— Представления популярней, когда нет однообразия, — объяснил Лекран. — По традиции, в честь древних героев женщин травят дикими зверями. Воларцы забросили своих богов, но оставили много мифов о них, в особенности тех, где реки крови.

Френтис обрадовался, что большинство рабов были из Королевства и лишь несколько — темнокожие альпиранцы из южной части империи. Из того, что освобожденные учинили с надсмотрщиком, стало ясно: они охотно возьмутся за оружие.

— Хорошая работа, — сказал Френтис Лемере, присевшей на корточки у трупа вольного мечника, чтобы избавить его от полезных и блестящих предметов.

Девушка робко улыбнулась, затем поморщилась — неподалеку истошно завопил надсмотрщик.

— Путь к свободе нелегок, — сказал ей Френтис и пошел искать Тридцать Четвертого.

— Вы довольны, что пошли с нами?

Восьмой посмотрел на двоих собратьев-варитаев и кивнул. После освобождения все трое долго мучились, не могли заснуть без карна. Но тело привыкало, и жизнь потихоньку возвращалась к солдатам-рабам, они смотрели на мир вокруг, на небо так, будто впервые увидели их. Бывшие варитаи мало разговаривали. Френтис не был уверен, что они полностью осознают свое положение. Но их взгляды не были пустыми и бессмысленными, в них виделись понимание и решимость.

— Мы освободим столько варитаев, сколько сможем, — но мы не сумеем освободить всех, — сказал Френтис. — Вы понимаете это?

Восьмой снова кивнул и медленно, хрипло заговорил, осторожно и раздельно произнося слова:

— Мы были… мертвыми. Теперь мы… живые. Мы сделаем… других… живыми.

— Да, многих других, — подтвердил Френтис, взял меч павшего варитая и протянул Восьмому.

Тридцать Четвертый поговорил с надсмотрщиком и выяснил, что в варикуме не меньше шестидесяти варитаев и около дюжины надсмотрщиков. К счастью, почти все силы направлялись на внутреннюю безопасность, и лишь горстка солдат следила за стенами.

— Гарисаи знамениты бунтарством, их очень трудно содержать, — заметил Тридцать Четвертый. — Им не дают наркотиков, не связывают, как куритаев.

— И скольких примерно мы сможем освободить? — спросил Френтис.

— Надсмотрщик сказал, их около сотни. Но, брат, не все согласятся присоединиться к нам, и не всеми будет легко командовать. Жизнь в варикуме жестокая и короткая. Многие гибнут на тренировках, и еще больше умирает на первых же представлениях. К тому же гарисаи часто сходят с ума.

Френтис посмотрел на сидящего неподалеку мастера Ренсиаля. После битвы его глаза обычно казались совершенно пустыми. Что же, у безумных гарисаев будет хорошая компания.

Лекрана переодели в черный наряд надсмотрщика, дали кнут, Френтис с мастером Ренсиалем облачились в доспехи вольных мечников и ехали по бокам передней повозки, а та медленно приближалась к главным воротам варикума. Там не ждали врагов. Ворота были уже распахнуты, навстречу вышел раздраженный здоровяк.

— Гребаные лентяи, вы опоздали! — рявкнул он на Лекрана, а затем нахмурился и зловеще спросил: — А где Масторек?

— Если верить старухам из моей деревни, он пошел на тысячелетние муки за бесконечное море. Можешь сам поискать его там, — сказал Лекран и выдернул из-под одежды топор.

Здоровяк так ничего и не понял, топор врезался ему в череп. Френтис пришпорил коня и поскакал в ворота, зарубил еще одного надсмотрщика, отчаянно пытавшегося закрыть их. Из незаметной в тени двери выскочила пара варитаев и покатилась под копыта коня — мастер Ренсиаль сшиб солдат на скаку. Френтис спешился и кинулся в атаку вместе с Лекраном и тремя освобожденными варитаями, за ними и все остальные. Надо бить, пока враги не опомнились!

Согласно разработанному заранее плану, отряд разделился, когда достиг цитадели. Лекран повел половину направо, Френтис вторую — налево. Защитники дрались отчаянно, сопротивление не было организованным, группки по три-четыре варитая выскакивали навстречу, пытаясь преградить дорогу, но тут же падали под ударами.

Освобожденным варитаям и Плетельщику поручили захватить как можно больше солдат-рабов. Плетельщик накидывал лассо на солдата, трое свободных сваливали пленного наземь и связывали. Попытка была не слишком успешной. Захватили всего семерых. Варикум пал, его мраморные коридоры были залиты кровью.

Френтис приказал Иллиан и ее группе искать выживших, а потом отослал Дергача с его переодетой командой на стены — пусть снаружи все выглядит как обычно. Затем пошел в центральное здание. Посреди него на круглой песчаной арене плотно выстроились мужчины и женщины — три ряда, плечом к плечу, ровные шеренги, угрюмые решительные лица, хотя вместо оружия — всего лишь деревянные палки. Вокруг на песке валялись тела надсмотрщиков, расстрелянных с галерей. Похоже, атака застала варикум посреди вечерней тренировки.

— Они думают, что мы — бандиты, пришедшие за рабами, — сказал Лекран. — И переубедить их будет нелегко.

Френтис сунул меч в ножны и пошел к гарисаям, отмечая, как они насторожились и напряглись, сколько у них шрамов. Без шрамов — ни одного. Наверное, или кнут, или раны на воларских представлениях. Что там бывает, можно только воображать.

Френтис остановился в десяти шагах, всматривался в лица, стараясь отыскать проблески узнавания, — но видел только подозрение.

— Кто-нибудь есть из Объединенного Королевства? — спросил он на языке Королевства.

Рабы в недоумении переглянулись. Но один отреагировал — светлокожий парень чуть старше остальных, покрытый шрамами. Как и все, он был выбрит налысо. Распахнутая рубаха открывала совершенное, мускулистое, без капли жира тело. Таким оно становится только после многолетних тренировок.

— Последний из землеходов умер два дня назад, — проговорил светлокожий с мельденейским акцентом, косо посмотрел на Френтиса и презрительно скривился. — Они здесь держатся недолго.

Потом заговорила низенькая, но мускулистая женщина, держащая деревянное копье на уровне глаз Френтиса.

— Скажи ему, что если он хочет продать нас, то ему придется пролить немного крови за эту привилегию, — произнесла она по-воларски.

— Я говорю на вашем языке. — Френтис выставил руку ладонью вперед. — Мы пришли освободить вас.

— Зачем? — не сводя настороженного взгляда с Френтиса, спросила женщина.

— А уж это решать вам, — ответил он.

Две дюжины освобожденных гарисаев решили уйти, мельденеец — одним из первых.

— Брат, не хочу тебя обидеть, но хрен с ним, с твоим восстанием, — взваливая на плечи мех со скудными пожитками и провиантом, добродушно сказал мельденеец. — Я выдержал два представления, и мне хватит крови на всю жизнь с лихвой. Я — на берег. Найду что-нибудь плавучее и айда на острова. Конечно, моя жена уже нашла себе другого мужика, но все-таки дом есть дом.

— Ваш народ — союзник нашего, — сказал Френтис. — Владыки кораблей заключили договор с нами.

— В самом деле? Ну и хрен с ними, — ухмыльнувшись, ответил мельденеец и размеренно побежал на запад.

— Трус, — пробормотал Лекран.

«Мудрейший человек из всех, кого я встретил за последние годы», — подумал Френтис.

Свирепую низенькую женщину, грозившую Френтису, оставшиеся гарисаи выбрали выступать от их имени. Звали ее Ивельда, выглядела она похоже на Лекрана, говорила с таким же акцентом и не скрывала презрения к бывшему куритаю.

— Она из племени рохта. Им нельзя доверять, — мрачно сообщил тот.

— На нашем языке люди охта называются змеями, — сказала Ивельда и положила руку на рукоять короткого меча, взятого из груды трофеев. — Охта пьют мочу козлов и трахают своих сестричек.

Лекран ощерился.

— Если хотите поубивать друг друга, идите наружу, — устало проговорил Френтис: ему не хотелось их разнимать.

Он посмотрел на карту, которую Тридцать Четвертый разложил в роскошных апартаментах главного надсмотрщика варикума. К большому сожалению гарисаев, того не сумели захватить живым. Злость выместили на трупе. Голова теперь украшала копье, воткнутое посреди тренировочной площадки.