Как мало времени понадобилось столичному франту и его леди, чтобы ассимилироваться к глухой деревне. Никто толком не знал, почему эти двое покинули Урай, но почти сразу по приезду женщина потяжелела Галарой. Так вот, когда они приехали с ними никто знаться не хотел, только после того, как она пошла в Школьную учительницей стали здороваться, а все потому что больно сложно для местных они говорили. Теперь их речь от речи местных отличалась лишь грамотностью, но обороты они тоже использовали все больше просторечные.

Когда мы начали заниматься с наставниками нам обеим стало часто прилетать по губам за грубые обороты и неправильное произнесение слов, так что за год и моя речь, и речь Велии очистились, стали мягче, что неизменно вызывало легкую полуулыбку учителя, если мы с ним о чем-то говорили.

— Ты продал мне свою дочь, лжец. — Прямо над плечом мужчины возник проводничий, пока учитель жестко выговаривал набыченному мужику. — Не желаешь за это ответ держать?

Учитель крайне редко скатывался до наших с Велией оборотов. Обычно, это сулило Велии скорое наказание, потому как именно с ней он так просторечные выражения цедил.

— Учитель, я прошу вас остановиться. — Подала голос я с самым смиренным видом.

— В чем дело, ученица? — Раздраженно бросил он.

К счастью, за годы совместной жизни он привык к тому что, если я подаю голос, когда меня не спрашивают, значит это что-то действительно важное.

— К нам присоединился проводничий. — Ровно сообщила я. — Ваше решение слишком сильно повлияет на судьбу мужчины.

— Ишь как говорить выучилась! — Взвился спасаемый от преждевременного отправления на Грань мужик. — Малька, ты ль передо мной?!

Я все силилась вспомнить как его зовут. С Галарой дружен из наших никто не был, так что и родителей ее никто не знал. Но ведь мы были знакомы, неужели я за почти пять лет я позабыла эти имена?

— Мне прекратить вам помогать? — Заломила бровь я.

Долго-долго тренированный жест презрения, каким нас часто окатывала Кемма.

— Этот ирод нашу дочь уморил! — Проорал он мне в лицо.

— Вы ее продали. — Равнодушно напомнила я, на этот раз копируя манеру учителя. — Лален. — Скомандовала я, проявляя метущуюся вокруг меня в бессильном молчании Галару.

Та, будто ждала, принялась вопить. Да так горестно, что мне ее жалко стало, почти так же сильно, как тогда в чулане. Мужик упал на колени перед этой картиной, беспомощно глядя на плачущую тихо жену и равнодушного учителя. Я подошла к горюющему отцу поближе.

— Ваша дочь была заносчивой и недальновидной, такой же как и вы, — проговорила ему в лицо, — и за это уже третий год отвечаю я. — Отошла назад. — Кратен. — Галара снова скрылась, став слышимой и видимой только мне. — Слабосильному некроманту была оказана Ареадой великая честь стать хранителем ее традиции, но Галара предпочла пытаться сохранить свое сомнительное призвание от Магии. Учитель не предупреждал вас о том, что обратного пути для нее не будет? — Холодно уточнила я.

— Говорил. — Заикаясь кивнула женщина.

— Галару тоже предупреждали. Как и меня, и Велию. — Сообщила им я. — Не устраивайте сцен, это излишне и никому не интересно.

— Теперь я понимаю, почему с нами никто знаться не хотел. — Зло, но уже как-то без реальной злости в глазах проговорил мужчина.

— Спасибо вам. — Неожиданно поднялась женщина, чтобы поклониться учителю. — Вы сообщили нам и привели девочек повидать семью. Спасибо.

Проводничий от отца Галары исчез, издевательски полупоклонившись мне при этом. Недавно я стала видеть их не как сгусток черного дыма, а как тень в форме человека. Так вот, они регулярно жестикулируют.

— Идем, ученица. — Бросил привычно учитель и вышел первым. — Ты позволила себе вольность. — Напомнил он, пока мы шли к моему двору. — Я прощу тебе это, в качестве награды за спасенную сегодня жизнь.

Дома меня уже ждала семья в полном составе. Мать, отец, три сестры, жених одной из них и младенец в люльке.

Подворье было чисто выметено, в утнике крякали спешно загнанные утки, непонимающие, почему прервался выпас.

Я уже догадалась, зачем нас привел учитель. Чтобы вытравить все сожаление о доме, показывая какая огромная пропасть между нами и родными зияет теперь. Чтобы объяснить, что если даже мы сбежим и он нас отпустит, мы не сможем вернуться домой. Здесь больше нет для нас места, просто потому, что мы слишком хорошо образованы и привычка к комфорту глубоко въелась в наши головы.

Но заставить себя пройти мимо родного дома не смогла. Очень хотела в последний раз взглянуть на мать.

Все ждали меня за накрытым столом. Чем богаты, что называется: хлеб, творог, отварные утиные яйца. Ни мяса, ни соли. Значит не стали шиковать на оставленных деньгах.

— У тебя пол часа. — Проронил учитель и вышел.

— Как же ты выросла, Маленька, — прошептала мать, возобновляя плач.

— Здравствуй, мама. — Я опустилась перед ней на колени, обняла ее за ноги, как когда я была совсем крошкой и прибегала жаловаться на вредную Вельку.

Целую жизнь назад эти люди были моей семьей. Сегодня учитель решил, что настал час попрощаться с ними.

Теплые мамины руки обвили мою спину, она даже всхлипывать перестала, оглаживая мою спину.

— А платье-то какое, — бесцеремонно дернула юбку самая старшая из моих сестер. — Небось при некроманте не сбиваешь руки.

— Заткнись. — Беззлобно посоветовала ей средняя из сестер.

— А у нас вот… — Папа растеряно указал на люльку.

— Да, вам подарили новую жизнь. — Улыбнулась им. — Сохраните ее.

— Мы стараемся. — Неожиданно степенно проговорила младшая.

Вдруг комната потеряла краски. Осознанно входить в это состояние я так и не научилась, но иногда меня вот так выкидывало. Проводничих рядом видно не было, но они всегда бывали, когда я проваливалась в серую грань мира. Миг был разрушен, так что буркнув извинения я поднялась и вышла из дома.

Там нашла учителя, ждущего нас в начале улицы, старую бабку Миелью, заваливающуюся на бок, а душа ее уже покинула тело и теперь громко неразборчиво причитала.

— Миелья! — Позвала я.

Обернулись все, кто был, но, главное, бабка меня увидела. Сразу замолчала, а я очень быстро побежала к ней, стараясь обогнать других.

— Малька! — Обрадовалась бабка. — Что ж это деется?!

— Миелья, ничего не бойтесь. — Поспешила я утешить старуху, воздерживаясь, впрочем, от касаний, на которые так и нарывалась женщина. — Вы прожили более, чем достойный век и вашей душе пришла пора двигаться дальше.

— Да куда ж мне?! — Всплеснула руками душа, но продолжить я ей не дала.

— Этот человек проводит вас к Ладонору, Миелья. — Мягко проговорила я. — Просто не сопротивляйтесь.

— А что это у тебя? — Кивнула на Галару бабка.

— Это вопящий дух. — Честно ответила ей. — Однажды я не смогла помочь душе, теперь она ждет, пока я выучусь.

— Это если я с этим вот не пойду, я такой же стану? — Теперь уже подозрительно уточнила собеседница.

— Такой же вряд ли, но неприкаянной бродить останетесь — это точно. — Пожала плечами.

— Ладно. — Решительно проговорила она и повернулась к проводничему.

Тот поклонился мне с идеально прямой спиной, а Миелье галантно предложил локоть. Та зардевшись приняла ее и пошагала по привычке меленько рядом с ним.

Мир вернул краски, стоило им с белой вспышкой исчезнуть через пару метров.

— Ушла? — Уточнил учитель, стоящий рядом.

— Да. — Выдохнула я и обратила внимание на порядочную толпу рядом.

— Как же так? — Причитали бабы, мужики сурово хмурились.

— Ты ей помогла да? — За мою руку уцепилась мама.

— Да, матушка. Миелья отправилась на Грань. — Сжала ее пальцы в ответ.

— И славно. — Она прижалась лбом к моему плечу. — Иди, детка. Нечего тебе у нас делать нынче.

Мама была права, я это уже поняла. Говорила она, кстати, много чище остальной семьи, просто я раньше внимания не обращала. С другой стороны, мама у нас долгое время была единственной, кто умеет читать.