Утром на стуле было шелковое платье. Седьмая ступень.

***

Учитель честно дал мне два дня, чтобы прийти в себя. В эти дни меня никто не трогал, хотя Кемма готовила то, что мне больше всего нравилось. Я сидела в своей комнате, слушала Галару и осознавала. Все, чему меня учили все эти годы теперь представало в ином свете. До этого момента все казалось нереальным. Игрой, если угодно. А вот теперь я поняла: из меня готовили убийцу.

Ночами мне снились золотые глаза на размытом лице, заглядывающие в душу. Будто этот взгляд пытался угадать, как быстро моя душа все вспомнит и будет готова отправиться дальше.

Как ни странно, я не корила судьбу и богов за тот путь, который для меня избрали. Глубоко в душе я знала, что рано или поздно этот момент — первого убийства, настанет. Просто и помыслить не могла о том, что это будет Велия.

Ни чувства потери, ни стыда, ни боли. Сознание будто запустило переосмыследние багажа знаний, чтобы принять новую действительность.

И не испытывать благодарности к учителю и Кемме я не могла. После визита домой я понимала, насколько совершеннее я стала их трудами.

Наставница больше ко мне не пришла. Ее рассказов не хватало, но попросить учителя ее вернуть я даже не подумала. Значит прошло наше с ней время, хотя меня уже начинала напрягать такая безусловная вера его суждениям.

Скоро учение возобновилось. Теперь Кемма учила меня обрабатывать стилеты и рассказывала обо всем, что с ними связано. Она объясняла сухо и емко, но к ней я уже привыкла и с удовольствием проводила с ней время.

— Нельзя дважды использовать один стил, ученица. — Говорила она. — Никогда не забывай! Ты можешь использовать необработанный стил, ведь тебя отметила богиня, можешь стилом, подготовленным для оборотня отпустить эльфа, но никогда не используй один дважды.

Да, стилеты оказались одноразовыми. Никогда не думала об этом, но ведь своим учебным я отпустила только одного реального человека, многие годы убивая иллюзии.

— А если я не отпускать пришла? — Спросила однажды я.

Кемма поджала губы, сурово глянула на меня.

— Ты всегда должна отпускать душу. — Строго сказала женщина. — Никогда не неволь ее. Даже то, что при тебе вопящий дух, не очень хорошо, но то не твоя воля, а Алаиса — ему и двигаться с этим. Ты пока мала, запоминай. Алаиса его Мастер не так учил, разрешал душу не отпустить. Так нельзя. Поняла?

Только молча кивнула. Потом подумала и спросила:

— А духи-наставники?

— С Грани можно душу призвать и попросить помочь. — Пожала плечами экономка. — Многие души по Грани веками бродят, пытаясь все вспомнить. А ведь есть и проклятые, которых обрекают на вечные страдания в отсутствии настоящего движения и обмена знанием и энергией.

Учитель же стал брать меня с собой отпускать. С этих пор термин «убийство» стал неприемлемым.

— Зови вещи своими именами, ученица. — Приговаривал учитель, стоило мне заговориться.

Он стал мягче со мной. Не то чтобы говорил на равных, но намного больше позволял мне в общении, легче относился к ошибкам и оговоркам.

Это ничего не поменяло в моем его восприятии: я все еще думала, что он всегда прав. Все еще не задавала вопросов лишний раз. Не влезала в его дела и споры. Просто теперь у меня был некий лимит доверия, который я не стремилась использовать, пытаясь понять, где грань моего слепого подчинения должна преломиться.

После того, как мне исполнилось шестнадцать, мне стали передавать некоторые заказы и даже делились оплатой за них. Матер был дорогим и востребованным специалистом, так что и моя доля всегда измерялась в золоте. Тратить их мне было негде, но я начала размышлять о том, что дальше.

Учитель рассказал, что с десятой ступени начинается полноценное хранительство. То есть я начну самостоятельный путь. Дальнейшие ступени отмечаются уже не платьями и присуждаются лично Ареадой. Те, кто не видит и тени проводничих, даже в сером мире, чаще всего, выше десятой ступени не поднимаются. Дальше их учить уже нечему. Кемма как-то сказала, что мое учение у Мастера — самая простая часть моей жизни, ведь дальше учить будут судьбы и богиня, а их уроки сложнее понимать и трактовать.

Проводничий от учителя никуда не делся, но теперь я и в обычном спектре зрения видела его как в серой грани.

Очередной зимней ночью незадолго до Излома года ко мне пришла Кемма. В сером платье тончайшей шерсти с красивой красочной вышивкой. Прошла по комнатке, села на свободный стул.

— Отпусти меня. — Попросила она.

Такой тон был очень непривычным, ведь Кемма всегда только требовала. Я опешила.

— Я давно достигла девятнадцатой ступени, а ведь проводничих вижу только в серой грани мира. Мое тело старо, а душа ничего не вспомнила. Я хочу отправиться дальше. — Пояснила просьбу женщина, снимая с головы чепец, обнажая полностью седые волосы. — Алаис не сможет, сколько бы он тебя не учил не привязываться, ко мне он привязан сильнее, чем к матери когда-то.

— Вы его Мастер? — Догадалась об очевидном я.

— И допустила множество ошибок. — Утвердительно кивнула она. — Сделай это.

— А если и я к вам привязана? — Попыталась оттянуть момент я.

— Значит буду ждать, пока не вспомню. — Равнодушно пожала плечами Кемма. — Уйду в свой тайный дом и дождусь, пока тело откажет.

— Я отпущу. — Решительно поднялась с кровати, в которой только успела устроиться.

— Идем под луну. — Улыбнулась она. — В моей комнате заберешь документы, стилы и все амулеты. — По дороге велела она. — Алаис будет проклинать тебя — не слушай. Ты мою волю выполняешь, так этому упрямцу и передай.

Во дворе Кемма с комфортом устроилась на траве, звонко хрустящей инеем, а я призвала в ножны стил. Этому приему меня Кемма и научила. Рука едва заметно дрогнула, но тут я увидела проводничего и уверенность пришла сама собой. Это решение души, раз здесь появилось создание Ареады, и я не вправе его оспаривать.

Ввела стил в под ухом, без капли боли и мучений умерщвляя тело. Душа тут же поднялась и двинулась за проводничим. Это был первый раз, когда я увидела как душа уходит, не переходя в серую грань.

Никакого опустошения или мучений, как и в случае с Велией. Сходила в дом за белой серой и уничтожила тело, отрезая душе обратный путь, уничтожила стил в специальном отсеке доменной печи, а после сразу пошла к себе. Спать.

Встала ни свет, ни заря и отправилась прямиком в комнату Кеммы. К счастью, за эти годы я облазила особняк вдоль и поперек, так что все комнаты знала наперечет.

Там нашлась подготовленная стопка документов, ларец с амулетами — каждый в своем полотняном мешочке и с подписью, и несколько больших кофров со стилами.

Среди документов нашлись свитки на этот дом и еще несколько в разных концах страны, дарственные на все это богатство; учетные свитки по этому особняку; свиток с подробным описанием магических систем, задействованных в доме и сшитая маленькая книжечка — рабочий дневник. Книги заклинаний и ритуалов не было — или спрятана, или уже передана Алаису.

На дне ларца с амулетами нашлись наручные ножны для стилов превосходного качества и браслет призыва к ним. Создать такой мощный артефакт мало кому под силу. Перетащила все в свою комнатку и отправилась в сердце дома — на кухню.

Надо перепривязать артефакты на меня, чтобы готовка и другие постоянные процессы не прерывались со смертью старой хозяйки.

За этим занятием меня и застал учитель, зашедший на кухню.

— А Кемма где? — Удивился он.

До завтрака еще сорок минут, а вошел учитель так привычно, что создалось впечатление, будто это ежеутренний ритуал.

— Я выполнила желание Мастера Кеммы и отпустила ее. — Ровно сообщила я. — Доброе утро, учитель.

— Что? — Коротко переспросил он, а в комнате резко похолодало.

— Мастер Кемма хотела отправиться дальше, и я ее отпустила. — Повторила для ошарашенного учителя.

Холод в комнате продолжал нарастать, глаза учителя сужаться. Я старательно сохраняла спокойствие. Он сам меня этому учил. Часто, родственники не в восторге от того, что душа пожелала расстаться с телом. «Хранителю ни один мирянин вреда не причинит, опасаясь гнева богини, но провоцировать дураков лишний раз не стоит», — говорил учитель. Тут, конечно, не тот случай, но… когда он нас с Велией посреди болота бросил — пережила, и побои переживу. Откуда я взяла уверенность, что просто убить меня и не дать душе уйти учитель не захочет, я не знаю. Однако уверенность присутствовала.