Ребята и другие посетители в замершем ужасе наблюдали за происходящим и говорили спасибо судьбе за то, что они здесь, а не там. Анна и Фрола прикрыли от шока рты, а Като с Арти чуть не выдрали все волосы на голове. Официанты и повара на своем языке начали что-то быстро и нервно тараторить, наверное, говорили, какой хаос происходит в этом полисе. Все обиды между Анной и Чешуа вмиг исчезли.
– Ужас! – лепетали девчонки.
– Что за чертовщина? – выругался со страхом на лице Арти, – почему до сих пор этот сраный порт там стоит? Почему его не снесут или не захватят к чертовой матери?
– Черт их знает, – ответил Като очень встревоженно, – за обычными людьми глаз да глаз следят, а с настоящим отрепьем даже и пальцем не пошевельнут что-то сделать.
– Вот именно. Все итак знают, что там беззаконие, наркотрафик, торговля оружием и людьми, банды во главе, хоть и многочисленные, но неорганизованные по сравнению с СБТ! Зачем их бояться!? – продолжал вопить Арти, сжимая руку Фролы и треснув вилкой по тарелке.
– Видимо загадка вселенной. Да и чёрт с ними, главное чтобы нас туда воевать в дальнейшем не отправили, – сказал Като и устремил свой взгляд в сияющие цветом кристального океана очи Анны. Его же ореховые радужки ясно отображали переживание и за нее тоже. По правде, он переживал за всех курсантов.
– Правильно говоришь! – поддержала его Фрола бодро, но все равно своим ослабленным, вялым, ленивым голосом.
Анна прижалась к Каткеме, как новорожденный ребенок к своей матери. Через минут десять они снова развеселились и ещё через десять, доев вкусный рамен, собрались уходить. Парочки попрощались друг с другом, и парни пошли провожать своих дам. Оказалось, что Като и Анна живут в одном районе, между их домами было всего лишь около двухсот метров, но они никогда не видели друг друга, видимо, всегда ходили своими дорожками.
Каткема шёл с ней по узкой заросшей лишайником меж брусчатки дорожке медленно, наблюдая за звёздами, которые усеяли все ночное небо, это было так красиво и очаровательно, что Чешуа на время не слышал быстрый и бессмысленный трёп Анны. Шли медленно, так как двигались по плавному подъему.
– Тебе понравился вечер? – спросила она, откидывая соломенные пряди с лица.
– Да, за исключением выпуска новостей, было весело и вкусно, – и, заметив погрустневшие глаза Анны, добавил, – для меня очень приятно находиться в компании с такой милой и очаровательной девушкой.
Её лицо сразу же преобразилось.
– Ты заметила, как Арти ведёт себя с Фролой? – спросил уже сам Като, посчитав, что Анна достаточно за сегодня сблизилась с ним, чтобы с ней можно было немного посплетничать.
– Нет, как? – поинтересовалась она, скривив с неприязнью лицо.
– Ну, мне кажется, слишком наигранно, слишком пафосно, слишком хочет из себя какого-то кавалера показать. Будто рыцарь своей возлюбленной добиться хочет. Это так нелепо выглядит, я просто усмехался про себя и в тоже время чувствовал какой-то стыд за него.
– Сам ты нелепый, всё он правильно делает. По-мужски! – С претензией воскликнула Анна, – это ты, как чёрствый сухарь, вечно ходишь и пальцем не шевельнешь, чтобы девушке приятное сделать.
Каткема просто взорвался от смеха внутри себя и еле сдерживал эмоции. Сейчас он именно что и делал, так ровным счётом ничего, хотел только порезвиться, пофлиртовать чутка, но не более того. Като понимал, что ему с ней особо не о чем разговаривать, поэтому оставалось лишь постоянно подкалывать. В этом Чешуа видел какой-то свой кураж. И в эти планы поразвлечься не входило извиняться и унижаться за вещи и поступки, которые она якобы считает недопустимыми в общении с девушкой.
Каткема не стал вступать в открытую и, наверняка, болезненную для нее конфронтацию. Его после внутреннего злодейского смеха захлестнуло порывом ярости и бешеной злобы, но он сумел выстоять и слегка возвыситься над своими зверскими человеческими инстинктами, то есть конструктивно промолчать.
“Да пусть катится к черту со своими тупыми претензиями”, – подумал Като. Надо было как-то разрядить обстановку, и ему снова пришлось исхитряться, изворачиваться, смешить её, чтобы белокурая снова была от него без ума. Весь этот циклически повторяющийся процесс доставлял Каткеме море удовольствия, наверное, от того, что он чувствовал себя профессиональным и остроумным манипулятором, но по сути оставался тем же балбесом, как и всегда. В некоторых моментах Като был очень низок из-за своей гордости и тщеславия. И что самое грустное, он не замечал этого.
Но все же Чешуа старался не переходить грань в общении с ней, чтобы впоследствии не ранить сильно ее чувства. Он старался лишь закрыть пробел одиночества своей души хоть кем-нибудь, пусть это будет даже временно и не по-настоящему. Като считал порой, что это жестоко, но чахнуть и засыхать без общения с противоположным полом, для него было невыносимо на молодости лет, а простой дружбы с девушкой он не признавал. Однако Каткема все равно являлся самым большим глупцом в галактике, так как не понимал, что даже намеренное проявление небольших ложных чувств в сторону любящей стороны может оказаться слишком сильным ударом с душераздирающими последствиями.
– Сегодня день насилия какой-то. То Власа избили, то те дикари решили из своей дыры вылезти. – Грустным голосом сказала Анна.
Тем временем они подошли к её дому, и голубоглазая остановилась у густого и пушистого зеленого кустарника, полностью скрывающего их от поля видимости с балконов ее дома. Като понял, для чего такой жест, и решил действовать решительно.
– Да, та ещё жесть. Как хорошо, что со всеми нами сегодня ничего плохого не произошло, а самое главное с тобой. – Проговорил он, запустив в действие свой коварный план.
– Ой, как будто ты обо мне хоть чуточку переживаешь…
– Не чуточку.
Проговорив тихо последние слова, Като придвинулся к ней поближе и тут же добавил:
– Такую прелесть надо любить и защищать. Далеко не каждый день встретишь настолько прекрасную находку. – Шептал он, не отрывая от нее глаз и едва шевеля потрескавшимися от ветра губами.
– А ты, оказывается, умеешь делать комплименты, – игриво проговорила Анна, тая во взгляде Каткемы.
– Завтра на практике, на улице мой взгляд будет прикован только к тебе. – Проговорил он, осознавая, насколько убого это звучит.
Но ей даже нравилось. Они оба частенько поглядывали по сторонам, смотрели, чтобы никакой прохожий не нарушил их приватной обстановки. Телефоны у обоих, как полагается, были на беззвучном режиме. Като несколько раз своим орлиным зрением заметил, как у их ног прыгали крохотные лягушки от кустика к кустику; но он не стал ничего говорить, ибо не хотел разрушить романтический момент и пугать девочку, которую и так бросало в дрожь при выкрикиваниях какой-то бабки. Она орала из окна на своего мужа, который был пьян в стельку и не мог себя пересилить, чтобы даже встать со скамейки, ведь каждая такая попытка заканчивалась падением на бордюр. Бабушка, тем временем, крыла пьяницу колоссальным пятиэтажным матом.
– И я тоже буду наблюдать только за тобой. – Промолвила белокурая красавица, гладя мочку уха Каткемы.
– Ну, ради такого зрителя стоит выложиться на все сто двадцать процентов. Спасибо большое тебе за вечер. Без тебя он был бы таким же серым, как и все остальное время. – Говорил он с напыщенной сентиментальностью, наблюдая, как девица, словно майский цветочек, распускалась.
Через секунду хитрый кавалер резко притянул её к себе, крепко обняв за талию, и страстно поцеловал в губы. Как он и ожидал, Анна не противилась, так как уже она сама заждалась. Тут же особа обхватила его лицо и шею своими крохотными ручками, нежно давая слипаться их губам и обвиваться языкам. В полной темноте они могли лишь довольствоваться очертаниями контуров своих лиц. Но, закрывая глаза во время поцелуя, образы их внешностей вырисовывались красочно и четко.
Молодые и беззаботные пронаслаждались минут пять, затем Каткема довел ее до подъезда, где они мило попрощались и разошлись с грустными и приятными мыслями одновременно. Като, довольный тем, что достиг цели, но опечаленный тем, что не удалось простоять у того кустарника вечность, пошел домой отсыпаться за всю прошедшую неделю. Чувство удовлетворения не покидало его до сна.
