Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Владимир Яценко

Гражданская игра

Часть 1

Аркадия

1. Зачёт с автоматом

Толпа беспечных горожан полагает себя однородным потоком, лишённым имён и лиц. В утренней суете, на узких улицах… особенно в дождь. В серых одинаковых плащах, в надвинутых на нос капюшонах.

В такие дни зрение плохой помощник. Выделить и не потерять — непростая задача. Всё упрощается если довериться чутью. Не собственному — вот ещё! Довериться чутью анализатора запахов. А на ручку двери жертвы осторожно нанести каплю альдегида собственной рецептуры. Разумеется, осторожно! Ничтожная доля снадобья, оставшаяся на пальцах или на рукаве, приведёт детектор в бешенство. Прибор заголосит: «контакт с объектом», а мне вместо зачёта — пересдача процессуальной химии. Как будто знание формул способствует твёрдости рук и аккуратности. Перчатки, пипетка, салфетка… всё одноразовое: пипетку в салфетку, салфетку в перчатки… снимать только выворотом! И в контейнер для мусора. Убедиться, что реквизит ушёл на самое дно.

Всё предусмотреть невозможно, но стараться обязательно!

А дальше — дело терпения. Сигнал анализатора проецируется на левое стекло тонированных очков. Правым глазом под ноги, а левым — на серебристую стрелку, подсвечивающую ароматический «хвост» клиента. Чувствую себя суперменом. Ещё бы: кривой в стране слепых! Но веду себя скромно, иду как все: втянув голову в плечи, не глядя по сторонам. Капюшон на нос, руки в карманы, походка пингвина, бороздящего лужи.

Толпа недовольно ворчит и клокочет. Обычное утро трудового дня на пути к заводским воротам. Удивляюсь странному маршруту студента физфака, за которым веду аттестационную ГПС. Но едва начинаю тревожиться: уж не придётся ли идти через турникет проходной, где меня вычислят и высмеют (прощай зачёт!), как серебристая стрелка тревожно моргает и круто сворачивает в сторону от людского потока.

Игнорируя завистливое шипение и злобные тычки соседей, выбираюсь из толпы и решительно направляюсь к забегаловке с грозным названием: «Капкан».

Столы неприятно напоминают ряды коек в госпитале перед решительным наступлением фронта. Так же пусто и голо. Звон ложек у окна раздачи, как перестук хирургического инструмента, заботливо раскладываемого трудолюбивым санитаром на операционном подносе.

Как был, в капюшоне, прохожу к витрине холодных блюд: сметана и вчерашние сырники. Самовар неохотно цедит тёмно-коричневое пойло с белёсыми разводами: кофе из цикория с просроченными прошлогодними сливками. Всё вместе — завтрак студента.

Да. Верно. Теперь я играю роль студента, прогуливающего первую пару по исключительно неуважительным причинам. В двух кварталах к западу — естественнонаучный университет, так что эта публика здесь не в диковинку.

Бросаю пожилой даме рубль и терпеливо жду сдачу. Всю, до копеечки. Теперь кто угодно поверит в мою «легенду». Чёрные очки и надвинутый на лоб капюшон прекрасно работают на «образ»: прогульщик прячет лицо от камер наблюдения.

Парочка в дальнем углу, похоже, разыгрывает такие же роли: припавшие к столу головы, сметана, неотличимая от разбавленного кефира, остывший эрзац-кофе и камешки сырников — краш-тест желудка.

Сажусь спиной к цели, больше беспокоясь о прямой видимости, чем о расстоянии. Плечевую сумку, как и подобает студенту, кладу на стол, ловко поворачивая кармашек с объективом и микрофоном в сторону клиента и его приятеля. Надо ли говорить, что серебристая стрелка уверенно показывает в их сторону?

Несколько переключений в настройках трофейного шпионского девайса, и на стёклах очков отчётливо отображается «картинка» у меня за спиной. Акустический фильтр отбрасывает случайные шорохи и усиливает осмысленную речь. Теперь я могу рассмотреть людей за столом и даже услышать их разговор.

«… не так договаривались» (голос густой и хриплый).

«Вы действительно хотели, чтобы я пришёл с аппаратом под мышкой?» (высокий тенор, почти дискант).

Компьютер связался с базой данных ГПУ и приступил к поиску похожих голосов, а я разрезал острой стороной ложки сырник на три части.

— У вас фото, вес и габариты, — сказал Дискант, — вместе с эскизами электронных схем. Я физически не мог принести. И вы знаете об этом. Но даже если бы принёс бленкер сюда, как его здесь проверить?

— Ты продавец, твои проблемы, — ответил Хриплый.

— Сделка — это интерес с обеих сторон.

— Будешь учить меня деловой этике?

— Призываю к благоразумию…

Компьютер сообщил имя одного из собеседников, и кусок сырника едва не отправился мне в лёгкие.

Нетрудно играть роль студента, если сам курсант, хоть и переросток. Неделя до сессии, рядовая лабораторная работа по химии. Бери журнал учёта любого общежития, раскрывай его на любой странице, ткни пальцем в строчку и следи себе. Устанавливай интересы клиента, буде таковые найдутся, изучай контакты, буде он с кем-то встретится. А если при встрече клиент пожмёт подельнику руку, то ароматический след неделю не отмоешь — железобетонный вещдок в суде!

В трёх словах: Государственная Профилактическая Слежка, тоска и рутина… но база данных полагает, что клиент встретился с Борисом Крецановским, он же «Рис», он же «Крецик». Диссидент-рецидивист. Два срока за пропаганду Западного образа жизни, принудительная коррекция психики и семь приводов. Пятый год в розыске. Индекс асоциальности два и восемь. До заветной «тройки», гарантирующей эвтаназию без суда и следствия, не дотягивает только из-за гуманности социалистического правосудия.

Предвосхищая законный вопрос ассистента профессора: «почему сразу не вызвали силовиков?» без колебаний жму кнопку тревоги…

— В подвал библиотеки не пойду.

— Суеверия! — настаивает студент. — У меня там лаборатория. За два года экспериментов ничего сверхъестественного не видел.

— Два года? — в голосе Крецика сомнение. — Аргумент, конечно. Что и говорить. Подвал флигеля? На отшибе?

— Хоздвор. Под самым ломом.

В дверь вваливается толпа ночной смены. Трудяги хватают подносы с ловкостью цирковых жонглёров. Никто и не думает идти к кассе. С грохотом отодвигая стулья, рассаживаются за столами. Пожилая дама, растеряв свою значимость и вальяжность, носится между рабочими, тряся пунцовыми щеками. Окраска лица вызвана бегом или крепкими шлепками по необъятному заду — не понять. Но мне не до тонкостей: между прослушкой и Крециком больше десятка горластых мужиков. Я не только ничего не слышу — я потерял преступников из виду. И число стрелок удвоилось: студент пожал бандиту руку. Значит, о чём-то договорились. Чёрт бы подрал этот пролетариат! Цеховые капо явно в сговоре с гегемоном, если у рабочих столько сил и энергии после ночной работы…

— Расслабься, Макс!

До меня не сразу доходит смысл услышанного.

— Не дёргайся. Всё равно ничего не услышишь.

Напротив, по другую сторону стола — серая фигура в робе. Человек откидывает капюшон, и по плечам рассыпаются чёрные, отсвечивающие синевой волосы.

Женщина. Чуть вздёрнутый носик, тонкие губы, гладкое, ухоженное личико. Знакомое лицо. Кто-то из училища. Точно! В прошлом семестре вела практические занятия по теме «право сильного». Мария Ильинична? Я ещё тогда подумал, что за одну ночь с таким преподом готов мотать год исправительных работ. И она меня помнит? Да я крут немерено!

«Ты глуп конкретно! — прошипел внутренний голос. — Ей просто назвали имя доносчика». Он всегда со мной спорит. Оборыш контузии. Я называю его Демоном за постоянную готовность испортить мне настроение.

Приземистый крепыш ставит перед Марией тарелку риса с красными жилками варёной моркови и садится рядом точно с такой же тарелкой. Ещё два агента с посудой и ложками усаживаются справа и слева от меня. Плечам становится тесно.

— Тревогу я отменила, а Крецика сами пасём. Как ты на него вышел?

Недовольно кручусь на месте, Мария едва заметно кивает головой. Агенты справа и слева дают чуть больше свободы. Снимаю с уха гарнитуру и пожимаю плечами.

1
{"b":"674183","o":1}