Лучший способ нейтрализовать негативный потенциал неоднородности населения – организовать демократическое государство как федерацию. Локальные коммуны обычно более однородны, нежели страна в целом, и чем больше общественных благ и услуг предоставляется на местном уровне, тем больше они отвечают пожеланиям граждан. Федеративные институты Швейцарии – одни из самых стабильных в мире. Если после Второй мировой войны большинство стран с федеративным устройством стали более централизованными, то Швейцария последовательно шла по пути децентрализации[17] правительство страны имеет, пожалуй, наименьшие полномочия по сравнению с правительством любой другой богатой демократической страны. Исполнительная власть находится не в руках могущественного премьер-министра или президента, а осуществляется Федеральным советом, состоящим из лидеров крупнейших партий; по традиции, совет стремится принимать коллективные решения на основе консенсуса. Властные полномочия политиков на всех уровнях управления ограничиваются еще и правом швейцарских граждан инициировать референдумы для отмены решений, принятых избранными должностными лицами.

В Нигерии формально тоже действует федеративное устройство. Однако, подобно своим африканским соседям, она привержена президентской форме правления, наделяющей президента («большого босса») высшими и неотменяемыми полномочиями, даже если он избирается демократическим путем. Поскольку единственным источником государственных доходов служит нефть, принимаемые на центральном уровне решения о раздаче и использовании этих доходов делают фигуру президента чрезвычайно важной. Таким образом, главной задачей центральной власти становится не предоставление общественных благ, а распределение нефтяных доходов. А поскольку президент является выходцем из определенной этнической (племенной) группы, представляет одну из религий и обязан своим постом поддержке этих групп, он фактически непременно должен вознаграждать их путем перераспределения нефтяных доходов, но тем самым он отталкивает другие племенные и религиозные группы. Погоня за рентой, будь то со стороны племенных и религиозных групп или со стороны коррумпированных чиновников, – основная форма деятельности государства[18]. Озабоченность погоней за рентой в ущерб приумножению общественных благ помогает объяснить бурную политическую историю Нигерии и удручающе низкую эффективность ее властей. Нефтяные доходы либо перетекают в карманы коррумпированных политиков и чиновников, либо истощаются в непроизводительных государственных расходах.

Граждане федеративного демократического государства должны активно участвовать в управлении на всех уровнях: самостоятельно решать, какие блага и услуги им необходимы, или выбирать представителей, принимающих подобные решения. Кроме того, граждане должны быть способны совершать осознанный выбор. Швейцария – страна с высокообразованным населением, искушенным в демократических процессах. В Нигерии 42 % населения младше 15 лет, а 30 % граждан старше 15 лет не умеют читать и писать. В результате многие граждане столь неразвитой страны, как Нигерия, просто не в состоянии принимать продуманные коллективные решения.

Швейцария – образцовый пример современного прогрессивного общества. Ее жители не просто высокообразованны; они испытали влияние идей Просвещения и в значительной мере их усвоили. В числе этих идей – приверженность развитию науки, уважение прав индивида на экономическую деятельность, свободу слова, свободу собраний и другие базовые свободы, предусмотренные программой Просвещения.

Напротив, Нигерия – столь же образцовый пример традиционалистского общества. Племенные узы все еще сильны, и многие нигерийцы до сих пор хранят верность местным обычаям, обрядам и всякого рода суевериям. Другой фактор формирования персональной позиции в охоте за рентой и гражданских конфликтах – принадлежность к одной из мировых религий (исламу или христианству). Подобно почти всем традиционалистским обществам, Нигерия попала в мальтузианскую ловушку: повышение доходов от нефти и других источников нивелируется ростом населения. Доходы на душу населения не увеличиваются, поскольку растет само население, бóльшая часть которого пребывает в нищете.

Контраст и конфликт между прогрессивностью и традиционализмом – одна из тем этой книги. Чтобы войти в число богатых демократических стран мира, нужно отказаться от архаичных стереотипов мышления и институтов и принять те, какими пользуются современные общества. Иногда небесполезно подразделять страны на современные и традиционалистские. Но в любой прогрессивной стране сохраняются традиционалистские элементы, представляющие опасность для идей и институтов современного либерально-демократического государства. То же самое относится и к традиционалистским обществам: в любом из них есть люди, которые хотели бы видеть свою страну свободной от архаических пережитков, мешающих ей стать частью современного мира и избавиться от нищеты.

Примерами современного и традиционалистского государства я выбрал Швейцарию и Нигерию, но на их места можно поставить многие другие страны. Швейцария, пожалуй, выделяется своей приверженностью прямой демократии. Но другие богатые страны тоже верны принципам современной прогрессивной государственности, в том числе инвестированию в научное и технологическое развитие, повышению образовательного уровня населения, защите демократических свобод и политических институтов. Кения – еще один пример традиционалистского общества с большим нереализованным потенциалом экономического развития. У нее есть выход к океану, природные ресурсы и одни из самых прекрасных в Африке природных заповедников. Однако Кения, как и Нигерия, допустила такой прирост населения, который сводит на нет все ее экономические достижения (население в 1900 г. – 1 млн чел., в 1963 г. – 8 млн, в 2007 г. – 35 млн чел.).

Кенийские политики, подобно нигерийским, погрязли в племенной вражде. Когда кенийцы идут на выборы, они голосуют не за тех, кто принесет пользу всей Кении, а за соплеменников. Но какое бы племя ни победило, верховная власть наживается на взятках и коррупции за счет проигравших. Эту сторону кенийской политической жизни наглядно продемонстрировали президентские выборы 27 декабря 2007 г. По всем прогнозам, представитель народности кикуйю Мваи Кибаки должен был уступить Раиле Одинге, главными сторонниками которого выступали племена луо и календжин. Кибаки объявил о своей победе, но Одинга его опроверг. Предвидя серьезные неприятности для себя, сторонники кандидатов ополчились друг на друга. Результатом стали сотни убитых и тысячи беженцев. Хотя со времен получения независимости в 1963 г. Кения была страной скорее авторитарной, чем демократической, исход этих выборов свидетельствует: при отсутствии образованного электората, понимающего, что демократия дееспособна лишь тогда, когда работает на благо всех граждан, у страны мало шансов получить менее коррумпированных и авторитарных лидеров и двинуться вперед[19]. Похожие примеры есть и в других областях мира (Шри Ланка, Никарагуа).

Демократия – это политическая система, при которой существенная часть общества принимает участие в процессах, определяющих действия правительства. Активность граждан может влиять на коллективные решения общества прямым образом, как в древних Афинах или некоторых швейцарских Gemeinden (общинах) в наши дни, либо опосредованно, через выборы представителей. Ключевой критерий – наличие связи между тем, чего хотят граждане, и тем, что они получают от государства. При либеральной демократии граждане не только участвуют в демократических процессах, но и пользуются максимальной свободой думать и действовать так, как им нравится. Эта свобода закреплена набором конституционных прав, защищенных судебной системой. Таким образом, для либеральной демократии требуются два класса институтов: 1) законы, которые регламентируют процедуры голосования и избрания и дают государству возможность обеспечивать граждан желаемыми общественными благами и услугами; 2) конституционные права и судебные механизмы, которые защищают свободы каждого индивида от поползновений со стороны государства.