— Как же вы собираетесь победить семерых в красном, если другие не смогли?

Ваэлин посмотрел туда, где Мудрый Медведь собрал вокруг себя Одаренных и терпеливо поучал их.

— Скажи ей, что у нас тоже есть мощь. Если она хочет видеть ее, пусть идет с нами.

Эрлин перевел, выслушал ответ и криво усмехнулся.

— Она согласна, но лишь если ты назовешь ее главой армии. Иначе ее люди не согласятся.

— Но у нас уже есть глава, — сказал Ваэлин.

— Думаю, вы с таким же успехом можете назначить и второго. Разные племена общаются лишь для того, чтобы обменяться оскорблениями. Признаюсь, я поражен, что они провели хотя бы день вместе без того, чтобы завершить начатое воларцами.

— Ладно, — согласился Ваэлин, кивнул женщине и сказал: — Я весь в ожидании ее мудрых команд. Но с ее разрешения я хочу поговорить с моими командирами.

— Как же мы отыщем их среди такого войска? — спросил Маркен.

— Женщина рохта сказала, что они двигаются как один человек, — ответил Ваэлин. — Если найдем одного — отыщем и остальных. Но, конечно, и это будет нелегко в пылу битвы.

— Моя песнь может помочь нам. Но сейчас она нестройна и обманчива, — сказала Кираль.

— Нет, — отрезал Ваэлин и тряхнул головой — очень уж неприятные нахлынули воспоминания о битве при Алльторе. — Лучше не прибегать к песни во время битвы. Асторек, ястребы твоей матери могут отыскать их?

— Когда начинают убивать, трудно управлять зверем, — ответил тот. — От шума и запаха крови звери либо пугаются, либо впадают в буйство. Нужно очень сосредотачиваться, чтобы звери не напали на своих же. Сосредоточиться настолько, чтобы заставить зверей искать одну добычу среди тысяч врагов, практически невозможно.

— Я могу найти их, — тихо, но уверенно произнесла Дарена. — Их души — будто черные жемчужины в красном море.

— Ты и так слишком много и долго летала в последнее время, — отрезал Ваэлин.

— Милорд, я подозреваю, что вы и сами знаете: другого способа просто нет. К тому же у меня есть друзья, чтобы разделить ношу, — сказала Дарена и взяла Кару за руку.

— Да, есть, — подтвердил Маркен и подошел к ней. — Мои старые кости вряд ли годятся для боя.

— Видите, милорд, — все уже обговорено и намечено, — заключила Дарена и одарила Ваэлина лучезарной улыбкой.

— Помни: их нужно брать живьем, — сказал Ваэлин Астореку. — Их нельзя убивать, пока их не коснется Мудрый Медведь.

Волки Асторека встали по обе стороны от Ваэлина и Шрама. Армия шла всю ночь и до рассвета сосредоточилась к северу от хребта. Дарена с Карой и Маркеном остались на хребте под охраной двадцати самых доверенных и могучих воинов Волчьего племени.

Ваэлин приблизился к Дарене, остальные, не желая мешать, отошли в сторонку. Гнев Дарены, похоже, рассеялся, она упала в объятия Ваэлина. Они поцеловались — долго и нежно.

— Я слишком многого хотел от тебя, — наконец тихо проговорил Ваэлин.

Она приложила палец к его губам:

— Тс-с, не надо. Ты просишь от других не больше, чем от себя самого. Мы пришли покончить с бедой, и мне не терпится помочь. Я хочу вернуться домой с тобой вместе, а это невозможно, пока перед нами война.

Он прижался лбом к ее лбу, взял ее ладони в свои. Затем отвернулся и пошел к Шраму и волкам.

Ведьмин ублюдок выбрал хорошую площадку для лагеря. Единственное место, где поблизости могли укрыться враги, — это русло мелкой реки, рассекающей долину. Ваэлин повел Шрама по воде. Высоты берега едва хватало, чтобы спрятать коня. Волки шли впереди, жались к берегу. Предрассветный сумрак быстро светлел. Ваэлин остановился в миле от палаток и попросил, чтобы Альтурк увел своих сентаров и расположился с другой стороны лагеря.

— С вами пойдет Лоркан. Проделайте дыру в их линии постов.

— Жду не дождусь, когда в дело, — пробормотал Лоркан.

Его недавняя храбрость заметно увяла. Не помогало и присутствие боевого кота.

— Как только рассветет, не раньше, — напомнил Ваэлин талессе и протянул руку.

Альтурк недоверчиво уставился на нее, затем стиснул предплечье Ваэлина и тут же отпустил.

— Моего сына звали Оскит, Черный Нож, — сказал он. Лонак посмотрел на Кираль, присевшую на корточки рядом со своим котом, гладящую мокрую шерсть. — У моей дочери тоже подходящее имя. Пусть она узнает об этом.

— Скажи ей это сам после битвы.

— Я не переживу битвы. Прошлой ночью я спел песню смерти своим богам, — сказал Альтурк, пригнулся, вылез на берег и скрылся в сумраке.

За ним неслышными тенями потянулись сентары. Ваэлин видел, как Кираль глядит им вслед. Конечно, ей не придется ничего говорить, даже если Альтурк падет. Она уже узнала. От ее песни укроется немногое.

Ваэлин попросил горцев напасть на северный край лагеря точно на рассвете. Ему пришлось обойти воинов всех шести племен вместе с Эрлином. Все шесть новых вождей считали, что командуют армией, и Ваэлин поблагодарил каждого за высокую честь: разрешение атаковать первым.

Сам он повел воинов ледяного народа к середине лагеря. Убийца Китов добродушно улыбнулся Ваэлину и встал во главе воинов. Ему предназначалось атаковать лагерь с юга, как только солнце покажется из-за восточных гор.

Ваэлин глянул на реку, заполненную волками. Асторек и другие шаманы сидели на корточках среди своих зверей, все напряженные, сосредоточенные. Все старались не позволить волкам рычать на другие стаи. Некоторые животные беспокоились, суетились, но большинство — и все волки Асторека — стояли спокойно. Они всю дорогу оставались поблизости от Ваэлина и не спускали с него глаз. Рядом стояли, пригнувшись, Эрлин и Мудрый Медведь, причем бессмертный держал в руках топорик.

— Ты не будешь принимать участия в битве, — твердо сказал ему Ваэлин.

— Брат, мне случалось драться. Думаю, я повидал больше битв, чем ты.

— Даже если и так — держись в тылу. Если удача отвернется от нас — уходи. Обойди мир еще раз.

— Чтобы видеть, как он рушится вокруг меня? Уж уволь.

Ваэлин посмотрел Эрлину в глаза и ощутил, как снова нарастает гнев. Нет, соглашаться нельзя. Но все-таки…

— Ты еще понадобишься. И потом останешься в тылу, — отрезал он и, не дожидаясь ответа, спросил у Мудрого Медведя: — Вы готовы?

Шаман посмотрел на восток, где солнце уже позолотило верхушки пиков. Небо очистилось, в воздухе разлилась приятная прохлада, веяло ароматом цветов.

— Отсюда не виден зеленый огонь в небе, — с легким сожалением проговорил шаман и побрел к своему медведю.

Тот глухо зарычал. Шаман вскарабкался на медвежью спину и направил зверя к берегу.

— Если все пойдет хорошо, мы проделаем большую дыру во вражеских рядах, — сказал Ваэлин лорду Орвену. — Сосредоточьтесь на варитаях, если сможете.

— Милорд, я постараюсь, — заверил гвардеец, горделиво выпрямился и отсалютовал. — Но я бы сейчас отдал все, что имею, за коня.

— Когда мы закончим здесь, у вас появится большой выбор, — усмехнувшись, ответил Ваэлин, сел на Шрама и вытащил меч.

Конь выбрался на берег. Перед Ваэлином выстроились звери Асторека, другие стаи вставали бок о бок. Сквозь волчью толпу протиснулась Мишара, уселась рядом. Ваэлин заглянул в кошачьи глаза. Может, Дарена видит через них? Кошка отвернулась, лизнула лапу, потом посмотрела в сторону лагеря. До него оставалось три сотни ярдов. Над молчаливым, погруженным в тень лагерем висела пелена дыма от догорающих костров. Ваэлин видел часовых. Они неспешно брели, уверенные в своей безопасности.

Ваэлин выжидал до тех пор, пока первые солнечные лучи не согрели шею, не протянули долгую, как стрела, тень к воларскому лагерю. В памяти всплыли слова Норты: «Ведь ты же не собираешься наделать глупостей, правда?» Ваэлин тихонько рассмеялся, сжал поводья и стиснул коленями бока Шрама. Боевой конь радостно, пронзительно заржал и поскакал галопом. Волки помчались вровень с конем, зарычали в унисон — и созвучно боевой ярости их шаманов. Часовые всполошились, побежали друг к дружке, чтобы встать шеренгой перед нападающими. В лагере вразнобой затрубили горны, люди спешно вываливались из палаток, суетились, поднимая оружие и напяливая доспехи.