Перед внутренним взором Брайана встали два лица — Гай Клермон и Тир.

«Кто из них? Рыцарь молод и красив, но кто он такой и что может предложить благородной леди Реджине Гилфорд? А норманн? Почему он решил вернуть свою пленницу домой? А теперь еще и это обещание освободить осажденный замок… Сорок против сотни!»

Юноша хлопнул себя по коленям и, поднявшись со стула, решительно отправился на стены. Он хотел сделать все от него зависящее, чтобы помочь викингу в его авантюре. Хоть был уже поздний вечер, замок гудел, как улей — известие о внезапном возвращении молодой хозяйки в компании викингов подобно пожару распространилось среди его обитателей. В коридоре юношу встретила его тетушка Оливия. Пожилая монахиня, обычно в это время уже спавшая сном праведницы, сейчас целеустремленно направлялась к покоям племянницы.

— Это правда? — строго спросила она Брайана.

— Что, тетушка?

— Куини вернулась от язычников?

— Да.

— Я должна позаботиться о ее душе! — и женщина, отодвинув со своей дороги зазевавшегося юношу, двинулась дальше.

Искренне обрадовавшись, что не он явился конечной целью ее собственного крестового похода, молодой Гилфорд запрыгал по ступенькам вниз и выбежал во двор замка.

Куини сидела в ванной, наполненной горячей водой. По комнате разливался аромат трав. Девушка энергично смывала с себя многодневную грязь, распущенные волосы влажно блестели, завиваясь у лица в крупные спирали. Пожилая служанка уже вымыла их, отжала большим полотенцем и скрутила в тяжелый узел на затылке, закрепив несколькими длинными деревянными шпильками.

— Куини, девочка моя, я должна поговорить с тобой, — сестра Оливия со вздохом уселась в кресло, стоявшее у окна.

Девушка послушно поднялась из ванны, и служанка немедленно окатила ее чистой водой, которая сверкающим потоком охватила стройное тело шестнадцатилетней красавицы, с уже вполне оформившейся грудью и по-девичьи узкими бедрами. Куини переступила через край ванны. Служанка набросила ей на плечи купальную простыню. Вытершись, Куини взяла было приготовленную для нее белоснежную ночную рубашку, но потом передумала и приказала горничной подать платье, явно не собираясь ложиться спать.

— О чем ты хотела говорить со мной, тетя?

— Ты провела больше чем полгода среди язычников, дитя мое. Не отступила ли ты от истинной веры?

— Нет, тетя, — Куини быстро перекрестилась. — Тир позволяет всем следовать той вере, в которой они воспитаны.

— Твой брат, вернувшись из Святой Земли, будет негодовать, что язычники были в его доме.

— Лишь бы он вернулся, тетя Оливия, а уж там посмотрим.

— Молись, моя девочка, и Господь наш услышит тебя.

Следуя недвусмысленному приказанию монахини, Куини опустилась на колени перед распятием, а пожилая женщина, перекрестив ее, потихоньку вышла из комнаты. Сначала девушка усердно молилась, но потом мысли ее неуправляемо и неудержимо понеслись в ином направлении. Сжимая руки и тревожно глядя перед собой, она думала о любимом и о том, что сейчас он возможно уже готовится вступить в бой.

«Сорок против сотни! Тир просто сумасшедшая! Каким восторгом и предвкушением сияли ее глаза, когда она решилась на свое безумное предприятие!»

Ей вспомнились слова, подслушанные как-то еще в Норвегии. Аса имела привычку разговаривать сама с собой, занимаясь готовкой. В этот раз ее монолог был посвящен Тир.

«Доброго любящего мужа бы ей, да пяток детишек, глядишь, и вылетела бы вся эта ерунда из ее белокурой головки», — ворчала добродушная толстуха. Но Куини ни тогда, ни сейчас, как ни старалась, не могла представить себе человека, который бы решился взять в жены Тир Серебряную Рысь, равно как и то, что сама норвежка может когда-то согласиться на это.

Зато юная англичанка с удовольствием мечтала о том дне, когда сэр Гай станет ее супругом. Его поцелуи и объятия уже приоткрыли перед ней завесу, окутывавшую отношения мужчины и женщины, и то, что она увидела, было волнующе прекрасным. Что же ждет ее в супружеской постели? Тут Куини опомнилась и, смущенно перекрестившись на невозмутимое распятие, вскочила на ноги. У нее еще было много дел. Следовало осмотреть кладовые и погреба — чем бы ни кончился ночной бой, после него воинов необходимо будет накормить.

Тир, следуя за квадратной фигурой сэра Энтони Роктона, выскользнула из подземного хода в теплую звездную ночь юго-восточной Англии. Вдохнув полной грудью, чтобы освободить легкие от затхлой сырости подземелья, она внимательно осмотрелась — вокруг было спокойно, и восемь человек один за другим скрылись в зелени леса.

Они были уже на полпути к бухте, где стояла ладья, когда чуть правее замерцали отблески костра. Гаррик, умевший двигаться в лесу практически бесшумно, отправился в разведку, а, вернувшись, доложил, что на небольшой полянке разбили лагерь крестоносцы… Глаза сэра Энтони засветились надеждой.

— Господь благоволит к нам! Неужели сэр Хьюго наконец-то вернулся домой?

— Вряд ли. Он не стал бы останавливаться на ночлег здесь, если через полчаса мог бы быть дома, — возразил один из викингов — светловолосый гигант Сигурд Вилобородый.

Его заплетенная в две длинные косы борода отбрасывала рогатую тень в неверном свете луны, и сэр Энтони, косясь на нее, который раз ловил себя на том, что рука его вздымается, чтобы совершить крестное знамение.

— Они могли обнаружить осаду, — возразила Тир.

— Как бы то ни было, я пойду и узнаю, кто это, — решил сэр Энтони.

— Я с вами, — Гай Клермон придвинулся ближе.

— Хорошо, — решила Тир. — А мы подстрахуем вас на всякий случай.

Англичане двинулись в сторону костра, а норманны, следуя указанию своей госпожи, начали обходить поляну с флангов, чтобы заключить ее в кольцо. Когда рыцари выбрались из кустарника на свет, их уже ждали — в руках крестоносцев сверкала сталь, а слуги натянули длинные луки. Все на мгновение замерли, но тут сэр Энтони шагнул вперед, радостно восклицая.

— Я знал, что это вы, сэр Хьюго. Я так и думал!

— Энтони Роктон? Что ты делаешь ночью в лесу, старый пьяница? — низкий веселый голос глухо прозвучал из-под вороненого шлема, украшенного длинным черным пером.

Потом рыцарь снял его, и взорам прибывших открылось дочерна загорелое лицо, резкие, пожалуй даже суровые черты которого сейчас смягчались радостной улыбкой.

— Вот уж не думал, что первый, кого я увижу из своих, будешь ты!

Мужчины обнялись.

— Но объясни, что происходит у стен моего дома и представь, наконец, твоего спутника.

— Собственно, мы знакомы, — сэр Гай шагнул вперед, ближе к свету. — Я имел честь быть высаженным вами из седла на турнире в Шелби три с половиной года назад.

Черноволосый гигант весело усмехнулся в ответ.

— Когда на голове эта жестянка, — Хью тряхнул зажатым в руке шлемом, — трудно потом узнать человека в лицо… Но я помню вас, сэр Гай Клермон. Вы были достойным соперником.

— Благодарю, — молодой человек, пытаясь скрыть удовольствие, поклонился.

— А вот мои спутники — сэр Рольф Дарем, сэр Саймон Торн, сэр Ирвин Леруа, сэр Ричард Кройдон. Ну, а теперь, когда со знакомством покончено…

— Э… Собственно не совсем, — помявшись, промолвил Роктон.

— То есть?

— Мы не были уверены… В общем, здесь еще шесть человек.

— Ну, так зовите их!

— Да-да. Только… Хочу сказать — как бы они ни выглядели, это друзья. По крайней мере, сейчас…

— Очень много предисловий, сэр Энтони, — хмурясь, промолвил Хьюго Гилфорд, и сразу его до сих пор добродушное лицо сделалось суровым и жестким.

— Они необходимы, — проговорил Гай, сложил руки рупором и крикнул что-то.

Хью вздернул брови, услышав незнакомую речь в устах молодого англичанина. Каково же было его изумление, когда в ответ на этот призыв по периметру поляны раздвинулись кусты, и с разных сторон к костру шагнули пять огромных викингов в кольчугах и с боевыми топорами. Рука Гилфорда сама собой потянулась к рукояти меча, но тут пальцы Клермона сжали его запястье.