— Так, может, подтолкнем герцогов, дед?
— Как это?
— Предложим им посадить на трон Алекса Каса.
— И они сразу согласятся? — ехидно поинтересовался Арнольд, — Про согласие самого Александра я даже молчу.
— А чего им не согласиться? Герцогу Касу официально почти четыре сотни лет. То есть, так или иначе, он, по их мнению, должен скоро умереть. В истории были единицы архимагов, живших более четырехсот лет. Потомства у Александра тоже официально нет, так что трон передать он никому не может. Получается, что если Алекс Кас займет трон Элура, то у герцогов появляется несколько лет на разборки, кто же из них будет его преемником и получит на свою голову корону.
— Умный ты у меня. Молодой только.
— Мне уже сорок лет, дед!
— Вот я и говорю, молодой, — рассмеялся Арнольд, — Ты вот думаешь, что предложил сейчас что-то новое? Да чтобы ты знал, сами герцоги вынашивают такие мысли уже года полтора-два. И пока ничего не решили. Опасаются южане давать трон могущественному и непредсказуемому магу. Он ведь может и лет пятнадцать-двадцать еще прожить! И как им тогда трон получать? Они-то к тому моменту все умрут! Я уж молчу про то, что у нас такой план был еще при Карле!
— И что?
— Не хочет Александр менять династию, — рассмеялся Арнольд, — Он лучше достанет замороженное семя Карла и получит законного наследника, которого воспитает как надо, а пока будет терпеть Ричарда.
— Так и что мне говорить на переговорах с герцогами?
— Аристократический Совет. Вот пока основная идея, причем, еще вековой давности. Сделать власть короля номинальной, как в Валерии, но с чуть большими полномочиями. Так прямо, естественно, ничего не говори, но делай намеки на некое общее правление страной.
— Я не понимаю, почему Алекс не хочет стать королем, а занимается такими сложными планами.
— Муторное это дело быть правителем. Сейчас мы и так правим Элуром, и никакого смысла делать это с трона нет. Поверь, из-за трона все делается так-же хорошо, как и с него, только проблем меньше, а возможностей больше.
— Я понял, дед, буду побольше молчать и почаще важно надувать щеки.
— Молодец! И еще сделай вид, что ты все знаешь, и Алекс поделился с тобой своими планами.
— А это зачем? Меня же на куски порвут в гости зазывая.
— Не порвут. А надо это, чтобы вынудить аристократов побыстрее принять решение. Их нынешняя неопределенная позиция — главное препятствие на пути разрешения кризиса. Если они вдруг решат, что на трон должен сесть Александр, поверь мне, Александр так и сделает. Тишина и спокойствие, вот главные союзники вампиров!
*****
— Давайте поговорим о твердолобых.
— Саша! — возмущенно воскликнула Мария, — Я попросила бы!
Вампиры дружно ухмыльнулись. После того как Мария на время оставила руководство Корпусом Науки, ученых «немного» занесло. Все косяки времен правления первого Шефа уже вскоре были начисто забыты, а самих ученых стали называть не иначе чем «твердолобыми», подразумевая, что им «что в лоб, что по лбу, все едино». Естественно, прозвище имело негативный подтекст и самим научникам не нравилось, впрочем, ничего сделать с этим они не могли.
— Попросить ты можешь, — спокойно заявил Александр, — Только напомни мне, кому мы обязаны появлением желтых тараканов? А Налимские крысы откуда свой род ведут? Южная оспа? Северная язвенная лихорадка? Имперский плющ? Гарнский мох?..
— Я поняла, — Мария отчаянно замахала руками, — Но сейчас Шеф Корпуса я и…
— Залонские пчелы.
— Так нечестно, — вампиресса опустила голову на грудь, — Могу я хотя бы рассчитывать, что прозвище не будет упоминаться на Совете, а потом и вовсе будет забыло.
— Можешь на это рассчитывать, — официально заявил алукард, — А еще будь уверена, что в случае очередного косяка, я переименую Корпус Науки в Корпус Твердолобых.
— Так нельзя! У меня много новеньких!
— Вот и держи их в узде, а не давай волю. Если за мое правление из стен твоего Корпуса в мир вылезет еще какая гадость, болезнь, растение, насекомое или животное, то ты меня знаешь, я слово сдержу. Будете твердолобыми всю оставшуюся вечность.
— А еще ты обещал, что забудешь это слово если…
— И это тоже, — кивнул Александр, — А теперь давай рассказывай как дела.
— Может, все же, поговорим о том, ради чего мы собрались? У нас тут кризис, а Совет начинаем с обсуждения Корпуса Науки.
— Не увиливай от темы. Твой ненаглядный Арнольд немного опаздывает, задержавшись с разрушением своего замка, а без него начинать обсуждение не очень правильно. Тем более у нас вся ночь впереди. Так что, давай. Поделись последними новостями из мира науки.
— Новости… А новости у нас печальные, господа. Чертов ложный криптонит оказался разумным.
— Это мы знаем. Ты подробности давай, — Александр постучал пальцем по столу, — Кто, куда, откуда и как мы будем это все уничтожать.
— Уничтожать ничего не надо, — быстро затараторила Мария, — Никакой опасности нет. Это камни полностью беззащитны. Чистый разум, причем слабый, лишенный всяческих возможностей влиять на окружающую обстановку.
— Но они же там что-то излучают, — напомнил алукард.
— И это пока единственное непонятное во всей истории.
— То есть, остальное тебе понятно?
— Более или менее, — кивнула Мария и быстро стала отчитываться, — Под воздействием магической аномалии криптонит меняет свои свойства. Получающиеся кристаллы мы научились использовать в нашей вычислительной технике в виде неплохой замены процессоров, легко встраиваемых в магическую структуру наших компьютеров. Как ныне выяснилось, изменив свойства, криптонит превращался в зачаток разума, который дальше развивался чисто по времени. И если бы мы вовремя разрезали все кристаллы, то никогда бы об этом не узнали.
— То есть, разрезанный кристалл свои разумные свойства теряет?
— Однозначно. Проверили все старые процессоры, и ни один из них не дал отклика.
— Но ведь то самое излучение у них присутствует, а значит…
— Не значит, экселенц, — перебила алукарда Мария, — Излучение не имеет никого отношения к разуму. Я бы сказала, что это как тепло живого тела, сообщающее нам, что кристалл ложного криптонита все еще «фурычит». Но никакого разума там быть не может. Повреждение одного из «подопытных» с отрезанием от него куска показало, что разумность исчезает в обеих частях. Пока что главной гипотезой наличия разума в кристаллах является некий их объем, меньше которого ничего нет и не будет.
— То есть, разум получат только крупные куски криптонита?
— Верно.
— Ладно, и как мы можем использовать этот самый разум?
— Никак, — мотнула головой вампиресса, — Я уже говорила, что эти разумные кристаллы вообще не способны ни к какой внешней деятельности.
— А если запихать их в големов? Нам бы пригодились разумные големы.
— Мы пытались. Но, как бы это сказать… Для наших разумных кристаллов с большим трудом доходит идея о том, что вне их оболочки вообще что-то есть. Они воспринимают себя как отдельную вселенную, и даже мысли не допускают о том, что есть нечто за пределами их мира. Если бы не аналог боли, что они испытывают при нарушении целостности своей структуры, то мы бы вообще никогда о них не узнали.
— Но раз они смогли транслировать боль вовне, значит, могут и что-то еще передавать. Да и общались же вы как-то!
— Общались, — хмыкнула Мария, — Двое решили, что мы плод их фантазии. Один нас не заметил, посчитав что ему все мерещится. И наконец, только один воспринял идею о мире вокруг него и попытался наладить с нами диалог. Вот только это, по сути, обмен чистыми идеями, осуществляемый с помощью наших компьютерных возможностей, а не способностей самих кристаллов. Без нашей помощи они ничего вовне отправить не могут, и если бы лаборантка не нацепила на себя…
— Да-да, мы бы до сих пор резали разумные кристаллы и не подозревали о их истинной сути.
