— Да уж верю…

— Так что, не думаю. Скорее всего, мужа порезал Крючков, наш сосед по гаражу, как и ваши, что приезжали ночью, — пояснила на всякий случай она, — его подозревают…

— Это почему же? — высказал заинтересованность следователь.

— Давно грозился.

— Да у нас на каждом шагу грозятся… Я тоже собственной жене грожусь руки повыдергивать, когда стряпает как зря… на мой взгляд… Но это не значит, что убивают, режут… Не все то золото, что блестит…

— Это вы к тому, что не все то дерьмо, что не тонет! — подыграла Мальвина. И грустно улыбнулась.

Паромов пропустил ее реплику о дерьме без ответа.

— Вы еще про Цыбина говорили. По-вашему, он тоже мог?

— Может, и мог бы, но не знает, где мы живем…

— Ну, это не такое уж трудное дело. Спросил одного, другого — и, пожалуйста, адресок готов…

— Не знаю… Не знаю я ничего!

— А еще какие-либо враги у вас имелись? — допытывался следователь, стараясь «очертить» круг возможных подозреваемых.

— Да, нет, не было. Муж у меня тихий. Пьет в меру, с кем зря не водится…

— А что это за ребята, с которыми супруг ваш немного спиртного выпил вечером, из-за чего ссора возникла между вами?

— Вы уж скажете, ссора! Так, пустяшный конфликт…

— А все же?

— Да я не расспрашивала его…

— Лучше бы вы расспросили, — посетовал старший следователь. — А мы бы их вычислили и, в свою очередь, расспросили… или допросили.

— Возможно, я их и сама видела… — слегка задумалась Мальвина и пояснила: — Когда вчера шла домой после работы, то возле подъезда группу молодых парней и двух девушек видела…

— Знакомых среди них не было?

— Да один был… вроде бы, дружок моей соседки Ирины. Сестры Олега, — уточнила она. — Раньше несколько раз их вместе видела… Но, вот, в последнее время… Ирины на улице не вижу, ни с ним, ни одной.

— А как его зовут, не знаете?

— Чего не знаю, того не знаю… Знаете, товарищ следователь, не интересовалась…

— Оно и понятно: подросток. Какой тут интерес. Вот, если бы накрученный «новый» русский, то возможно бы… и задержали свой взгляд.

Он посмотрел в глаза Мальвины.

— А глаза-то у вас, глаза! Колдовские. Вы случайно не ве… ведунья? — подобрал он более мягкое слово, чем ведьма. — В ваших глазах можно утонуть, как в синем озере!

Мальвина улыбнулась.

— Возможно…

— Вот, видите, кое-что мы новенького и выяснили. — Вновь стал серьезным следователь. — А вы заверяли, что все уже давно рассказали… Память, она, брат Горацио, штука хитрая. Тонкая.

— Тогда уж точно, не брат Гораций, а сестра или мать Тереза… Как никак, я женщина… сами соизволили только что заметить. — Остра была на язычок Мальвина, ох, остра. Даже в горе, за словом в карман не лезла.

— Не спорю: симпатичная женщина. А о Горацио я к слову. Знаете, бывает, хочешь не хочешь, а слово само на язык вскочит… Прыг, и вылетело, как воробей. А вылетело — уже не поймаешь!

— Да знаю, как у вас в милиции, слова просто так вылетают! Все-то тут с подтекстом, с подковыркой!.. Скажете — и следите за реакцией: как, мол, реагирует. Заглотала или только собирается заглотать крючок… Как пауки, из слов паутину вяжете, чтобы несчастную душу опутать и запутать! Наслышана…

— Ну и скажете. Сплошное преувеличение!

Но переубедить Мальвину Васильевну в том, что не всегда в милиции слова бывают со «смыслом», было не так-то просто.

— Слышала. Знаю!

По-видимому, все эти знания были почерпнуты из кинофильмов, где «мудрый» опер или следователь задают подозреваемому каверзные вопросы, а потом «ловят» его на противоречиях в ответе.

Но времена меняются. На противоречиях уже многого не добьешься! Нужна система доказательств, чтобы кого-то в чем-то уличить. Кроме того, кто лишил права следователя задавать и простые вопросы, без подтекста? Никто.

— Хорошо, не будем спорить. Лучше возвратимся к основной теме. Вы у мужа, ночью, когда оказывали помощь и ждали врачей, ключи от гаража нашли?

— Не нашла. Хоть мне и было не до ключей, но их, точно, не было… как и ключей от квартиры! Да…

— Придется, на всякий пожарный, и замок в квартире поменять.

— Придется. Понимаю… Но кому?.. Муж убит… Может, вы?

— Ну, уж нет. Выбивать приходилось, не скрою. И то, давным-давно, когда был участковым… Но вставлять… Я — все же следователь, а не слесарь из ЖКО.

— Вот так вы помощь бедной вдове оказываете?

Что было больше в этой фразе: истинного сожаления, что следователь не может сменить замок или женского кокетства — Бог её поймет!

— Не хороните живого. Грех! А что касается помощи, то в приделах нашей компетенции, как принято говорить! В приделах компетенции…

Дежурный доложил начальнику отдела о заявлении Смирновой. И к его удивлению никакой негативной реакции не последовало: он не знал, что Смирнова уже побывала в кабинете Алелина. Зарегистрировал. Можно было выезжать на осмотр места происшествия, благо, что освободился дежурный автомобиль.

Осмотр гаража дал немного: несколько наслоенных друг на друга, затоптанных, фрагментов следов обуви, по которым можно было только предположительно установить размер. Говорить о возможной идентификации — не приходилось. Слишком все было смазано, обрывочно. Эти следы могли быть оставлены как самим хозяином, так и посторонними лицами.

С полной уверенностью можно было только констатировать факт отсутствия взлома.

Успел Смирнов поставить автомобиль прошлым вечером, не успел — оставалось по-прежнему нерешенной задачей.

После осмотра места происшествия, гаража, заехали к Смирновым домой: следователь решил вызвать на дополнительный допрос Нехороших Олега, чтобы допросить его по вновь открывшимся обстоятельствам, а, заодно, и его сестру Ирину.

Олега дома не было.

— Еще на работе, — пояснила его жена. — Придет, передам, что вызывали. Только повестку оставьте.

Пришлось выписывать повестку на утро следующего дня, так как было неизвестно, когда он появится дома.

Сама Лилия, жена Олега, пояснить по факту нападения на ее соседа ничего не могла. Она даже из квартиры не выходила прошлой ночью, и о беде соседей слышала со слов мужа и его сестры.

На вопрос, кто мог так поступить с Артемом, ответила тихо:

— Не знаю! Артем тихий… хороший сосед. Не то, что его боевитая жена…

Больше повезло с Нехороших Ириной. Та и шум соседский слышала, и ночью на площадку выскакивала, и соседа Артема с перерезанным горлом видела, и ребят, толпившихся вечером возле подъезда назвать смогла, хотя заранее всех их охарактеризовала с положительной стороны, особенно своего бывшего кавалера Злобина Ивана и его друга Апыхтина Толика.

— Иван, он хороший, не как некоторые другие, которые стараются девчонку обмануть!

— Если такой хороший, то почему дружить перестали? — задал следователь беспардонный вопрос. — Наверно, разлюбил? Или вы его?

— Это все брат… Он нас разлучил. Ему чем-то Иван не нравится. Хотя раньше и нравился…

— Да Бог с ним, с Иваном. Вы мне их адреса дайте. Нужно побеседовать.

— А зачем адреса? Вы их подозреваете? — насторожилась Ирина. — Они не могли. Хорошие ребята.

— Почему вы решили, что я их в чем-то подозреваю? Не подозреваю. Но они могли что-то видеть, что-то слышать…

— Но вы такие вопросы задаете.

— Работа у меня такая, что без вопросов никак нельзя.

Ирина назвала адрес Ивана, а также адреса других ребят и девчат, в том числе и Апыхтинский.

В девятнадцать часов в кабинете старшего участкового собрались опера с зоны Магистрального поселка и участковый, чтобы обменяться информацией и набросить план следующих действий. Шеф ждал с докладом в двадцать часов.

— Так, что мы имеем? — спросил Паромов Аверина, как старшего группы оперативного сопровождения, когда поделился своими наработками.

— Не густо, — без большого оптимизма стал докладывать опер. — Крюк колоться не собирается. По-прежнему стоит на том, что подрался с собутыльниками. А Смирнова вчера и в глаза не видел. Будем и дальше разрабатывать. Может, что появится.