Есть все основания полагать, что эту «Новую армейскую Чуму», точнее – этот «Вирус вседозволенности», скорее всего, занесли в армейский строй наши офицеры, проходившие в «перестроечные» годы службу за границей – в Группах советских войск в Европе. Возможно, что именно там – впервые в армии – и появились эти новые «чисто военные коррупционные схемы».

Ходили слухи, что там, далеко, за рубежами Отечества – за назначение на должность, получение очередного воинского звания, за перевод в другую Группу войск или же за возвращение в столичный военный округ – с офицера требовали обязательно …«позолотить руку» кадровику или вышестоящему командиру. А в зависимости от того, выбираешь ли ты себе хорошее «теплое» место службы в большом городе, или просто пытаешься выбить небольшое уютное «неубитое» жилье для семьи в заштатном гарнизоне, в Группах войск существовал свой негласный «прейскурант», цены в котором колебались от нескольких сотен до нескольких тысяч иностранных рублей.

Нечто похожее позже использовалось и для решения проблем с должностью или с жильем, гораздо позже, уже в самом Союзе. Здесь пока еще боялись вездесущего КГБ, так что от офицеров требовалась зачастую не сама валюта, а уже ее материальная производная – импортная мебель, дефицитная одежда, или, порою даже мечта любого советского офицера – автомобиль «Волга-24».

Следует ли говорить, что после распада СССР, волна этих «новых русских офицеров» из Групп войск растеклась по всей нашей необъятной стране. Поражая «этими новыми коррупционными схемами», словно коррозия металл, весь новый центральный аппарат Минобороны и военные округа. Схемами, которые, какой-то армейский острослов, назвал по-горбачевски «Новым денежным мЫшлением», делая ударение исключительно на первом слоге последнего слова.

Дольше других держали оборону от коррупции и серых схем настоящие древние столпы армии – военные гарнизоны страны. Но, новому либеральному российскому руководству, смотрящему исключительно за океан, видимо, не нужны были больше настоящие защитники Родины. Воспользовавшись лозунгом о сокращении армии, большинство руководителей армейских подразделений, имевших свое мнение, ушли в отставку сами, или были почти в приказном порядке отправлены на …заслуженный отдых. А на их места назначались уже «свои», нужные офицеры.

Кто-то из подчиненных, спокойно принимал это как должное, отлично осознавая, что командование части не выбирают. Другие, как я уже говорил, уходили в бизнес, или увольнялись вместе с командирами в знак протеста, не желая служить под «новыми русскими офицерами»…

Справедливости ради, следует сказать, что новорожденная российская армия все же пыталась делать слабые попытки самостоятельно избавиться от коррупционеров в своих рядах. Но можно ли было бороться со своим командованием?

Видимо, в этот трудный для страны период, нашим офицерам все же предстояло переболеть этим «коррупционным вирусом». Выстоять или умереть. И они выстояли. «Продажные» ушли, и они освободили свои места для тех, чтобы сегодня гордиться своими офицерами и генералами, которые в новом веке помогли стать Российской армии одной из самых мощных в мире.

Конечно же, я не говорю об отдельных исключениях, как сообщалось во многих СМИ, типа озабоченного только собственным обогащением «нувориша» Сердюкова. Это наш позор, но, уверен, это скорее исключение из правила…

…Часы пробили семь раз. Невольно показалось, что в комнате в одно мгновение стало темнее. Николай загасил окурок в пепельнице и подошел к окну.

Солнечный диск уже совсем скрылся за высокими домами Красной Пресни, и только его золотистый отблеск все еще по инерции висел в воздухе, как бы из последних сил цепляясь за уходящий закат. Свет потихоньку отступал, очень нехотя, все больше и больше сдавая свои позиции наступающей темноте. Вдали, между домами, была видна пустая набережная Москвы-реки и на другой стороне кусочек здания гостиницы «Украина».

Николай вернулся к столу и включил старую электрическую настольную «ленинскую» лампу с зеленым стеклянным абажуром. Наследство от отца, его гордость. И, к слову, единственное, что досталось ему после гибели родителей.

Он гасил большой свет и зажигал в темноте эту лампу в своей комнате только в особом случае – когда хотел серьезно подумать, проанализировать что-то. Ему очень нравился ее необычный темно-зеленый бархатный свет, который мог давать только лишь этот необычный старый стеклянный абажур с железным серпом и молотом на ободке. Порой, даже казалось, что в такие минуты он в комнате не один, и вот-вот может открыться дверь и войдет отец, и с ним можно будет посоветоваться…

Последние едва заметные угасающие лучики солнца слабо осветили висящую на стене огромную карту его любимой и еще недавно величественной единой страны – СССР. И, спустя мгновения, комната совсем погрузилась в полумрак, освещаемый лишь этим одним электрическим темно-зеленым светом.

Хозяин кабинета – офицер пограничных войск Комитета Государственной Безопасности СССР Николай Большаков получил свои капитанские погоны буквально за месяц, до августовских событий 1991 года. Когда для большинства жителей страны вокруг ничто не предвещало трагедии, он уже знал, что в регионах нестабильно. Работая в закрытом Аналитическом центре пограничных войск, который руководство КГБ создало в начале весны, он был знаком с аналитическими записками от всех структур госбезопасности в регионах.

Не смотря на желание всех граждан СССР сохранить единое государство, в ряде союзных республик к власти приходили на антиконституционных лозунгах люди, заботящиеся о собственном кармане больше, чем о самой этой республике. Анализируя информацию, приходящую с границ страны, он отлично понимал, что так долго происходить не может, и вот-вот ситуация там «взорвется».

Этот демагог, назвавший себя Президентом, и страдающий «диареей речи», окружив себя лизоблюдами и предателями, как он потом сам сказал, намеренно повел огромный корабль под именем СССР на экономические и политические рифы с единственной надеждой разрушить о них страну.

В это трудно поверить, но в начале 1992 года первыми решениями «маленьких президентиков» распавшейся страны было решение о «переприватизации» исключительно лишь благ бывших местных партийных боссов – захват их кабинетов, дач, автопарка руководства республик. И здесь особо отличился новоявленный «царь» Кравчук, который первым делом поехал принять на себя дачу в черноморском Форосе – «бывшую партийную вотчину Горбачева», а заодно переоформить ее на себя. Или в Туркмении приступили к постройке в центре города огромного Мавзолея еще живому президенту. И пусть тогда об этом не писали в газетах, но уже говорила вся страна. Территория умершего СССР погружалась в хаос…

…Николай прошелся по комнате, и еще раз подошел к окну. Совсем стало темно. Приятный темно-зеленый свет лампы теперь заполнял всю без исключения комнату. И там за окном, вчерашняя страна также скрывалась в темноте национализма, демагогии, криминала…

Заканчивался этот очередной весенний день – 22 марта 1992 года. Прошло всего три месяца после того, как в Беловежской пуще был «убит» СССР, и страна впала в хаос. Николай сидел за столом с ручкой в руках и думал. На белом листе бумаге успел крупно написать лишь одно слово – «Рапорт». Это было не спонтанное, а выстраданное месяцами решение. Его рапорт на увольнение…

Здесь, в этом рапорте, Большаков хотел сам написать все, что думает… К примеру о том, что больше он не хочет служить в армии, где государство не заботится о своих защитниках, где даже руководитель службы государственной безопасности страны готов, в угоду иностранным спецслужбам, и, видимо, за определенное вознаграждение, «сдать» свою агентуру и «Совершенно секретную» государственную тайну.

Или же написать о том, что дети высокопоставленных руководителей государства и генералитета, в руках которых собрана государственная тайна и стратегическая информация, не только сейчас живут за границей, но и учатся там, получают иностранное гражданство. Все забыли о том, что это дети, которых в любой момент могут завербовать иностранные разведки, а потом шантажировать их высокопоставленных родителей, влияя тем самым на политические решения в России.