Это был очень подходящий момент, чтобы спросить его, как он оказался в квартире ищейки. Я задумчиво закусила губу, подбирая слова, чтобы в них не было никаких намеков на недоверие или чего-то обидного.

- Я знаю, что тебе сейчас нужно, - вспыхнул энтузиазмом Слава, обрубив на корне мой замысел. - Пойдем! - Он кинул смятую купюру на стол и потянул меня к выходу.

Едва мы вышли на улицу, окружающий мир поплыл, и вместо вида на мой магазин, мне открылся вид на бугристую заснеженную местность, ослепительно сверкавшую на солнце.

- Где мы? - Я прикрыла глаза рукой и оглянулась.

- Неважно "где". Важно "зачем".

- И зачем? - Я в недоумении посмотрела на брата. Он засмеялся и щелкнул пальцами.

Почувствовав внезапную прохладу, я осмотрела себя. Одежда, в которой я была, исчезла, сменившись мотоциклетной экипировкой черного цвета с зелеными вставками. Позади меня стоял красивый зеленый кроссовый мотоцикл.

- Что... - Слава громко рассмеялся, и смех его эхом отдался в вершинах деревьев.

- Видела бы ты сейчас свое лицо, сестрица! Не любишь сюрпризы, да? - лукаво сверкнул он глазами.

- Не особо, - все еще в недоумении ответила я.

- Ничего, - хитро улыбнулся он, потрепав меня по голове, - со мной ты их полюбишь.

- Слав, я не думаю, что это хорошая идея, - с сомнением посмотрев на кроссик и снежные бугры, сказала я.

- По-моему, это отличная идея, - бодро ответил он. - Тебе нужно расслабиться, вспомнить, кто ты без мужа, детей, проблем. Разве тебе не кажется, что ты немного потерялась в них? Заржавела?

- Ну... - протянула я, тщетно пытаясь остановить возбуждение, ползущее по телу.

- Я знаю, что ты этого хочешь, - коварно проворковал Слава, потрусив меня за плечи. - Ты хочешь этого очень сильно. - Он посмотрел мне в глаза с таким задором, что я сдалась.

Может, он и прав был. Со всеми этими проблемами, я совсем забыла, каково это просто быть собой, не думая ни о чем, и не обременяя себя тем, что подумают обо мне дома.

- Черт, Слава! - Брат победно рассмеялся. Одежда его тоже сменилась на экипировку, только с желтыми вставками, и мотоцикл его тоже был желтый.

Все еще посмеиваясь, он надел черно-желтый шлем, и оседлал своего железного коня.

- Не знала, что ты любишь мотоциклы, - сказала я, затягивая туже перчатки.

- Я и не люблю, - пожал плечами брат. - Это все только ради тебя и для тебя, сестрица, - добавил он, опуская визор. Мотоцикл его нетерпеливо заворчал.

Надев шлем, я оседлала свой мотоцикл. Он был многим легче моей хонды, но, по идеи, намного маневреннее. По идеи.

Я опустила визор и посмотрела на брата, ожидающего меня, и возбуждение охватило меня полностью. Резко сорвавшись с места, я оставила все проблемы позади.

Подпрыгивая на буграх, я взлетала все выше. На удивление мотоцикл вел себя на снегу ровно, без особых усилий преодолевая законы физики, в чем, конечно же, была заслуга Славы, конкретно поколдовавшего над ним.

Отжимая максимум, я все сильнее ощущала не только свободу, но и саму себя: свои мысли, свои желания. Видение мира становилось четче, и все больше приобретало зеленоватый оттенок. Из трубы вырывалось зеленое пламя. Я горела. Я парила. И так кайфово я не чувствовала себя очень давно.

Перелетая с одного бугра на другой, я закрыла глаза, не желая отпускать момент полета, желая продлить его. Внезапно мне стало холодно. Тело одеревенело и обмякло одновременно. Голову заполнил шум, сквозь который как будто что-то пробивалось. Я открыла глаза, но солнце больше не светило, скрывшись за скелетами, окутанными живым мраком.

Их были десятки со светящимися красным глазницами и беззубыми ртами, издававшими клокочущие звуки.

Они были совсем близко, и я отпустила руль мотоцикла, чтобы защититься, но руки не послушались. Сердце, покрывшись ледяным страхом, пропустило несколько ударов.

Небо, вспыхнувшее красным огнем, отдалялось. Я падала. Падала вниз.

От удара в глазах потемнело. Грудь взорвалась острой болью. Спина громко хрустнула.

- Нина, родная, ты меня слышишь?

Солнечный свет, вновь появившийся после разгона падальщиков, заслонил собой Игорь. Голос его был хриплым и очень испуганным. Выражение лица вообще было не описать словами.

Я слабо моргнула, не в состоянии пошевелиться.

- Она упала на мотоцикл, - откуда-то из-за спины прохрипел Марк.

- Я вижу, - рыкнул Игорь, как можно бережнее снимая с меня шлем. - Нина, ты слышишь меня?

Я попробовала пошевелиться, но тщетно. Голос тоже поддался мне не сразу.

- Мне... Я... Очень больно, - едва выдавила я под болезненное бульканье в груди. - Я... Не чувствую... Ног... Я...

Собственно, кроме жгучей боли в груди и вкуса крови, поднимавшейся по горлу, я не чувствовала ничего.

- Любимая, все будет хорошо. - Я кашлянула, и грудь взорвалась еще большей болью. Изо рта потекла кровь. - Смотри на меня, Нина. - Лицо Игоря потемнело. Черные с проседью волосы упали на покрывшийся испариной лоб.

Кровь першила горло. Я давилась ей, не в состоянии ни проглотить ее, ни откашлять. Дышать было тоже больно и почти невозможно. Что-то как будто давило на меня, душило. Веки становились тяжелее и тяжелее.

- Не закрывай глаза, родная. Только не закрывай глаза! - Голос Игоря совсем сорвался. - Марк! Марк!

Все звуки разом стихли. Точнее, стихли голоса Игоря и Марка. Вместо них мое сознание заполнил шум ветра и тихий шелест листвы. Где-то неподалеку журчал старый фонтан. Я открыла глаза и сразу же прикрыла их рукой. Солнце светило очень ярко, и его теплые лучи мягко падали мне на лицо.

Пахло яблоками. Одно из них упало рядом со мной, брызнув соком мне на одежду. Я подняла голову вверх, где среди усыпанных красными плодами веток, сидела птица. Это был сапсан, и он был еще совсем маленький.

Рука коснулась моего плеча, и я вздрогнула.

- Тебе пора возвращаться, Нина, - ласково улыбаясь, сказал брат Иннокентий. - Твое время еще не настало.

По телу прошла волна. Яблоневый сад плавно исчез. В спальне успокоительно цокали антикварные часы, подаренные Игорю покойной бабушкой. Его рука была прохладной, но крепко держала мою.

Я попробовала пошевелиться, и у меня получилось. Слабо, но получилось. Постель зашуршала, и я открыла глаза. Игорь, оставив кресло, сел рядом. Он был бледнее обычного, со следами вселенской усталости на лице. Мне даже показалось, что у него прибавилось седины.

- Привет, - едва слышно сказала я. Во рту все еще чувствовался привкус крови.

- Привет, - ответил он, погладив меня по волосам, все еще остававшимися зелеными после "Облика". Взгляд его засветился любовью и облегчением. - Ты вернулась ко мне.

- Я всегда буду к тебе возвращаться, - слабо улыбнулась я, крепче сжимая его руку. Пристанище мне не приснилось. Я действительно там была. В этот раз я была как никогда близка к смерти. Очень близка. - Слава? - В разноцветных глазах Игоря промелькнула тень.

- Потрепанный, но живой.

- Прости меня, - прохрипела я, погладив свободной рукой Игоря по лицу. Мне вспомнились его слова перед моим уходом. Он чувствовал, что что-то случиться плохое. Любящее сердце всегда чувствует. А я вот ничего не почувствовала и ничего не предвидела.

- Ты не виновата ни в чем. - Игорь прижал мою руку к своей щеке и нежно поцеловал ее. - Но я мог не успеть, - с горечью добавил он. На лице его отразилась мука.

- А как ты вообще узнал?

- Аня. Она прибежала и, ничего толком не объяснив, сказала, что ты в опасности. Я... Мы не знали, где ты. Если бы не кольцо, я бы... - Голос его сорвался.

Я посмотрела на кольцо цвета морской волны в форме полумесяца на его левой руке - символ моей любви к нему, половины моей души, отданной ему, чтобы он жил. Эта половинка всегда стремилась обрести вторую.