Курсанты бежали медленной трусцой по позициям, плескаясь водой и сопротивляясь сильному трению цепкой мокрой травы.

– И даже больше чем всё, кроме порта, конечно, – с грустью ответил Крамер, опершись рукой об смотровое стекло.

– Я надеюсь и искренне верю, что он падёт рано или поздно, – уверенно заявил Януш, зачесывая деревянной карманной расческой с символикой родной деревни свои седые жирные волосы назад к лысине.

– Думаю, что скоро придётся действовать, эти твари стали намного активнее в последнее время. В новостях не показывали, но помимо того акта агрессии, вечером в субботу пограничники обнаружили и пришили несколько ублюдков, пытавшихся проскользнуть мимо постов. Идиоты в открытую ставили на стену лестницы в надежде, что быстро проскочат. – Промолвил Крамер, спрятав руки в кармане кителя, с злорадной ухмылкой, предвкушал, что предстоит много работы. Стекло перед ним запотевало, ни черта не было видно, и приходилось частенько протирать ее перчаткой, портя качественную кожу.

– Будь уверен, твой старый брат по оружию, не растерял хватку и может подготовить защитников отечества таких, как надо. Даже из этих хлюпиков! – Хвастаясь и хихикая, говорил главный по физ-обучению, ковыряя острыми ногтями свой подбородок, где за густыми волосами скрывался глубокий рубец, оставленный товарищем на службе за дерзкий нрав. Шрам был успешно скрыт, а урок не учтен.

– В тебе я никогда не сомневался. – С одобрением ответил холодный гигант, отведя единственный за день теплый взгляд на своего друга. Он все время держал руки, согнутые в локтях за спиной, и стоял гордо, вытянувшись по линеечке, создавая вид непоколебимой скалы. А тем временем курсанты уже были готовы, исполняющие роль бунтовщиков стали набегать на вытянувшуюся стеклянно-капритоновую змею.

– На днях Роберт звонил, три часа трещали, столько ностальгии хапнул… даже глаза на мокром месте были. – Очень дружественным тоном говорил Януш. Фельдштрих вновь искренне улыбнулся и покрылся таким же ностальгическим выражением.

– Я тоже скучаю по парням.

– Что-нибудь помнишь со службы то? – Уже не наблюдая за курсантами, спросил восторженно Януш. Он потирал руки и выдыхал на них теплым паром, на веранде стоял промозглый холод.

За стеной стояло двое когтиста, им было диковинно видеть, как фельдштрих общается не с изысканной особой при королевском дворе, а с неухоженным мужиком, с потертой от старости одеждой, грязными волосами и почерневшими манжетами.

– Разумеется. Вот только на днях вспомнил случай, когда на сельских угодьях службу проходили. Тогда еще с нами Билл служил. – Морщась от вспоминания имени, сказал Крамер.

– Ах да, точно, точно, юркий малый был, шельма проклятая. В задницу без мыла мог залезть, всегда терся с командирами и отлынивал от работы. – Откинув голову назад и желчно улыбнувшись, вспомнил Януш, провожая взглядов бегущих по полю курсантов.

– Даже памятствую, как он один единственный вызвался плитку в ванной класть у одного офицера, ответственного за деревню. Помнишь, нет?

– Что-то не совсем… старый пес стал.

– В общем, тогда из строя он один вызвался, на вызов, кто умел плитку класть. Начал Билл там работать, понравился офицеру, и тот оставил его у себя на участке служить. Билл клювом не щелкал, заприметил молодую холостую дочурку старшего по званию. И пошло поехало, в итоге, через полгода поженились, через год его по блату тоже произвели в офицеры. Так и остался в том селе жить. – С белой завистью вспоминал Крамер, очередной раз протерев стекло.

Половину испытания он пропустил, но это было лишь предлогом для разговора со старым другом, одновременно хотел дать Янушу возможность похвастаться своими наставническими успехами.

– Таким людям много не надо. Надраться, да жене присунуть. Толку от такого поста никакого. Хорошо для спокойствия, но не для развития. – Ожесточился Януш, поджимая губу и озлобленно морщась. Он же напротив пристально следил за курсантами и надеялся, что они не подкачают.

– Эх друг, не сказал бы. Сейчас я готов окунуться в такую сладкую беззаботность. – Захихикал фельдштрих, вглядываясь в хмурое небо.

Янушу его слова не понравились, он с обыденным строгим лицом, скрепя зубами, продолжал смотреть в дождливую мглу. Крамер понял, что его ответ пришелся другу не по вкусу, и вспомнил, что его седой товарищ до сих поримеет злобный и раздражительный нрав.

– Я всегда был уверен в твоем опыте, компетентности и профессионализме. Конечно, район “Нохокама” не самый безопасный, да тем более с недавними событиями… Отбросам надоело сидеть в своей поганой дыре со шлюхами, болезнями, грязью и наркотиками, они ищут пути вырваться наружу, вполне возможно найдут слабые места или уже нашли…

Тем временем их взгляды были прикованы к реставрации битвы. Молодняк понял, что нужно выложиться по полной перед фельдштрихом. Нападающие с разбега набрасывались всем телом на скутумы, долбили их дубинками, закидывали пластиковыми бытовыми предметами, пытаясь пробить оборону. Эта длинная шеренга отступала, шлепая ногами по мокрой траве, и изредка контратаковала нападавших, отчего те, падая в лужи, затем бились с коричневыми пятнами грязи и глины. Кто-то смекнул и начал бросаться землей, залепляя щиты и визоры обороняющихся. Курсанты итак плохо видели ситуацию, так как экраны мгновенно запотевали, теперь их положение еще больше осложнялось.

Больше на стадионе было ни души, только залитые ступенчатые сидушки, где любили просиживаться девчонки, на траве через каждые два метра лежали лужи, поглощающие ноги бойцов во всю голень. Персонал тщательно наблюдал за воспитанниками, толпясь кучами у окон. Элизабет же следила через камеру видеонаблюдения, чью линзу чудом не заливало водой.

– У меня есть внутренняя уверенность за твоих бойцов, поэтому я думаю, что с ними ничего страшного не случится в “Нокохаме”, а опыта то наберутся с лихвой. Отчетливо вижу, что за такой короткий срок ты уже успел научить их твердо стоять на ногах и сдержанно вести себя в бою. – Продолжал Крамер, наблюдая внимательно за испытанием, однако придираться не имел желания.

– Однако же ты солгал ей, насчет того, что людей не хватает. Мог же послать служивых к порту, а первокурсники бы патрулировали где побезопасней. Хоть мне и лестно слышать от тебя похвалу по отношению к моим методам тренировок, но, поверь, при малейшей опасности перваши дадут деру.

– Чтож, все-таки выпытал из меня… Ты же знаешь, что сейчас застроился новый район на холме, он очень огромный, туда послали спецназ, а полиции для отправки было недостаточно. Тогда у короля и у всего моего штаба встал очередной вопрос ребром. Изучив статистику расширения города, мы обнаружили, что правозащитников категорически не хватает для будущих проектов, именно поэтому закон то и приняли в этом году…

– Да-да, до нас уж соизволили донести, что всех выпускников придется осиливать. – Желчно буркнул Януш, недовольно скрестив руки и вспомния, как он негодовал, когда узнал, что число курсантов пятикратно увеличится.

– Пойми, копы-старички идеально справятся и на границе, и в “Нокохаме”, но нам позарез нужны профессионалы, и как можно скорее. – Очень робко и скромно для статуса фельдштриха объяснялся Крамер, без конца проводя двумя пальцами вдоль своего шрама.

– Повышаете и объем, и производительность, хочешь сказать?

Крамер одобрительно закивал головой, обошелся без слов, не хотел ассоциировать курсантов с продукцией. Зато другие громкие слова долетали со стадиона, когда главные в строю приказывали не сбавлять темп.

– Первокурсников распределили среди города, и так как твоей академии я доверяю больше всего, то закрепил за вами самый неблагополучный район. Есть негласная уверенность в твоих воспитанниках. – Сказал Крамер, наконец взглянув на поле. – Начало всем распоряжением дал тот холм, где будет застраиваться район. Его высота над уровнем моря в верхней точке равна четырехстам метров, поэтому приказ назвали “Высота – 400”.

– Ты прав. Такой опыт пойдет им на пользу, но, конечно, им еще многому нужно научиться. – Ответил Януш с гордостью,наблюдая как жалкие курсанты жалко “дрючатся” под ливнем.