— Только осторожнее, — сварливо предупредил я, и передал бинокль. — Не урони.

Она прильнула к окулярам, а я поискал глазами укромное местечко на палубе, с которого можно будет незаметно стартовать к парашюту. Как выяснилось, ближе к носу таких мест было полно. Всё внимание отдыхающих было приковано к самолёту. Публика в едином порыве выдохнула, когда от самолёта отделилась чёрная точка. Через несколько секунд точка распустилась светлым пятнышком, — это раскрылся купол парашюта, а серебристый наконечник, увенчивающий бледную полосу инверсии, продолжал чертить линию по безмятежному небу. Я поразился точности, с которой бросили бомбу: казалось, она была прямо над головой.

Пришло время действовать.

Я не стал мелочиться, и «прыгнул» сразу на пять тысяч метров. За считанные мгновения сориентировался, и прыгнул вновь. Удачно. Парашюты были в ста метрах от меня. Ещё прыжок. Мимо. Ещё! Есть!

Я запутался в стропах, скользнул по ним к зелёному цилиндру, приложил к нему ладони… и очутился в камне.

Только без бомбы. Немедленно вернулся, повторил трюк и вновь в своей келье. И снова без бомбы.

Опять вышел под купол и только сейчас подивился холоду и отсутствию кислорода: мне стоило одеться и запастись средством дыхания. Но я же был уверен, что проведу в стратосфере не больше пяти секунд!

Что происходит?

Я делал это тысячу раз!

Почему камень не впускает в себя бомбу? Боится? Воображение нарисовало, как в полуметре подо мной начинается цепная реакция. Успею ли я спрятаться в своём убежище? Впрочем, в инструкции написано, что заряд подрывается на шестистах метрах от поверхности. Пускатель ждёт сигнала не только от секундомера, но и от барометра.

Снова почувствовал, что замерзаю, в глазах потемнело от гипоксии. Перенёсся в камень, согрелся, отдышался и обратно.

Посмотрел на парашют и задумался. Камень всегда отличал предмет, который я хочу в него перенести, от поверхности, на которой этот предмет стоял. Бленкер очутился в камне без лоскута коврового покрытия. Может, всё дело в парашюте? Камень не может вместить в себя всю конструкцию целиком: и бомбу, и парашют. Я же не могу объяснить камню, что меня интересует только бомба, парашют может остаться снаружи…

Вернулся в убежище.

Здесь тепло и кислород. И время. Много-много времени. Нужно подумать. Чтобы избавиться от парашюта, следует обрезать стропы. Но такой алгоритм неэффективен. И в смысле «процесса», и по результату. Стоит отрезать одну стропу, как бомба накренится. Вторую стропу резать будет сложнее. А когда бомба повиснет на одной стропе, всё обессмыслится: длина бомбы больше высотыубежища. И если камень действительно чувствителен к объёму, то не примет в себя объект, высота которого больше высоты кельи. А в падающем виде мне ни за что не развернуть бомбу параллельно горизонту: у неё больше тонны веса.

Так что резать стропы нужно одновременно. На миг мелькнула сумасшедшая мысль перенести на бомбу Гервига, Юрия и Петра. Вчетвером, скальпелями, по команде… Огнемёт!

Огнём я бы, пожалуй, сумел обрезать стропы почти одновременно. Смущает только наречие «почти». Кроме того, мало кислорода. Как на такой высоте будет гореть напалм, разработчик, может, и знает, производитель — нет. Ну, а пользователь может только фантазировать…

Пиропатроны! Я приподнял оба указательных пальца, боясь потерять мысль. Пиропатроны с дистанционным пускателем. Идеальный вариант! И я даже знаю, где они лежат. Каждая секунда в реальном мире — это пять метров спуска бомбы. Так что время ещё есть. Минуты четыре: чтобы найти пиропатроны, перенестись на бомбу, установить и нажать кнопку…

Когда я вернулся под купол, волосы шевелились на голове не только из-за ветра: я физически чувствовал, как подо мной просыпается ядерный монстр. Сладкое безумие отвлекало от гипоксии и гипотермии. Я натурально замерзал и терял сознание от нехватки кислорода. Но, Боже мой, как же это весело стоять на атомной бомбе за минуту до взрыва!

Напевая фронтовой шлягер: «враг не уйдёт от наших огнемётов», я крепил пиропатроны к стропам.

…третий, четвёртый.

Присел и приложил левую ладонь к бомбе. В правой — пускатель. Нажал кнопку. Вспышка, и я в центре факела. Мне даже кричать было нечем, потому что вокруг не было воздуха. Я дышал огнём, я был как сосиска под автогеном. Но прежде чем провалиться в беспамятство, всё-таки успел понять, что до этой секунды ничего не знал о настоящей боли…

Пришёл в себя в бассейне. Под водой.

Судорожно вдохнул «воду», и понял, что не захлёбываюсь. Я натурально «дышал» этой пакостью! Ухватился за край, подтянулся, и выбросил себя на воздух. Вот тут-то пришлось «прокашляться»: рефлексы скручивали бельём, выдавливая из лёгких остатки жидкости.

Прокашлялся и осмотрелся. Зелёный бок бомбы, за ней — моя койка со следами затылка и пяток. А вот соседской койки больше нет. Ничего не осталось. Всё пошло на «воду». Так и плещется, играя золотыми бликами.

Я был полностью голым. Ну-да, одежда сгорела.

И лысым: волосы сгорели тоже. Везде? Нет, подмышками что-то осталось.

Перебрался через бомбу на лежбище, запустил айфон. Через объектив присмотрелся к лицу на мониторе, как в зеркале. Да. Ни бровей, ни ресниц. Выходить в таком виде наружу, наверное, не стоит. Может, и не засмеют, но зело удивятся. Теперь нужно ждать, пока отрастут волосы. Месяц? Два? Хотя бы ресницы с бровями.

Как же так получилось? О чём я только думал? Радиус действия пиропатрона — метр, но зажигать рекомендуют с двадцати шагов. Я оказался между четырёх огней. Дважды два пирофил. Четырежды Джордано Бруно. И ведь чего проще: спрыгнуть с бомбы, «отвалить» метров на пятьдесят и запустить патроны. А как парашют улетит — вернуться и перенести бомбу в камень. Не додумал, чёрт!

Впрочем, так бы меня заметили с парохода. Они же все были с камерами. А у Ксении — мой бинокль. Смотрел бы про себя кино по всем новостным программам. Как же я выжил? Почему не сошёл с ума от боли? Гуманность камня? Понял, что мне конец, и просто вырубил до полного исцеления?

Я нежно поцеловал камень, который растёкся у меня под губами лужицей солоноватой жидкости. Слёзы?

Два месяца! Чем я буду заниматься в этой конуре шестьдесят суток? Сделал смотр имуществу: четыре золотых пули, флешка с прогой для заметания следов моего круиза по планете, планшет и айфон заряжены, но вряд ли столько протянут. Дозиметр и набор слесарного инструмента. И атомная бомба, которую теперь я могу разобрать по винтикам.

Времени — вагон!

Я похлопал ладонью атомную бомбу и вытянулся на шконке, успокаивая сердце.

Прямой эксперимент подтвердил предположение, что бомба в камне не взорвётся. Что-то держало цепную реакцию на привязи. Очень интересный опыт, но безбашенный. В домашних условиях не повторять.

Я покачал головой, и потянулся за отверткой. На удивление, крышка кожуха снялась легко. Но ещё больше удивило отсутствие реакции дозиметра. По инструкции, стрелка должна была оторваться от «нуля» на треть шкалы. Но дозиметру было всё равно. Неисправен?

Решил перенести документацию с планшета на айфон. Всё-таки расход энергии меньше. Потом несколько раз перечитал всё, что относилось к предстоящей разборке ядерного снаряда. Самым сложным показался этап разгерметизации имплозивной капсулы.

Если в камне не идёт цепная реакция, это не значит, что «засыпают» и химические процессы. Было бы иначе, не работала бы батарейка в айфоне. А я бы умер. Любой организм — это химическая фабрика с ручками и ножками.

Так что взрывчатая смесь, без которой «правильная» детонация была бы невозможна, представляла большую опасность. Гуманность камня — вещь хорошая. Но испытывать его терпение не хотелось. Сегодня спас, а завтра может передумать. Энергии химического запала достаточно, чтобы выпарить воду в моей ванне. Так что в случае пожара мне в ней не отсидеться. Не думаю, что свариться менее болезненно, чем зажариться.