшего, что лифчика она не носит, и спортивные шорты выше колен.

―Если меня будут вот так отвлекать, то дела точно не пойдут в гору, — все же нашел, что сказать, Сергей.

―Ах, братец, — покачивая головой, Саманта придвинулась ближе.

Плавное движение, бесшумное, благодаря коврам, и солнечные лучи, выгодно подсветившие тело. Сергей не удержался и сглотнул.

―Вот видишь, братец, — тихо, тягуче рассмеялась Саманта.

Было в этом смехе нечто такое, что внутри Сергея все задрожало от возбуждения. Мелькнула мысль, что его, кажется, соблазняют, и неожиданно наступил покой. Чары обольщения рассеялись, Саманта стала просто девушкой, ладно женщиной.