Он хотел возразить, но я сделала вид, что меня посетила страшная догадка.

— Или минуточку! Я поняла! Ты делаешь все наоборот. Чтобы ты ушел, нужно просить, чтобы остался. — Я горячо закивала и сложила ладони якобы в молитве. — Лаурен, пожалуйста. Прошу тебя, умоляю, останься со мной, а? Помоги мне.

Он тоже закивал.

— Знаешь, раскусила. Обожаю делать назло, и уже собрался уходить, но… Ты так упрашивала, что пожалуй, передумаю. Остаюсь. Уговорила.

С ветки до меня донесся хохот ястреба.

— Зараза… — Процедила я.

— Слушай, Хельдин. — Позвал он. — Ты ведь понимаешь, что я этого всего не хотел. Да, я не сразу решил, что не согласен, и некроманту помогать не стану. Но рассказал тебе не потому что хочу показаться хорошим, а потому что это правильно. Для меня правильно. Однако это не значит, что признаться было легко. Я сейчас себя последней сволочью чувствую. Так что дай шанс исправиться, если не в твоих глазах, то хотя бы для себя.

Мы некоторое время смотрели друг другу в глаза, и я поняла, что добровольно он не отстанет. Что вбил себе в голову, то не выбьешь.

— Ладно. Мое согласие, как я вижу, все равно значения не имеет. Но если тебе будет легче, то ладно. Делай, как знаешь.

Расстелив себе постель, я с досадой запустила в него одеялом, на которое сама рассчитывала этой ночью. Рен поймал, но разворачивать не стал, уставившись на меня через костер.

— Мне не обязательно. Можешь взять, тебе же наверняка ночью холодно.

— Сейчас еще лето. — Недовольно отозвалась я, поудобнее пристраивая куртку вместо подушки. — А меня учили ночевать под открытым небом и ранней весной, и поздней осенью, так что простудиться не простужусь. И костер вон, рядом. Так что не выделывайся и бери одеяло. Не нужно уверять меня, будто ты обожаешь спать на голой земле.

Достав котелок, вылила в него оставшуюся во фляге воду и добавила:

— А одним «извините» не отделаешься. Я еще спрошу с тебя должным образом.

— На, корыстная душонка! — Передразнил он мои же недавние слова и кинул в меня каким-то свертком. Я развернула. Пирожок с вишней.

Надо же, как кстати.

— Одним пирожком не отделаешься. — Пробурчала я, вгрызаясь в компенсацию. — Вот придумаю что-нибудь, не обрадуешься.

— Буду ждать, что родит твоя скудная фантазия. — Фыркнул он в ответ, и медленно откинулся назад, спиной на траву. Я обратила внимание на то, что вид у него еще хуже чем раньше: под глазами залегли синеватые тени, лицо осунулось и стало бледнее обычного.

В тишине я достала пучок трав, собранных по дороге. Добавила к ним те, что уже имелись, и бросив в закипающую воду, задумалась, глядя на медленное движение листочков. Кое-что не давало мне покоя.

Перевела взгляд на вампира, лежавшего неподвижно и на первый взгляд, погруженного в сон.

— Рен?

— Хм-м? — Он открыл глаза и повернул голову. По зрачкам, как у кошки, бликом прокатилось отражение пламени.

— Ты правда хотел умереть?

Он медленно повернулся обратно, глядя на темное небо. Прикрыл глаза и вздохнул.

— Не знаю. Ведь все хотят жить. Но если такой ценой, то лучше уж… — Он сглотнул, сделав паузу. — Точно знаю только, что не хочу умирать так, как он показал. Дело не только в боли. Я не желаю закончить путь воющей, неразумной тварью. Так что если ты имела в виду, искренне ли я просил меня убить, то да. Я говорил то, что думаю.

— То есть ты готовился к смерти?

Он посмотрел на меня, снова поймав отражение костра.

— Только перед этим уничтожу Ариса. Этот маг решил, будто может сделать из меня того, кто ему нужен. Вылепить кого-то другого с помощью страха и боли. Он был уверен, что может управлять мной, и у него почти получилось.

От ярости в его голосе магу следовало покрыться мурашками с головы до пят.

— И я все сделаю, чтобы он поплатился. Я намерен его пережить. — Твердо заявил вампир.

Я помешивала отвар и отчего-то медлила с вопросом. Но все же склонила голову к плечу и спросила:

— Ты ведь когда очнулся, не смотрел по карманам?

— А что? — Насторожился он.

— Сам проверь.

Он нахмурился и сел. Ощупал тонкую куртку, и обнаружил во внутреннем кармане сложенный кусок пергамента. Того самого, в который я заворачивала еду. Другого под рукой не нашлось.

— А я думал, от чего такой странный запах… — Пробормотал вампир, и развернул клочок.

Наверное, он не сразу осознал написанное. Даже перечитал еще раз; я видела, как его взгляд метнулся к началу строчки. Потом затуманился, словно устремился сквозь бумагу.

А когда он поднял глаза и посмотрел на меня, то я окончательно уверилась в том, что все сделала правильно.

***

Когда он упал, я оттащила его к караванщикам не сразу.

Перво-наперво я развернулась и пошла к ним сама. Вполуха выслушала караванщика, что-то мне толкующего о предстоящей развилке и пытающегося выяснить, последую ли я за ними дальше. Сама не зная ответа, отмахнулась, взяла сумку и пояснив, что сейчас буду, ушла в лес.

Решение формировалось постепенно, пока я сминала обувью слежавшиеся листья на земле, возвращаясь к оставленному вампиру. Нельзя сказать, что принять это решение было легко. Даже остановившись возле Рена и окинув хмурым взглядом, я не была уверена в том, что буду делать. Да и получится ли…

Ястреб молчаливой тенью скользнул между деревьев и прикогтился мне на правое плечо.

— Хельдин. — Тихо окликнул он. — Ты не все знаешь о таких ритуалах.

— Может быть. Может, я вообще ничего о них не знаю. У меня нет могучих артефактов, опыта, и многого другого. Но попытка сделать хоть что-то пыткой не будет.

— Хочешь ослабить?

— Хочу попробовать.

— А ты уверена в этом решении?

Я остановилась перед бессознательным вампиром, лежащим в траве.

Уверена ли я?

Расскажи мне кто другой подобную ситуацию, я бы посчитала верным решением казнь. Это покушение на жизнь охотника. Сознательная помощь темным силам. Смягчающие обстоятельства могут не приниматься во внимание. Это серьезное преступление, и под угрозой может оказаться репутация ордена.

Решение только за мной. Я его приняла.

Сумка — на землю. В ней должны быть те камни, с которыми я строила ловушки.

Замкнуть круг. Щелкнуть пальцами, вызывая ритуальный огонь.

Дух снова дал о себе знать.

— Ты уверена. Почему?

Да кто бы мне самой сказал. Я успела узнать Рена, копнуть немного в этой душе. У него не тот характер, чтобы обманом вести кого-то на смерть. Он потому и сбежать пытался. И намекал по-всякому, пытался отговорить. А теперь, когда решил, что ничего не получится, то решился на такой шаг, понимая что в таком случае проклятие останется с ним. Это в какой-то степени даже жертва.

Может, мне не хотелось казнить раскаявшегося вампира. Может, я решила дать ему еще шанс. Да какая вообще разница!?

Если бы вместо ястреба был человек, то он склонился бы ко мне, заглянул в глаза, и понизил голос, давая понять, что говорит нечто важное.

— Тогда я могу подсказать, как помочь ему.

Я покосилась на него. Птица перебрала лапами.

— Не нужны никакие артефакты. У тебя есть твоя кровь, Хельдин. Это самое сильное, что может бороться с такой магией.

Я нахмурилась.

— Почему?

Ястреб встопорщил перья и встряхнулся.

— Пока ты сама не вспомнишь, я не могу об этом говорить. Просто знай. Кровь охотника может разрушать темные чары. Любые. — Подчеркнул он.

Я бросила взгляд на круг белых камней.

— Поэтому Арис так радовался, когда получил меня на ритуал?

— Он не знает. Никто не знает. Свойства крови — тайна ордена. Некромант мог только подозревать о твоей силе. Но подтверждения своим догадкам не получил. Это хорошо. Но что является тайной, должно остаться тайной.

Он снялся с плеча, раскинул крылья и спланировав, сел на сук передо мной.

— Если уверена, тогда начинай.

…Тягучие слова срывались с губ и падали в тишину, вместе с алыми каплями из ладони. Загорались слабым светом камни, очерчивая рисунок, и постепенно, вместе с нарастающим напряжением раскалялись до белого. Сияли ярче и ярче, пока не ослепили белой вспышкой.