Лирна указала в сторону прибрежного утеса, где Орена с Мюрель ставили стол и стулья.

— Милорд, я приехала сюда, чтобы наблюдать первый выход нового корабля. Не хотите ли присоединиться ко мне?

Солдаты зажгли фонари и развесили их на шестах, расставленных вдоль кромки обрыва. Молчаливый и настороженный Аль-Гестиан сел напротив Лирны. Солнце опускалось, холодный ветер с моря шуршал в траве.

— Как вы находите своих новых подчиненных, милорд? — приняв чашу с вином от Орены, осведомилась королева.

— Ваше величество, они — разнородное сборище. Рыцари, ищущие восстановить свою честь и послужить Королевству, стоят бок о бок с отребьем. Мои Черные Ястребы перебили бы их за день.

— Да — если бы их самих не истребили подчистую, — заметила Лирна. Она заглянула в чашу. Кумбраэльское красное, сладкий запах с нотками мяты и ежевики. — Дезертиры были?

— Да, ваше величество. Пара недавних рекрутов, безмозглых преступников, не умеющих даже скрыться от погони. Их с легкостью поймали и вернули.

— И выпороли, как я понимаю?

— Их повесили, ваше величество. Перед всем полком. Нужно подать пример.

Он кивнул в знак благодарности Орене, налившей ему вино.

— Да, пожалуй. Я бы предпочла не пить с вами вместе, — заметила королева, когда он поднес чашу к губам.

Он на мгновение заколебался, но потом спокойно поставил чашу, никак не отреагировав на оскорбление.

— Моя королева! — окликнул Бентен и указал на гавань.

Лирна встала, жестом позвала Аль-Гестиана за собой и подошла к краю утеса. Сверху открывался чудесный вид на порт, где светилось множество факелов: люди собрались у воды, чтобы увидеть рождение мощнейшего королевского корабля. Кузню построили вместе с узким косым помостом, спускающимся в воду. На нем висели фонари, озарявшие море желтым сиянием. Даже на вершину утеса доносился стук множества молотков, выбивавших удерживающие корабль клинья. Стук утих, сменился торжествующим ревом сотен глоток. Огромный корпус соскользнул по помосту, вошел в воду. Побежала рябь, казавшаяся золотой в блеске факелов.

— Не правда ли, он чудесно выглядит? — сказала Лирна и велела Орене принести еще вина.

Аль-Гестиан взглянул на огромный корабль, в глазах лорда на мгновение вспыхнула — и тут же погасла искра радости.

— Ваше величество, это впечатляющий корабль.

— Да, это так. Но, лорд-маршал, я должна признаться, что ввела вас в заблуждение. Сегодня я приехала сюда не ради корабля.

Он напрягся, искоса глянул на Илтиса с Бентеном, стоящих чуть поодаль и держащих руки на рукоятях мечей, и спросил:

— Не ради корабля, ваше величество?

— Нет. Я хотела показать вам лицо врага, — сказала королева и, посмотрев на приближающуюся Орену, вылила вино на траву.

Орена замерла, ее лицо окаменело, но взгляд заметался с лихорадочной быстротой.

— Это заметил лорд Ваэлин, — сказала королева. — Вы увидели юношу, которого могут видеть лишь другие Одаренные. Выказывать такое было глупо.

Орена не двигалась с места, не спуская взгляда с Лирны. Подошли Бентен и Илтис с мечами в руках. Давока встала позади и занесла копье.

— Орена Вардриан, среди крестьян Азраэля фамилии даются по материнской линии, — продолжила королева. — Брат Харлик помнит все переписи Королевства, так что не составило труда определить: вы и лорд Ваэлин — кузены. У вас общая прабабушка, без сомнения, передавшая кровь Одаренных обеим дочерям. Тьму несет материнская кровь, но природа Дара может отличаться. Каков был ее дар?

Лицо Орены задергалось, гримаса сменяла гримасу, злоба, страх, любопытство мелькали в лице, похожем на маску, и, наконец, оно приобрело неожиданное выражение глубокой печали. Когда Орена с нарочитым равнодушием заговорила, ее голос показался королеве пугающе знакомым:

— Настоящая Орена могла помещать свои мысли в головы других. Этим Даром тяжело овладеть в полной мере. К тому же она постоянно жила в страхе. Если бы сельчане обнаружили ее Дар, то без колебаний отдали бы ее Четвертому ордену. Поэтому не удивительно, что она решила удрать с фермы и отыскать богатого супруга. Во время ухаживаний Орена много и успешно применяла свой Дар.

— А потом применила его, чтобы сказать подобной же твари и ее слуге-священнику, где меня искать той ночью в Алльторе.

Илтис оскалился, его меч задрожал. Но телохранитель сумел перебороть гнев.

— Меня заставили это сделать — как и многих других.

— И ведь не раз заставляли. Надо думать, наши враги в полной мере осведомлены о наших приготовлениях.

— Они знают все, что знаю я, — сказала Орена.

— Ну так зачем рисковать сегодня? С тех пор как лорд Ваэлин поделился подозрениями, госпожа Давока неусыпно следила за вами. С чего вы решили именно сегодня отравить мое вино?

Орена промолчала, но бросила опасливый взгляд в сторону Аль-Гестиана.

— Милорд, похоже, наши враги остерегаются и вас тоже, — сказала королева. — Я нечаянно рада тому, что не казнила вас. Госпожа Орена, отчего же Союзник хочет его смерти?

— Он — гениальный полководец и очень поможет вам, когда вы достигнете Воларии.

— Кстати, а мы ведь уже встречались. Далеко отсюда, в лонакских горах, — заметила Лирна.

— Это неважно, — выговорила женщина.

Ее голос сделался тусклым, лишенным эмоций, плечи поникли, взгляд поблек.

— Ничего уже не важно. Стройте свой флот, собирайте армию, плывите навстречу смерти. Мы все — лишь пешки на его игральной доске. Если игра пойдет не так, он стряхнет фигуры и начнет все заново. Я умирала уже сотню раз, всякий раз молилась о том, чтобы он оставил меня в покое. Но всегда просыпалась в новой оболочке. Когда я проснулась в этом теле, я не услышала его шепота и посмела надеяться…

Она опустила голову, обхватила себя руками.

— У вас была масса возможностей убить меня на борту «Морской сабли», — сказала королева. — Во время битвы летит множество стрел, вокруг дым и суматоха. Убить так легко — и скрыть злодеяние тоже. Так почему нет?

Орена рассмеялась — так устало и тихо, что ветер, казалось, гасил смех у самого рта.

— Вы сделали меня леди… и были моей королевой. А еще, — она улыбнулась, — рядом был Харвин. Прожить так долго, как я, и не соприкоснуться с другим сердцем — ужасно. И кто бы мог подумать, что я паду жертвой обыкновенной любви.

— Именно, — подтвердила королева и постаралась сдержать подступающий гнев. Опасная мерзкая тварь. Она пытается спровоцировать злость и скорую месть. — Существо, подобное вам, не способно на любовь.

— Моя королева, вы считаете себя мудрой, но вы еще всего лишь ребенок. Я видела многое, содеянное во имя любви, — и чудесное, и жуткое. Меня всегда это забавляло. Лучше бы я и вправду не могла любить, ибо тогда моя скорбь не была бы такой страшной. Думаю, он услышал мое отчаяние, сочащееся в пустоту, и вновь призвал меня на службу.

— Вы бы могли отказаться.

— Он давным-давно приковал меня к себе, сплавил мою душу со своей, подавил всякую волю к сопротивлению. Он и выискивает нас по сходству с собой: злых не менее, чем он сам, и слабых в достаточной мере, чтобы поддаться.

Орена опустилась на колени, искоса глянула на стеклянную бутылочку в руке Давоки и сообщила королеве:

— Знайте, что разум моей хозяйки расстроен. Ее насиловали и без малого задушили в ночь, когда пал город. Ее Дар позволил ей разрушить разум насильника — но оставил ее опустошенной и слабой, легкой добычей Союзника.

— О ней позаботятся лучшие врачи, — пообещала Лирна. — А я поклялась лорду Ваэлину вернуть его родственницу.

Орена кивнула, закатала рукав и подняла руку ладонью вверх.

— На этот раз мне не будет прощения. Я слишком часто терпела неудачи, моя душа осквернена чувствами. Он раздерет меня в ничто, разрушит самую память о моей жизни, — сказала Орена, но в ее лице была твердая решимость.

Она умело подавила страх — и так отличалась от девушки под Горой, вывшей и умолявшей о пощаде.

— Моя королева, я готова.