– К слову, – подполковник дождался, когда Николай завершит свое повествование. – Вы не видели недавно вышедший интересный военный кинобоевик – «В зоне особого внимания» с Борисом Галкиным в главной роли?

– Это который про десантников? – улыбнулся Большаков. Конечно же, они всем курсом наблюдали, как лихо ребята в голубых беретах расправляясь со всеми «врагами», участвовали в учениях.

– Да-да, – улыбнулся пограничник. – Командованием пограничными войсками передо мною стоит задача подготовить специальный отряд подобного нашего спецназа, который в случае боевых действий, может стать – либо силой для поддержки пограничникам, либо стать в особый период – основой возможного партизанского отряда. Создание такого пограничного спецназа не афишируется. Из вашего выпуска мы выбрали вас.

«Покупатель» внимательно посмотрел на Николая.

– Неволить я Вас не стану, – офицер сел на стул. – Но, если решитесь, ваша жизнь изменится. Хотя, по документам, вы и останетесь в действующем резерве КГБ СССР, официально по документам, вы станете после выпуска из училища одним из офицеров спецназа …Главного разведывательного Управления Генерального штаба Вооруженных Сил.

Так что выпускался лейтенант Большаков не со всеми на плацу родного пограничного училища в фуражке с зеленым верхом, а в обычной военной форме лейтенанта высшего общевойскового командного училища с красным околышем на фуражке.

После переподготовки, Николай с другими молодыми офицерами уже летел на транспортнике «за речку», став на время «ангелами-хранителями» наших пограничников. Потом командующий 40 армией генерал Борис Громов использовал это подразделение в самых ответственных боевых операциях, сам даже того не зная, что все эти отважные мальчишки не обычный отряд армейской разведки, а отряд чекистов.

Именно там, в Афганистане лейтенант Большаков из рук подполковника Миловидова получил свой первый орден – Красной звезды. Такой же, которым был награжден и его отец – за поимку особо опасного преступника.

Как и бывает всегда на настоящей войне, подвигов всегда бывает много, а вот наград для отважных военнослужащих мало. Так что работу этих спецназовцев сами армейские офицеры считали здесь всегда будничной. Ну и что, что они всегда там, где «горячо» – у них такая работа.

А когда спасая товарищей, закрыл своим телом гранату молоденький лейтенант из новобранцев, пришедший к Николаю в отделение спецназа всего два месяца назад, Большаков лично попросил Миловидова, хотя бы с пограничными почестями похоронить того на родине – в Алтайском крае. С пограничной зеленой фуражкой на крышке гроба. Как офицеру, погибшему на границе…

Потом вывод в Союз, участие в Ферганских событиях. И та самая последняя встреча с Миловидовым.

Тогда, в начале сентября 1991 года в кабинете полковника в «пограничном» подъезде здания на Лубянке, Александр Александрович встретил Николая. Крепко пожал руку, поздравил с очередным званием капитана, и с грустью сообщил о том, что существовать великой державе осталось не много. Счет идет уже не на месяцы, а дни. И он, как человек чести, обязан предложить Большакову вновь возвратиться из резерва к действительной службе в составе пограничных войск…

– Ну, пока еще СССР, – он грустно улыбнулся. – Ну а потом даже не представляю, как эту рухнувшую державу назовут. Одна надежда на Главкома генерала Калиниченко. Может он спасет «зеленые» фуражки от краха…

Именно тогда во многих кабинетах на Старой площади люди, называвшие себя «демократами», а также американские и английские разведчики – ничего больше не боящиеся, отмечали свою совместную «победу», официально соглашаясь с тем, что именно они помогли в окончательном разрушении великой державы, пытаясь якобы спасти «советскую зарождающуюся свободу».

В своем большинстве, и в старых коридорах вчерашнего всесильного ведомства КГБ СССР, тогда тоже было необычно многолюдно. Толпились вчерашние партийные функционеры – внезапно «прозревшие» и ставшие ярыми борцами с КПСС. А так же далекие от нужд народа, но, тем не менее, все еще по инерции называемые «народными» депутаты, те, кто пользуясь своей властью впервые в жизни получил возможность так нагло и открыто искать в секретных архивах Лубянки документальные обязательства о своем добровольном содействии КГБ. Дабы чтобы уничтожить все найденное, и обязательно прихватить с собою найденный «подобный» компромат на бывших товарищей.

Искореженная гусеницами кранов и тракторов, еще недавно красивая и величественная клумба перед зданием, с пустым постаментом из-под увезенного памятника Дзержинскому, выглядела удручающе. Как, впрочем, и вся страна, погружающаяся в хаос «непуганой демократии»…

Именно тогда Большаков решил убежать подальше от политизированной столицы. Туда, где все еще люди не только говорили, а работали. Служили на благо Родине. Да и Александр Александрович Миловидов не хотел оставлять у всех на виду перспективного и честного офицера. Николая необходимо было на время спрятать. В тихое место, подальше от нового руководства.

Так что, согласно новому предписанию, тогда капитана Большакова на ближайшие несколько лет ждала служба в Таджикистане, в том самом пограничном спецназе. Но уже и там спустя несколько месяцев, за задержание вооруженного нарушителя, Николай добавит к своим государственным наградам еще одну – медаль «За отличие в охране государственной границы».

И вот сейчас в мае 1996 года у стен Академии в «Волге» он вновь увидел Александра Александровича.

– Не ожидал, товарищ полковник, – майор Николай Большаков снял фуражку и сел в машину. – Вот уж поверьте – земля круглая…

– Точно-точно, – улыбнулся Миловидов. – Только теперь уже «лейтенант», и впереди надо теперь добавить слово «генерал».

Он увидел, как мгновенно растерялся Большаков, и, улыбнувшись, крепко пожав руку, добавил:

– Очень рад тебя видеть, Николай. Как учеба? Семьей пока обзавестись не решил?

Большаков лишь пожал плечами, а Миловидов уже дал распоряжение водителю ехать на Пресню. Где в уютном закоулке московских улиц, рядом со звенящими рельсами под колесами стареньких трамваев, расположился небольшой ресторан «Золотой Остап», принадлежащий знаменитому актеру Арчилу Гомиашвили.

– Там днем мало народу, – сказал генерал. – А кухня вкусная. Надо отметить нашу встречу. И твой ближайший выпуск.

Под хорошо накрытый стол практически в пустом зале они долго разговаривали о жизни и о службе, о будущем страны. При этом Большаков ни разу не спросил, чем сейчас занимается Миловидов, правильно полагая, что человек, обличенный таким высоким званием и, видимо положением, сам расскажет о себе, если посчитает нужным.

– Да, быстро пролетели эти годы, – Миловидов внимательно посмотрел на Николая. – Рад, что еще там, в стенах училища, сумел разглядеть в тебе настоящего героя. Вон уже три боевых ордена, две медали….

– Но я не о том, чтобы сейчас тебя хвалить, – продолжил генерал. – Ты знаешь, в какое нелегкое время живем. В наших бывших союзных республиках на юге очень трудно. Да и мы латаем раны, после первого этапа этой Кавказской войны. Не скрою, что очень много и военнослужащих и гражданских пропали без вести. Есть информация, что там, в горах появились новые рабовладельцы, использующие этих пленных для работы или выкупа. Ни милиция, ни следствие этим не занимается.

– Уверен, ты слышал, – Александр Александрович достал из портфеля несколько фотографий и положил перед Николаем на столе. – Одному бизнесмену от политики удалось обменять нескольких военнослужащих на деньги. Вроде он сделал благое дело, но из-за этого поступка количество похищенных резко возросло. Теперь чуть ли не каждый старейшина аула требует выкупа.

– Конечно же, мы делаем все что возможно, – Миловидов тяжело вздохнул. – Но само руководство пока еще далеко от понятия этого. Президент пытается удержаться у власти любой ценой, а вторая чеченская вот – вот, уверен, постучится в двери.

– Так что сейчас, в целях сохранения безопасности государства, – он еще раз посмотрел в глаза Николая, – принято решение о моем официальном переводе в Совет безопасности страны. Решение, на первый взгляд, самое обычное, если учесть, что в «конторе» мало кто знал, чем я занимался и что курировал, и чем я буду заниматься там. Для всех вокруг – это чисто техническое решение…