— Портальщики?

— Готовы.

— Выезжаем завтра утром? Список группы сопровождения тоже у меня на столе?

— Все так.

— Значит так, рей Робер. Сейчас Вы обедаете со мной. — Судя по виду, поесть он тоже не успевает. Тут проконтролирую, не хватало еще голодного обморока. — Затем идете отсыпаться. На сегодня больше для Вас никаких дел. Это приказ. Думаю, все тонкости успеем обсудить утром до отъезда.

Обедали молча. Робер не мог начать разговор, не нарушив субординации. Я же просто наслаждалась тишиной, отпустив мысли гулять сами по себе. Думать о делах во время еды — риск получить несварение желудка. Вдруг поймала себя на том, что мысли уходят не в том направлении. Что тупо пялюсь на Робера, как школьница на симпатичного новичка в классе. Торопливо отвела глаза, вроде не заметил. А ведь и, правда, этот мужчина привлекал внимание. Он не был красавчиком. Это была мужественная красота зрелого мужчины. Уверенного в себе, сильного как физически, так и духовно. С правильными, чуть грубоватыми чертами лица. Именно тот типаж, который всегда привлекал внимание меня-землянки. Чем-то похож на моего Егора. Мою первую и единственную в жизни любовь, так рано меня покинувшую. Я так и не смирилась с его уходом. Не смогла никого больше впустить в свое сердце. А теперь, боже, нужно принять троих. И выбирать их не мне, и на привыкание времени не оставили. Конечно во всех фэнтезийных историях, которыми я увлеклась после выхода на пенсию, отношения истинных пар начинались сразу, вспышка и любовь до гроба, дураки оба! Но в реальной жизни вряд ли такое возможно. И не со мной, однолюбкой. О! И чай в чашке закончился. Отогнала назойливые мысли. Опять не заметила, как обед подошел к концу. Чувство сытости расслабило. Не уснуть бы снова. А это что? Робер разглядывает меня? Или мне показалось и у него начало развиваться косоглазие? Нет, заметил, отвел глаза, смутился. Так и зудит подсмотреть, о чем задумался. Так ведь почувствует.

— Простите, задумалась. Плохой из меня собеседник за обедом.

— Благодарю за приглашение. Я, признаюсь, тоже не люблю разговаривать с набитым ртом. А за светской беседой вообще голодным останешься, — улыбнулся он. А улыбка ему идет. И делает его все больше похожим на моего Егора.

— Встречаемся завтра перед отбытием у портальной арки. Время — сразу после первого восхода.

Просмотрев приготовленные Робером документы, решила встретиться с командой сопровождения лично. Обозначив секретарю время сбора команды, прошла в зал. Тело требует своей порции зарядки. Мышцы застоялись. Эх, тупой пробежечки маловато будет. Разбавила усложненной полосой препятствий. Вот теперь в самый раз. На спарринг сил пока не хватит. Но в остальном силы вернулись. Теперь сбросить часть резерва. Нужен минимум, иначе ювелирно копаться в чужих головах не получится, топорно и без меня есть кому работать.

— Рей Никос, не пытайтесь убить меня взглядом. Лучше скажите, все ли живы? — Никос был еще в Западном крыле, когда я туда спустилась после содержательного разговора о порядке взаимодействия в общении с заключенными.

Все, крея. Но для некоторых милосерднее смерть. Нет, физически они в порядке. Уже. Мозг тоже не пострадал. Но психика. Большинство в крайне подавленном состоянии. Практически на грани самоубийства. Не знаю, что нужно делать с человеком, чтобы довести его до такой степени. — Он не знает, а я это с ними делала. Ну не я теперешняя, конечно. Но память услужливо подкидывает мне картинки весьма садистского направления. — Я с трудом, но смог погрузить их в целительный сон. Чем еще им можно помочь, я не знаю. Можно было бы поставить блок, но если он слетит от какой-то ассоциации… Трудно предугадать финал.

Сколько продлиться сон?

— Максимум неделю при условии поддержания водного баланса, после начнутся необратимые последствия.

Позже поставлю блок.

— Крея, скажите, зачем Вы это делаете? Помогаете этим несчастным. В милосердие поиграться задумали? А что потом?

— Не забывайтесь, Никос. — Его неприкрытое ехидство меня задело. Я действительно должна им помочь, не потеряв при этом маски злобной садистки. — Пока действует Вето, ни в чьей смерти не должно быть моей прямой вины без должного на это основания. Такой ответ Вас устроит? Сколько нужно времени, чтобы здесь закончить? Я могу рассчитывать на Вас при инспекции тюрем? Если нет, можете ли кого рекомендовать?

Я еду. Порталы уже работают? Значит, смогу контролировать их состояние. Я ведь не постоянно буду Вам нужен. — Вот так-то лучше. Все-таки профессионал в нем победил.

Тогда будьте готовы. Сбор на восходе в синей портальной. И отдохните хорошо, Вы с ног валитесь.

— Крея, там в гостевой ждет…

Я помню. Можем считать, что свое наказание он получил. Ожидание в неизвестности, что может быть хуже.

— Просто я знаю, что девушка у него здесь, вот он и…. В принципе, она не в таком плохом состоянии.

— Проведи меня к ней и свободен.

Стоило показаться мне на пороге, девчонка рухнула мне в ноги.

— Только не надо меня больше той плетью, пожалуйста. — А так это ее я, та я, крея кнутом отходила? А ведь вся ее вина в том, что целовалась с тем пареньком, и эта парочка на пути креи оказалась в неподходящий момент.

— А ты еще что-то успела натворить?

Нет, госпожа.

Идем со мной, молча. Может, и отпущу, как карта ляжет, — идет следом, а у самой от страха коленки подкашиваются. Завела в гостевую. Увидев нас, и паренек бухнулся на колени, но смолчал. Правильно, понял, что языком порой беды наделать проще, чем руками. — Выбирай, кто за твой язык болтливый наказание получит — ты или причина твоей болтливости? Говори, разрешаю.

— Я, госпожа, Яришка здесь не причем. Любое наказание приму, отпустите ее, пожалуйста.

— Сплетни глупые кто по замку разносил? И разве можешь ты грубить правителю?

— Про сплетни не знаю ничего. За грубость накажите, заслужил.

— Знаешь, что оборотни с такими, как ты, смазливенькими, делают? Или с такими, как она? — о любвеобильности оборотней по крафству ходило много сплетен. Почти все было явной ложью и распространялось самими оборотнями, лишь бы не совалась не в меру любопытная молодежь к источнику в нейтральных землях. В дни проведения оборотнических обрядов там и, правда, было опасно. И в этом смысле тоже.

— Я сам… Её не надо… Прошу.

Так тебе дорогА?

— Да, госпожа, я… сватать хотел к осени.

— Ступайте оба, там работу вашу никто за вас делать не обязан. Но теперь за провинность одного наказывать буду обоих. На глазах друг у друга. И про оборотней не шучу. Провинишься ты, отдам ее. Идите, пока добрая. — Поживет там пару лет в прислугах. Ничего там с ней плохого не случиться. Если вправду дорога, поостережется под любое наказание ее подставить. Впредь наука.

А у меня здесь еще одно дело. Все, что происходило в западном крыле, было ужасно и мерзко в общечеловеческом смысле. Но служило только прикрытием научных изысканий моих мужей. Они были фанатиками магии. Сутками проводили опыты в подвалах западного крыла. На людях. И оборотнях. Ошейники полного подчинения — их изобретение. В подвалах были усиленные камеры для подопытных. Питание организовано через минителепорт с кухни замка. Сейчас там было трое. Все трое в ошейниках. Так что, если не пытаются сопротивляться действию ошейников, им ничего не грозит. Но проверить стоило. Два оборотня из клана рыси давно смирились с участью. Третьим был дракон. Он не смирится никогда. Собственно отсюда я и знала, что ошейник держит в повиновении даже дракона. Вернее, ипостась дракона удалось усыпить, чтобы сдерживать оборот. Человеческая сущность продолжала сражение с ошейником. Прямо убить себя он не мог, табу, но изматывал прямым неподчинением по мелочам. Пока не терял сознание. Бывала я возле этой камеры часто. В ходе эксперимента воздействовала магией разума, пытаясь усмирить гордого дракона. Но, даже, находясь в беспамятстве, он умудрялся сопротивляться.