– А эта? – указал он на другую.

– А эту не трожь!

– Почему?

– Не твоё дело! И потом на учителях не пробуют. Это во-первых! А во-вторых, надо не только губами, но и языком, внутренней его стороной эрогенную зону обрабатывать…

– Так?

– Ха-ха-ха! Не тронь, дурак!..

В общем, она оказалась абсолютно права. Насчёт внутренней стороны женских коленок. Жаркие поцелуи этих зон действуют практически безотказно (при условии, что ваша партнёрша нормальная здоровая девушка, не бывшая гимнастка, не альпинистка и, не упаси Боже, почитательница восточных единоборств, поскольку у этого контингента, как правило, с коленками просто беда – они утрачивают всякую чувственность, в том числе из-за травм). Лена сама мне это тогда же доказала. И не один раз, а три, то есть ровно столько, сколько успели до прихода с работы моей маменьки, заставшей нас за зубрежкой Днепра, который чуден при любой погоде. Маме я представил её, как новенькую, как второгодницу, над которой мне нашим классным руководителем было поручено шефство. Вот, мол, мамочка, я и шефствую, Гоголя учить заставляю… Моя славная родительница сделала вид, что поверила…

Именно с Леной у меня случился мой первый полноценный коитус, проще выражаясь, трах. Наученный горьким опытом, полученным мною в пионерском лагере (см. выше), я ни на секунду не усомнился в том, что́ именно от меня требуется и куда конкретно надлежит моей эрекции стремиться. Ощущения оказались неоднозначными. С одной стороны, я ожидал от этого пресловутого акта, от исполнения мечтаний любого половозрелого (или всё ещё дозревающего) мальчишки в области интимных отношений с противоположным полом чего-то большего по части восторга. А с другой стороны – ощущения были довольно приятными и совершенно новыми, то есть не шли ни в какое сравнение с теми «ручными» оргазмами, которые я испытывал дотоле. Правда, кое в чем я оказался не на высоте. Отсутствие соответствующего опыта не могло не сказаться. Оно и сказалось. Так, во время второй «палки», которая на мой неискушенный взгляд, что-то уж слишком затянула с наступлением оргазма, я, дабы меня, не дай Бог, не сочли каким-нибудь половым уродом, решился на откровенный обман, на имитацию оргазма примерно на двадцатой или двадцать второй минуте беспрерывных фрикций. Зато третья «палка» прошла, по моему наивному мнению, без сучка без задоринки, не продлившись долее 7–8 минут… Но самое главное, что я вынес из первого опыта копулятивного общения с противоположным полом, это то, что сладострастные вопли партнерши есть необходимая составляющая этого процесса – они повышают твой тонус, льстят твоему самцовому эго и укрепляют тебя в доблестном намерении перетрахать всех тех самочек, на которых давно положил, подумывал положить или ещё положишь в будущем свой неотвратимый глаз неугомонного ёб…ра…

Возвращаемся к хронологии, восстанавливаем последовательность.

Пора телефонных знакомств и разглагольствований для меня началась с обыкновенного почтового конверта с письмом от некоей Ульяны, ученицы девятого класса, проживающей в том же селе, что и один из моих многоюродных братцев, с предложением учинить активную дружескую переписку. Фотография корреспондентки прилагалась. Так себе личико – третий сорт еще не брак (но и не повод для гордыни того, кого этот сорт разодолжил своим вниманием). И это, учитывая, что, по всей видимости, фотографом был взят самый выигрышный для фотомодели ракурс. Мне предлагалось ответить тем же, то есть письмом с вложенным в конверт снимком.

Поблагодарив мысленно заботливого братца из Ставрополья, и мысленно же прикинув все возможные последствия заочного знакомства (вряд ли я на летние каникулы отправлюсь в это степное совхозное царство, а если всё же отправлюсь, то как представитель аморального городского племени окажусь там под пристальным наблюдением местных охранителей обычаев и устоев, следовательно, ни от ульян, ни от акулин мне ни фига не обломится, а если всё же обломится тайком где-нибудь на сеновале, то всенепременно выйдет боком – в лучшем случае скандалом, в худшем – ещё и матримониальными обязательствами), я настучал на дядиной пишмашинке следующий ответ:

«Настоящим уведомляю Вас, гражданка Полушкина, Ульяна Батьковна (простите, но Вы Ваше отчество не указали, поэтому пришлось прибегнуть к имени собирательному), что Ваше письмо было получено такого-то числа такого-то месяца сего года (с.г.), запротоколировано, внесено в реестр и подшито к вновь открытому Делу за № 218663/061.

По поводу интересующего Вас субъекта уполномочен сообщить, что в настоящее время он пребывает в добром физическом, удовлетворительном психическом и тревожном моральном здравии.

Из перечисленных Вами вопросов о его предпочтениях, интересах и привязанностях со стопроцентной уверенностью могу утверждать следующее:

Вопрос № 1: Какие школьные предметы ему нравятся?

Ответ: Те, которые можно безболезненно прогулять. В зависимости от конкретного расписания, им может оказаться любой предмет из программы 9-го класса средней школы.

Вопрос № 3: Любимые писатели.

Ответ: Интересующий Вас субъект предпочитает любить только тех авторов, чьи произведения он читал. На текущий момент это К. Чуковский («Айболит», «Бибигон»), Е. Носов (трилогия о Незнайке) и А. Гайдар («Чук и Гек»).

Вопрос № 6: Какие девушки ему нравятся?

Ответ: Те, которые позволяют ему идти дальше локтя и выше колена. При этом их окрас ему по барабану, поскольку и блондинки, и брюнетки, и каштанки котируются только и только в зависимости от вышеуказанного критерия.

Вопрос№ 11: На каких музыкальных инструментах он играет?

Ответ: На никаких. Хотя играть обожает и, кроме как на нервах родных и близких, успешно играет на фондовых и сырьевых биржах Лондона и Нью-Йорка – как правило, на понижение. Недавно ему удалось понизить котировки акций «Дженерал Дайнамик» на три пункта. Попытки проделать то же самое с акциями «Стандард Ойл» и «Бритиш Петролеум» успехом не увенчались.

На остальные вопросы (те, что остались без ответа) в настоящий момент ответить с твердой уверенностью, к сожалению, не представляется возможным.

На этом мои полномочия заканчиваются.

Остаюсь Вашим покорным слугой,

зампомраспредучёта коллежский асессор

Егорий Творожников.

P. S. Фотографический снимок прилагается. (На фотке был изображен я в шести-восьми месячном возрасте, в привольной позе ню знатно отобедовавшего младенца)».

Думал, если ответит, значит, я обознался, значит, девочка с юмором, значит, продолжу переписку уже без всякого паясничания, значит, имеет смысл заехать на летних каникулах в Ставрополье недельки на две. Слава Богу, не ответила. Привет троюродному братцу! Ау, Серёга, где ты? Не даёт ответа… Должно быть, обиделся. На высокомерие городского сноба, на что же ещё? Связаться с ним по телефону и объяснить ситуацию я не мог – легче было с Белым Домом в Вашингтоне связь телефонную установить, чем с каким бы то ни было селом в советской державе по телефонному проводу соединиться. В больших городах с этим было легче. Правда, домашние телефоны были не в каждом доме, люди в очередях годами торчали, чтобы телефон у себя установить, разрешение на связь и персональный телефонный номер выбить. Зато в городах имелись телефонные будки, так называемые таксофоны, из которых (если они, конечно, пребывали в исправности, что составляло примерно 60 % от общего числа будок) можно было позвонить за две копейки кому угодно в черте города (в том, естественно, случае, если вы помнили наизусть или у вас был записан номер, потому как телефонные справочники в телефонных будках великого Советского Союза отсутствовали как класс). Посему двухкопеечные монетки ценились дорого, порой в два раза выше номинала. Подходили для звонка из таксофона и гривенники[11], но такой звонок считался дорогим и не все могли себе его позволить, ибо 10 копеек – это стаканчик мороженого, а 20 – уже пол-литровая кружка пива в разливухе!..