Прямому действию магии подвержен слабо. Ее проявления может чувствовать на близких расстояниях. (Пометка на полях: «Т. е. это нужно понимать так: заклинания действуют не так, как должны, но если вызвать огонь, или с помощью магии швырнуть в него чем-то тяжелым, то все прекрасно сработает»).

Бестиарий, Глава вторая. Учебник по неестествознанию за 936 год.

***

С утра я поднялась пораньше и обошла место привала в поисках подходящих компонентов. Ну, хотя бы заменить их чем-нибудь?.. Нашла стланник и медуницу в соседнем овраге, мелко покрошила их костяным ножом, бросив завариваться. И пока Рен постепенно просыпался, добавила своей крови.

Потом когда-нибудь, он, конечно, узнает, что этот эликсир для вампиров готовится с примесью крови. Но сейчас это необязательно. Еще снова завыделывается.

Хотя казалось бы, какая ему разница?

Вампир потянулся, открывая глаза, и вздрогнул от неожиданности, когда я поставила рядом с его лицом кружку.

— Завтрак. Я отойду к ручью. Скоро буду.

И не дождавшись ответа, ушла к тому же овражку, на дне которого сочился слабый источник. Предстоит долгий, тяжелый день, и не помешает хорошенько освежиться и набраться сил, которые дает бегущая вода.

Я вернулась через полчаса, когда солнце полностью встало. Рен уже закончил с отваром, и выглядел чуть лучше вчерашнего. Он сидел у костра и грел ладони у переливающихся жаром углей.

Я отобрала у него одеяло и начала скатывать.

— Слушай, я вот что вспомнила. Ты вчера уверял, что умудрился ни разу мне не соврать.

Он с умиротворенным видом покусывал какую-то травинку.

— Ну да. Пытался откупиться от совести.

— И как же так вышло? Я пытаюсь припомнить наши разговоры, и не пойму, как так у тебя получалось увиливать? — Недоумевала я, сворачивая одеяло как можно плотнее, чтобы заняло меньше места.

Вампир устремил глаза в небо и вздохнул.

— Что там у тебя вызывает сомнения?

— Ты рассказывал, как сбежал. Я сейчас понимаю: рассказал первую часть и умолчал о второй. Но потом!

— Тебе мои слова про порчу покоя не дают?

— Да бес с этой порчей. А когда ты на меня напал в молельне? — Вампир помрачнел, но я еще не закончила. — Ты отлично понимал, почему тебя тогда так ударило. А мне сказал, что не знаешь?

— Я сказал, что наверное, защитила тебя метка. Ничего не утверждал. И потом прямо говорил: еда мне не нужна, и я веду тебя на смерть. И скрипка моя только одна из причин. А ты мимо ушей пропускала, вся из себя сильная да уверенная.

— Не обижайся, но он прав. — Отозвался ястреб сверху. Я покосилась на него.

— Не обижайся, но тебя он тоже провел. Так что не учи.

— Да, выходит так. Уела. Тебя это как-то оправдывает?

Конечно, нет.

Я повернулась к Рену.

— Хватит уже меня тыкать носом! Я позвала подкрепление, полчаса назад.

— Вот это правильно, давно пора. И я не тыкаю тебя носом. Я поясняю: мои слова можно было понять по-разному. Ты поняла так, как было нужно мне. Обман остается обманом. Но я утешаю себя тем, что напрямую не солгал ни разу. — Он прикрыл глаза.

— Вот хитровыделанная зараза… — Пробурчала я, трамбуя одеяло на дно сумки.

Он даже не обиделся.

— А еще я в юности работал с актерами. Говорили, из меня выйдет хороший лицедей. Так что притворяться тоже умею. Учитывай это.

— Ты это к чему?

— Мало ли кто еще из хороших актеров тебе встретится. А ты поведешься.

— Нет уж, благодарствую за урок. Больше я такой ошибки не повторю.

— Вот и отлично… — Пробормотал он. Еще один учитель нашелся! Я, сопя, затянула петлю на горловине сумки. Утренние сборы можно считать оконченными. Сейчас только чай допью.

— А почему не остался актером? — Мое любопытство проснулось от пары глотков.

Рен задумался.

— Уметь что-то делать, еще не значит любить это. Лицедеи изображают из себя других людей и притворяются всю жизнь. А музыкант играет то, что чувствует, или как чувствует. И не лжет при этом никогда.

— А ты принципиальный противник вранья?

— Пожалуй, да. Теперь уж точно.

и.

Глава 7.

Тавер показался из-за очередного пригорка во всей красе, как здоровенный пестрый кот, растянувшийся по левому краю широкой реки, и закинувший передние лапы на другой берег. Серебристое водяное полотно сплошь было перечеркнуто длинными мостами.

— Что ж, вот я и снова здесь.

— Главное, чтобы как в прошлый раз не кончилось. — Добавил вампир. Он поднял ладонь козырьком ко лбу, глядя как город нежится в утреннем тумане. По воздуху плыл перезвон городской башни, отбивающий время.

— Не кончится. Нужно первым делом найти девушку, которую я тогда освободила. Сейчас разместимся и пойду, поговорю с ней.

— А я?

— Тебе как-то в рифму ответить? Меня она знает, а тебя может испугаться.

— Значит, отойду в сторонку. Не думай, что уговоришь меня отсидеться.

«Отсидеться», ну вот опять! Что за ходячая оскорбленная гордость?

Я закатила глаза и начала спускаться вниз по склону холма. Янтарь вдруг отчего-то заартачился, не доверяя извилистой тропке, по которой, наверное, ходили пьяные козопасы. Руку дернуло, но поводья я не выпустила.

— Ну, чего встал? Тебе-то что не нравится?

Конь всхрапнул и задрал голову, упрямо топнув копытом. Я потянула его за собой, но буланый решил, что это не очень вежливо, и тряхнув гривой, встал как вкопанный. Тут еще порыв ветра налетел со спины, и я была вынуждена отпустить повод, чтобы выпутать лицо из волос.

— Зараза… Надоели!

Скрутив пряди в одну массу, развернулась к коню и чуть не столкнулась нос к носу с вампиром. Тот, оказывается, взял повод вместо меня и прошел мимо, не по тропе. На что животное подумало-подумало, внимательно глядя на его маршрут, и согласилось. Не иначе, конь успел привыкнуть к вампиру. Или лошади не чуют их, а только вурдалаков?..

Я мрачно отплевалась от одной надоедливой волосины, и принялась наспех убирать их в косу.

— Кстати, хотел спросить: отчего ты и не острижешь волосы? Ведь мешают, все время вижу, как ты их убираешь, скручиваешь перед охотой. Неужели ни разу не было, что нечисть хватала тебя за эти волосы?

— Отчего же? Было, буквально недавно. Погнался за мной один тип. — Я покосилась на него, заканчивая косу. Перехватила отрезком кожаного шнурка и пошла следом, почти сразу по колено утонув в траве.

Конь шел за ним послушно, но не спеша, словно присматривался к поверхности. Рен замедлил шаг и обернулся.

— Так что? Жалко с ними расставаться?

— Пока не трогаешь волосы, нет проблем и перебоев с магией. У женщин это особенно сильно проявляется. Хоть у стихийниц, хоть у слабых травниц. Даже кончики резать нежелательно.

Он обернулся со скептическим взглядом. Но я не шутила.

— Не знал… Настолько все плохо? Но ведь тогда все, кто берет ведьму в плен, должны стричь ее первым делом.

— Не все об этом знают, да и дело не стоит того. Возиться долго, а в результате заклинания всего лишь будут работать через раз. Пару недель. Нитран куда надежнее.

— Но ведь нитран недешево стоит?

— Кстати, да. — Я задумалась, проводя ладонью по кончикам пушистых метелочек. Устремила взгляд на город, а через него на темнеющий лес, в котором затерялись мои прошлые убийцы.

— И вправду дорогой металл. Вместо него чаще применяют веревки, пропитанные особым раствором и заклятые на блокировку магии. Да даже те не всякому по карману. А уж нитран… Интересно, откуда у нашего некроманта деньги на такое удовольствие?

— Спросишь у него в скором времени. Только не называй его «наш», меня от этого коробит. Никакого отношения иметь к нему не хочу.

— Хорошо, не буду трогать твою ранимую, нежную психику. Но разобраться с этим нужно. Не хватало еще, чтобы оказалось, что у него есть богатые родственнички.

— А разве тебя это должно волновать? С орденскими-то полномочиями.

— Да, мне ничего напрямую не сделают. Но подпортить жизнь могут, да и скандал выйдет. Знать только и ждет повода обвинить орден в злоупотреблении. Считают, что слишком много позволено охотникам.