В моей домашней библиотеке есть удивительная книга «Великосветские обеды пушкинской эпохи». Наименование блюд, способы приготовления, подачи, все описано с соблюдением норм правописания начала девятнадцатого века. Я с удовольствием открываю ее иногда, пробегаю взглядом по страницам и, вдохновленная на творческие гастрономические изыски, продолжаю, будто алхимик, раскладывать не всегда рекомендованные, но очень вкусные продукты.
Щепотку того, перышко сего, мяско, икорку, сыры, паштетик, блинчик, зеленушку, золотисто-розовый ломтик копченой чавычи, кусочек бездрожжевого хлеба, на котором поблескивает росой тонкий слой домашнего сливочного масла. Ммм… слюнки текут… У такой привычки, безусловно, есть давние корни. Обязательно было что-то похожее в детстве, и оно сопровождалось чувством счастья. Тут память радостно достает с полочки хранения картинку: первый класс, первое сентября, мы идем в школу всей старшей группой детского сада. Из Владивостока приехала в гости любимая бабушка. Она подписала мне все тетрадки (до сих пор помню ее почерк и синие обложки этих самых тетрадок), и приготовила завтрак в школу на первый день. Это был довольно тяжелый холщовый мешочек по размеру чуть меньше портфеля. «Волшебный» мешочек, на одной стороне которого бабушка вышила яркими нитками золотистое солнышко, цветы и зеленую травку внизу. Такой волшебно-сказочный мешочек. Ах, милая любимая бабушка!..
Так вот, в этом мешочке было все-все, что любила маленькая Лялечка, как звала меня бабушка на старинный гимназический манер – ведь она училась еще в царские времена в гимназии. И пельмени, и городская булка, разрезанная пополам, намазанная маслом и посыпанная блестящими крупинками сахара, и чернослив, и конфета, и несколько оладушек, и порезанный тонкими ломтиками зеленый огурчик в мелких пупырышках, и хрустящая сладкая морковка, и чай в чудесной маленькой бутылочке, и красивая белая салфеточка с мережкой, тоже вышитая бабушкой… И много еще чего там было (такой новогодний стол на пятерых – на завтрак в школу маленькой семилетней девочке). На переменке все ученики разложили свои завтраки; Лялечка ела и вспоминала бабушку… снова слюнки текут… Да-да-да, это оттуда, из первого сентября, которое память так ярко и вкусно сохранила. Спокойствие, защищенность, «любимость».
И вопреки рекомендациям, которые я добросовестно и с пониманием соблюдаю в будни, в воскресенье все эти лакомства позволяют мне расслабиться, разрешить себе гурманство. Вероятно, я, таким образом, замещаю какие-то недополученные эмоции. Однако надо вспомнить и правила позитивного гармоничного любящего отношения к собственному телу: «Чем больше мучаем тело, тем больше оно нам сопротивляется. Тело – Вселенная для Души! Ем сколько хочу, и что хочу, когда хочу. Как только перестаешь себе запрещать, выясняется, что не очень много и нужно-то. Позволить телу. И оно постепенно научится выбирать только лучшее для себя. И полезное. А иногда – вкусное. В зависимости от настроения.
Боже мой, я когда-нибудь завершу эту мысль.
Итак, все это великолепие движется на колесиках вместе с сервировочным столиком в гостиную. Чтобы там, на любимом белом диване, обитом кожей нежного цвета «шампань», инкрустированном вставками из розового кварца, среди множества уютных подушек и подушечек устроиться перед телевизором, смотреть какую-нибудь переделку-перестройку или путешествие и неспешно лакомиться яствами.
Вот она – прелесть взрослого возраста. Дети выросли и разлетелись. Отдых в выходной – заслужен, и, блаженствуя, я нажимаю кнопку пульта. Священнодействие началось. Иногда, естественно, я уезжаю в выходные с друзьями куда-нибудь, иногда я улетаю в дальние страны, и ритуал откладывается. Не отменяется, но лишь откладывается – до возвращения. Если в воскресный день не предвидится выход куда-нибудь, можно позволить себе весь день порхать по дому в батистовом или шелково-кружевном пеньюаре. Благо выбор их у меня велик – я отовсюду привожу себе роскошные предметы домашней одежды. Это важный «реквизит» для чудного процесса «полениться».
В течение недели моя публичная профессия требует выглядеть достаточно официально, элегантно и статусно. Всегда безупречный ухоженный внешний вид, подобранный с учетом рекомендаций имидж-стилиста гардероб, отражают мое отношение к себе, людям, пространству, позволяют клиентам чувствовать себя в безопасности, более уверенно, надежно. Как сказала мне много лет назад одна из них: «Я вижу, что вы уже давно решили все свои проблемы, и сейчас можете максимально сосредоточиться на работе со мной, а я, глядя на вас – такую уверенную в себе и своих силах, такую ухоженную, как картинка, – становлюсь спокойнее и увереннее тоже, и начинаю улыбаться вместе с вами, хотя повода для улыбок вроде бы нет». В течение недели даже дома я – в брючках и свитере или рубашке, ибо всегда может возникнуть необходимость срочно с кем-то увидеться.
Поэтому в воскресенье могу позволить… позволить в первую очередь баловать себя и заботиться о себе – любимой.
Как же долго я подхожу к главному, самой захотелось поскорее двинуться вперед в своем повествовании. Итак, она устроилась на диване цвета «шампань», столик с завтраком, более похожим на обед, нажатие кнопки на телевизионном пульте, и удовольствие становится многомерным: обонятельные, вкусовые, тактильные ощущения дополняются визуальными и слуховыми. Показывают программу о путешествии по маленьким французским городкам. Звучит волнующий аккордеон, и за кадром Ив Монтан напевает свое знаменитое «C’est si bon». Но программа завершается через пять минут. Пока я перекрещивала ладони – колени, пропустила немало. Ах, Франция, любимая моя, ах, Париж…. Но об этом как-нибудь в другой раз. Однако следующая программа Первого канала увлекает меня не меньше. Она называется «По следам великих русских путешественников». «Сегодня будет рассказ о Владимире Клавдиевиче Арсеньеве – знаменитом исследователе Дальнего Востока и уссурийской тайги», – объявляет с экрана диктор. Это родная тема, близкая всем дальневосточникам. В детстве мы зачитывались его книгой «Дерсу Узала» и много раз смотрели фильм Акира Куросавы «Дерсу» с мужественным красавцем Юрием Соломиным в роли Арсеньева и Максимом Мунзуком в роли Дерсу. А повзрослев, я стала читать более серьезную литературу – дневники самого Арсеньева.
Сюжет фильма ведет зрителей в далекое удэгейское селение, откуда авторы программы вместе с проводником из рода удэге отправляются в тайгу к местам, по которым проходил Арсеньев со своим преданным гольдом. Рассказ перемежается архивными киноматериалами – тут и сам Арсеньев, и Дерсу, и даже – я аж подпрыгиваю – старой кинохроникой: Владивосток тысяча девятьсот шестого – седьмого годов. Родной город выглядит таким наивным, юным. По сопкам кое-где разбросаны строения, зато бухта Золотой Рог наполнена судами и суденышками – военный флот, торговые и пассажирские корабли, баржи и лодочки – все движется на стрекочущей пленке.
Эти исторические кадры сопровождаются маршем «Прощание славянки». Я трепетно люблю этот марш, я обожаю старинные марши, вальсы. Обожаю звук духового оркестра. При его первых тактах мне всегда хочется встать и начать маршировать или вальсировать, и немножко хочется плакать, так, что в носу щиплет. А ничего удивительного – дочка офицера, воспитанная в патриотическом духе. А теперь еще и вдова офицера. Эдик погиб больше десяти лет назад при «выполнении служебного долга».
Музыка щемяще прекрасная. И я, как в детстве, при исполнении Государственного гимна, поднимаюсь и стоя слушаю торжественный марш. Слезы наполняют глаза. Я иду переодеваться. Трапеза моя окончена. Маршировать в пеньюаре как-то неловко. Вспоминаю, как меня, маленькую, любимый дедушка водил на прогулки в городской парк, где играл духовой оркестр. Да-а-а, как давно это было. Сменив одеяние, я завариваю зеленый чай. В это время вновь звучит любимый марш. И я возвращаюсь в гостиную перед телевизором. Однако на экране по-прежнему кадры таежного путешествия, теперь уже зимнего, современного, и рассказ о тигриных следах. Марша в кадре нет, ни к месту он тут, однако я явственно слышу звуки духового оркестра. С удивлением осматриваюсь по сторонам: где, откуда? Мистика какая-то! Вдруг понимаю, что звуки доносятся через открытую балконную дверь. Первая мысль: поезд «Россия» отправляется в Москву. Обычно, при его отправлении на перроне звучит именно «Славянка». Однако вокзал находится на расстоянии двух трамвайных остановок от моего дома, и музыка не может доноситься на таком удалении. Я выхожу на балкон и вижу впечатляющую картину: в соседнем сквере – духовой оркестр. Оркестранты в военно-морской форме расположились вдоль аллеи сквера и, руководимые своим капельмейстером, услаждают слух горожан. Как хорошо, что я переоделась и могу выйти послушать музыку. Поднимаюсь на второй балкон, с которого можно попасть на маленькую площадку между моим домом и соседним. Дома старинные, постройки как раз начала двадцатого века, стены почти метровой толщины, да и потолки почти четыре метра. И между моим домом и соседним двумя этажами ниже есть такая замечательная площадка, с которой открывается вид на сквер и еще на один соседний дом – тоже старинный, полутораэтажный, примыкающий к стене моей квартиры.
