Перебравшись в небольшой поселок, отставной капитан милиции Черняев в начале ноября 1977 года стал свидетелем того, как два брата Демины – местные «сидельцы», успевшие к своим 30 годам иметь за спиною по две ходки – в поиске денег убили местную старушку, а найденные у нее деньги «на похороны» просто пропили. Владимир с ними случайно столкнулся, когда они брели от дома убитой.

Когда на следующий день он узнал, что убита старушка, профессионал четко знал, где найти преступников. Но в аресте братьев Деминых в местной милиции ему отказали. Никто не хотел портить отличную статистику этим серьезным преступлением в канун праздника 60-летия Великой Октябрьской социалистической революции. К тому же от этого зависела «тринадцатая» зарплата не только местного отделения милиции, но и района, и даже области. Да и «злить» местных «сидельцев» никто не хотел.

Так что, судя по официальным документам, бабушка была не убита, а …умерла от сердечного приступа. Так что даже дело не открыли. А Черняева предупредили держать «язык за зубами», естественно, если он не хочет неприятностей.

Почувствовав свою безнаказанность, братья Демины затаили злобу на «отставного мента». Два раза ему били его окна, а в конце зимы даже стреляли в него самого из охотничьего ружья. Возможно, именно тогда Черняев и обратился к своему бывшему коллеге Большакову за советом. До последнего верил, что бандиты не хотят его убить, а просто попугать.

Так получилось, что в тот день, когда Большаковы приехали в пригород Орехово-Зуева в гости к Черняеву, к братьям Деминым тоже наведался их сокамерник по кличке «Джемал». Когда в углу оказалась очередная пустая бутылка из-под самогонки, один из братьев и вспомнил о сегодняшних гостях у мента. Тогда именно «Джемал» и предложил «убить легавых», и вытащил из большой спортивной сумки ворованный автомат и три рожка с патронами.

Первым погиб хозяин дома Черняев, когда открыв дверь нежданным гостям, получил смертельный удар ножом прямо в сердце. Следующим был майор милиции Алексей Большаков, который пытался собственным телом закрыть жену и маленькую дочку, которая сидела у нее на коленях. Три короткие автоматные очереди оставили черно-бордовых точки на белой рубашке отца, из-под которых растекались по рубашке огромные кровавые ручьи. Мать очередями отбросило с лавочки к стенке, и ее пробитое пулями праздничное платье намокло от крови. Здесь же лежала с широко открытыми глазами младшая сестренка, получившая пулю прямо в сердце, и даже не успев понять, что произошло.

Жену Черняева «Джемал» расстрелял прямо на кухне возле плиты. А когда она упала, обливаясь кровью, он неуместно пошутил – «ну вот теперь можем и закуску забрать, им уже не понадобится»…

Маленький Николай в это время спал в гостевой. Высокая температура не позволила ему посидеть со всеми за столом. Но как только он услышал первые выстрелы, сразу забрался под кровать. Он видел, как в комнату вошли несколько человек. Видел их ноги. Видел тело отца в отрытую дверь.

Когда бандиты обнаружили в документах гостя удостоверение сотрудника столичного угрозыска, они вмиг протрезвели. Решив, что убили всех, они решили скрыть следы преступления. Опытный «Джемал» приказал собрать гильзы, и потом сжечь дом… Николай уже во время пожара пробовал вытащить тела убитых родителей и сестры из охваченного огнем дома. Но не смог. С порезами на руках, с ожогом левой руки он еле-еле сумел выбраться из дома и скрыться на окраине поселка в каком-то сарае.

Он слышал сирену пожарных машин, милиции, скорой помощи. Но пойти к ним у него не хватило из-за большой температуры сил. Да и слишком серьезный шок пережил в тот день тринадцатилетний парень…

Только возвратившись в Москву, Николай сразу же пошел в папино отделение милиции и все рассказал. К удивлению столичных оперативников, в подмосковном УВД им сообщили, что никакого подобного ЧП в области нет. Есть лишь пожар по «пьянке», где в доме сгорело несколько человек, видимо – кто-то из них пьяным уснул с сигаретой…

Но показания Николая, да и высокое положение погибшего отца, помогли немного сдвинуть это дело с «мертвой точки». В условиях полнейшей информационной тишины вся троица была все же установлена и объявлена во всесоюзный розыск, а потом тихо ликвидирована в ходе задержания через три недели.

После завершения расследования по факту гибели родителей, в московской квартире Большаковых, Николаю оставили лишь комнату, передав вторую нуждающимся в улучшении. А самого Николая отправили в детдом. Туда же – в Орехово-Зуево.

Был ли сложно? Конечно же, было нелегко. Вырванный из обычной полной семьи, Большаков внезапно оказался в окружении трудных подростков, ребят, кто с рождения никогда не имел близких людей, или как Ванька Рыжий – был даже рожден в тюрьме. И сюда, в детский дом, этот невысокий коренастый рыжеволосый паренек с огромными веснушками на лице и ушах принес взрослые «уголовные» привычки. Став так называемым «некоронованным королем». Он и его ближайшее окружение, словно губка, впитывали все воровские понятия. Насаждая культ силы. Избивая всей толпой любого не согласного.

Этот конфликт Рыжего и Большакова возник сразу, с первого взгляда. Да и по-другому быть не могло. Это была встреча двух противоположностей: криминала и антикриминала. Как считал сам Ванька – сын уголовного авторитета не может жить под одной крышей с сыном «легавого». Но чисто физически вся «гоп-команда» Рыжего проигрывала одному Николаю Большакову, которого с детского сада отец учил азам рукопашного боя и бокса. Никак не думая, что это может сохранить сыну жизнь…

Детский дом был расположен в старом, почти столетнем здании бывшей местной церковно-приходской школы на самой северо-восточной окраине города. Здание было спрятано за чередой красно-кирпичных зданий бывшей местной ткацкой фабрики, где сразу же после окончания Великой Отечественной войны и расположили детдом.

В отличие от нынешнего контингента, в те годы основными обитателями здесь были дети погибших на фронте. А единственный с основания директор этого дома Григорий Петрович Беленький всегда считавший свое детище лучшим, очень гордился своими воспитанниками. Именно он рассказал Коле Большакову, что в Калинине есть суворовское училище, по окончании которого он сможет стать впоследствии офицером, продолжить карьеру отца.

И Большаков начал сражаться. Не только за себя. За директора, за своих одноклассников, за память тех первых выпускников, кто с честью вошел во взрослую жизнь, окончил вузы и многого добился, и чьи портреты до недавнего времени украшали коридоры детского дома.

Но с приходом Ваньки Рыжего и насаждения им «тюремных привычек», жизнь в детском доме, казалось, была пущена на самотек. Да и директор уже в силу возраста был не в силах противостоять молодым и наглым «рыжикам». Единственная надежда была только на Большакова.

Вскоре вокруг Николая тоже появилась своя команда. Буквально за полтора месяца, почувствовав, что есть сила способная противостоять «рыжикам». Под «крыло» Большакова перешло немало ребят, кто тоже не хотел терпеть дальше «тюремную власть». Этих ребят даже за глаза стали называть «большевиками», взяв за основу фамилию их лидера.

С тех пор открытого кулачного противостояния в детском доме больше не было. В отличии от Ваньки Рыжего, Николай делал ставку не на силу, а на убеждение, понимая, что физическое противостояние – путь в никуда.

«Большевики» создали свой театральный кружок, пробовали свои силы в юмористической командной игре, похожей на ранее существовавший в стенах дома КВН. А сам Николай стал обучать ребят основам рукопашного боя. Постепенно, разочаровавшиеся в «блатной» жизни, многие «рыжики» стали переходить на противоположную сторону, сознательно выбирая интересную и спокойную жизнь. А спустя полгода в детском доме даже завершилась «эпидемия» тюремных наколок…

И здесь Большаков впервые увидел в глазах белокурой красавицы Алены Кравчук не усмешку, а заинтересованность. Девушка, родившаяся у матери-проститутки, которую лишили родительских прав, буквально с молоком матери впитала главное для себя – успешен в жизни лишь мужчина-лидер, имеющий деньги, и не важно, как он эти деньги достал.