– Капитан Большаков, – представился он милицейскому майору. – Я здесь живу. Что случилось?

Милиционер посмотрел удостоверение личности офицера, и, увидев, на корочке три заветных слова – Комитет государственной безопасности СССР, сразу же возвратил его Николаю.

– У вас произошло ограбление квартиры, – буднично начал милиционер, – видимо, при попытке оказать сопротивление и предотвратить ограбление, нападавшим убит ваш сосед по коммуналке – пенсионер МВД Николай Ефимович и его жена. Вот мы недавно приехали. Да, извините, не могу не спросить, – а вы утром сами где были?

– Конечно, я понимаю. – Большаков протянул ему весь пакет документов из госпиталя, и даже билет на электричку. – Сегодня утром еще лежал в палате пограничного военного госпиталя в Голицино. Думал, что в Москве тихо….

– Знаете, ваша комната вроде не вскрыта, – милиционер тяжело вздохнул и вынул из кармана пачку сигарет. – Последние два года уже не знаем, как избавиться от преступности. Если раньше ЧП считался обычный мордобой, то ныне, вот видишь, прокурорские даже не выезжают на убийство. У них и так дел невпроворот. Бардак в стране, бардак и в головах….

– Нашли тут у вас в подъезде на шестом этаже пакет и клей, – майор милиции затянулся сигаретой, – так что теперь в оперативной разработке главная версия – к вам забрались наркоманы и взяли кое-что по мелочам. Убийцы были не профи. Обе жертвы убиты каким-то коротким и очень острым предметом в шею. Чем конкретно, я вам скажу потом, после вскрытия. А к Вам, скорее всего, в комнату попасть не успели. А потом сбежали…

– Ваша дверь целая, – добавил майор. – Судя по всему, ваши бывшие соседи сами впустили наркоманов домой. Так что будьте аккуратнее. А за документами зайдите в местный ЖЭК. Может быть, опять возвратите свою бывшую квартиру целиком себе.

Николай закрыл за оперативниками дверь и, достав ключ, быстро прошел к своей дальней комнате. Дверь, действительно казалось, не вскрывали. Она открылась достаточно легко, и он увидел, что в комнате все было вроде было на местах – вазы, хрусталь, старые часы, большая карта СССР, та самая зеленая лампа на столе, книги в шкафу, две кровати. Но Николай скорее почувствовал, чем понял, что тут были посторонние.

Это только на первый взгляд все, как обычно. Если бы не две как бы случайно забытые хозяевами фотографии в дальнем углу комнаты.

На первой – небрежно лежащей на кресле у стола – был запечатлен младший брат Андрей. На снимке он был в той самой медицинской палатке в Таджикистане, уже мертвый, полулежащий у тумбочки.

Вторая фотография была самого Николая. Он был сфотографирован у себя в части, недалеко от штаба. Где-то в начале этого лета.

Но, если ту фотографию на столе, случайный человек мог легко принять за забытую, то вот вторую – никак. Она просто вызывающе висела чуть в стороне. Не просто висела, а была прибита к стене ударом …хирургического скальпеля. На ручке которого, висел комплект ключей от этой московской квартиры. Судя по небольшому металлическому жетону с личным номером, прикрепленному к связке ключей, они принадлежали погибшему Андрею…

Николай, едва взглянув, сразу понял все. Вот вам и наркоманы…

Как «Хирург» и говорил, он объявил Большакову войну. Этот боевик уже побывал здесь в Москве. Пришел к Николаю домой. Убил соседей.

Никак не хотелось верить, что этот наглый и хитрый враг, посмел бросить вызов офицеру госбезопасности, здесь – в России, на его же территории. Увы, это казалось возможным, стало реальностью в период этого безвременья. И милиция была здесь бессильна….

Совсем незаметно пролетели для Николая Большакова первые два года учебы в стенах Академии. Здесь же ему вручили погоны «майора» и ордена – «За личное мужество» и «Мужества», не заставшие офицера в Таджикистане. Но офицера больше беспокоило то, что больше ни разу «Хирург» не появлялся за эти два года в его жизни. Несмотря на то, что Николай специально ездил на стажировку в родную среднеазиатскую республику.

Пограничники Таджикистана, уже построившие свои войска с помощью российских офицеров, в один голос уверяли, что эра наркобаронов, типа «Хирурга» уже окончились. Теперь граница оборудовалась по последнему слову техники и не позволяла нарушать ее, как в минувшие годы. Так, что по оперативной информации, интересовавший Большакова бандит уже уехал из республики. Более того, поступила информация, что Ширали Намиев воевал с 94 года на Кавказе, и был убит. Более подробная информация отсутствует.

Но, тем не менее, своим опытным глазом оперативника Большаков видел, что за ним следят. Очень профессионально, аккуратно, особо не бросаясь в глаза. Все это могло означать только одно – следили специалисты, которыми, после 1991 года, не могла похвастаться даже его родная «контора». А значит, тут можно было подумать, что он попал в разработку иностранной разведки.

Да нет, Николай сразу же отбросил эту мысль. Если бы его «пасли» иностранная разведка, он, в крайнем случае, уж точно бы об этом знал. Но согласиться с тем, что подчиненные «Хирурга» имеют такую классную подготовку, тоже не вязалось с происходящим.

Конечно же, не умоляя заслуг самого Ширали Намиева, или теперь уже просто «Хирурга», можно было сказать, что это был достойный противник. Не смогли прояснить ситуацию с этим полевым командиром и однокурсники с Лубянки.

Согласно имеющимся там документам, «Хирург» действительно погиб на территории Грузии в начале 1995 года. В машину, на которой он ехал на совещание к Басаеву, попала ракета. Обгоревший, полуразрушенный труп боевика нашли. Но экспертизу ДНК никто конечно же тогда не делал. Было не до этого. Да и никто не считал сына некогда могущественного «Шаха» за ключевую фигуру в этой войне. Так… один из стервятников! О котором вскоре и забыли. Да и повода за последний год вспоминать о нем, тоже не было. Так что тощая папка с практически пустым делом «Хирурга» уже давно лежала в архиве, с размашистой резолюцией фломастером красного цвета – «Закрыто, в связи со смертью обвиняемого»…

Но Николай не просто чувствовал, он знал, что его «кровник» жив. Более того, он действительно – словно тень – был где-то рядом. Вроде бы как «мертвый», но среди живых….

В конце второго курса, за месяц до экзаменов, в начале весны 1995 года, офицера Академии майора Большакова «совершенно случайно» встретил его бывший куратор по пограничному спецназу Александр Миловидов. Его черная «Волга» притормозила перед забором учебного заведения, и он предложил Николаю присесть.

Сколько же они не виделись? Лет пять точно. Да, в последний, или как любят говорить спецназовцы – в «крайний» раз, они виделись в Таджикистане, когда он только прибыл туда на службу.

А тогда, в самый первый раз, заместитель командира курсантского взвода старший сержант Николай Большаков увидел высокого крепко сложенного Александра Миловидова у себя в училище, когда начальник курса позвал его на беседу. В этом не было ничего необычного. На выпускном курсе все будущие лейтенанты были озадачены своим новым местом службы. Оценивали возможность попасть в тот пограничный отряд, где были на стажировке, где уже познакомились с командирами. Где были готовы возглавить заставы.

К удивлению, на этот раз «покупателем» у Николая оказался не обычный кадровик из пограничного отряда, а неизвестный подполковник пограничных войск КГБ СССР, со знаком мастера спорта по самбо, и знаком парашютиста с флажком внизу, на котором была выбита цифра – 80.

Офицер представился Александром Александровичем и попросил Николая рассказать, как он видит свою дальнейшую службу после выпуска. Кем бы хотел стать, какие амбиции.

– С вами я уже заочно знаком, – подполковник похлопал по папке личного дела, которое лежало на столе. – Так что вот хотел увидеть Вас, если так можно сказать воотчую. Я вас слушаю…

Большаков начал говорить о том, почему выбрал именно пограничное училище, что в училище готовил себя к службе, получил знак мастера спорта по пятиборью, достаточно хорошо владеет холодным оружием, высокие показатели в стрельбе из автомата, пистолета, винтовки. Но понимал, что «покупатель» его не слушает, или слушает в пол-уха.