Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

«Для чего на свете старики…»

Для чего на свете старики?
Чтоб безмолвно получать пинки,
И остатки хлеба доедать,
И в жилье холодном угасать.
И молиться Богу за внучат,
Что больней кусаются сучат.
Беды все ж не так уж велики,
Коль живут на свете старики.

В мир ушли иной

Старики сидели на скамейке,
Кто курил, кто тихо пиво пил.
Мимо этой дружеской семейки
Летним днем нередко проходил
Я, приветствовавший их поклоном.
Отвечали дружно: «Будь здоров!»
На Руси так принято исконно —
Без нужды не тратить лишних слов.
Дальше шел и простодушно думал:
«Молодыми были и они,
Тот и этот мнили: крепче дуба!
Нипочем, мол, бури и огни!
А года неумолимо мчались,
Не щадили, били с размашки!
И глаза ненастились печалью
За грехи, за всякие грешки.
Были, разумеется, успехи
И в труде, и, так сказать, в любви.
А теперь житейский воз приехал,
Счастье хоть лови, хоть не лови —
Не поймаешь все равно… Вот скопом
Коротали свой остатний век,
Вспоминали ржавые окопы
И в полях колхозных гиблый снег.
Жен своих почти что не ругали,
Тоже ведь хлебнули «от души»,
В плуг они впрягались, и пахали,
И точили слезыньки в тиши».
Думал я и о другом… Как скоро
Друг за другом в мир ушли иной
Старики. Не слышно разговоров
Летней благодатною порой
На скамейке под тенечком клена.
Грустно прохожу. И слышу, высь
Огласилась первозданным звоном.
Это значит, есть и в небе жизнь.

Черные тапочки

Ходить по задворкам, бурьян поджигать,
А там и плетень загорится,
А там – угол дома. И чья-нибудь мать
В безумстве слепом закружится.
И вопль вознесется ее к облакам
Такой, что не сдержишь ты слезы,
Поймешь по изломанным старым рукам,
Что нету страшнее угрозы!
Она бы собою закрыла огонь,
Она бы золу разметала,
Но вздыбится яростно огненный конь
И стопчет ее… Пользы мало!
Хатенка сгорит. Мать в землянку уйдет,
Чтоб в ней умереть от печали.
И будет калечить людей гололед.
И будут угрюмые дали.
Возможно, объявятся сын или дочь
Из города… Вместо прогулки,
Чтоб чем-то безмолвной старушке помочь,
Набрав в «Эльдорадо» покупок
Никчемных. Но тапочки в самый бы раз!
Ходила б нарядною мама.
Ах, тапочки черные… Как напоказ!
Вы – смертная обувь! Вы – драма!

«Говорят, вот было бы здоровье…»

Говорят, вот было бы здоровье,
Вот тогда бы… Ну а что тогда?
Кулаком соседскую корову
Грохнул и сожрал бы без труда?
С полведра бы выдул самогонки,
Потянуло б к «подвигам» другим,
Чем такие вот гнусны подонки —
Неизменные у них «круги»!
Вот «герой» бы наш так раскрутился,
Что – осколки от замков и рам!
Кто успел, в бурьяне схоронился,
Не успел – виновен будешь сам
Пред собой. Сломает нос и скулы,
Вывернет карманы, кошельки,
Богатырь России, Лжемикула,
В ссадинах кровавых кулаки.
Говорите впредь: здоровье было б,
И была б душа цветам под стать,
И тогда уж никакому быдлу
Нас не запугать, не растоптать.
Он свернет уж точно шею бычью,
Долбанув башкой о монолит,
Водруженный жизнью необычной
Из сердец, не из холодных плит.

Тайна бороды

«Нелепо с бородой ходить
В поселке захолустном,
Тут бомжем запросто прослыть,
Не златоустом!» —
Внушает мудрая жена,
А муж не возражает,
Что бороде цена одна…
Какая? Бог-то знает!

Однажды на концерте

Он запел. Но петь он не хотел,
Как порой бывает перед казнью.
Да и петь совсем он не умел.
Но значенье было в этом разве?
С завыванием тянул слова
Из гортани, аж кадык качался,
И качалась нервно голова.
А концерт все шел. И не кончался.
Вот из зала кто-то прокричал:
«Лучше пусть исполнит “рассыпуху”!»
И солист тут сразу замолчал,
И совета доброго послухал,
Стал плясать. Плясать он не хотел,
Как порой бывает перед казнью.
И плясать совсем он не умел.
Но значенье было в этом разве?

«Человек пространством ограничен…»

Человек пространством ограничен.
Есть жилье, дорожка у плетня,
А с угора кругозор отличный,
Обойти его не хватит дня.
Но он просто так поразмышляет,
Помечтает. И вернется в дом,
И с кефиром воду размешает,
Угостит и кошку ирьянком.
А потом он включит телевизор,
У экрана просидит до тьмы
И себя с Москвой тем самым сблизит,
Срок пожизненный скостив «тюрьмы».

««Глаза у страха велики»…»

«Глаза у страха велики».
Да полноте, ей-богу!
Прицельно спущены курки.
Под дых – стальные кулаки.
И плахою дорога.
Страх прочно обуял народ,
Глядь, жизни сват лишился.
А ты идешь на огород,
Предугадав все наперед, —
Дубьем вооружился.
Нигде укрытья не найти —
Оно на небе только.
Маньяк с оскалом впереди,
Маньяк с оскалом позади,
А слева-справа волки.
У страха не бывает глаз,
А душеньку загубит
До донца века, не на час.
А если Бог кого-то спас,
Его ж потом осудит.
14
{"b":"674284","o":1}