Мы еще немного поболтали на тему исследования, и договорились, что Лекс заедет за мной в пятницу к семи вечера. На этом и распрощались, и проводив друга, я скрылась в комнате, решив позаниматься до возвращения Бобби.

Мда, вот так и проходят мои дни. С тех пор, как родители в один из вечеров не вернулись домой, нам стало страшно расставаться друг с другом. Да и куда ходить, если наше горе было непонятно многим. Полиция никаких следов не нашла, и через пару месяцев совсем свернуло поиски, а организация… Да, отец с матерью трудились там, где изготавливаются наши браслеты. И именно со службы возвращались в тот день домой. Когда мы с Ингой заявились туда, служба безопасности лишь уведомила, что родители покинули здание, о чем свидетельствует время считывания их пропусков. Что было дальше — они не в курсе, и выяснять это не собирались.

Я со вздохом отодвинула от себя книги. Тема моего исследования тоже была выбрана не случайна, хоть об этом не в курсе даже Инга. Изучая браслеты, их действие и способы накапливания в них огненной магии, я надеялась выбить из академии пропуск в корпорацию, чтобы изучить этот вопрос глубже и нагляднее. Там я могла бы поговорить с кем-то, и узнать об исчезновении родителей чуть больше.

Взглянув на часы, поняла, что засиделась, и пора встречать Бобби. Схватив куртку, бросилась к остановке, на которой меня уже ждал вернувшийся братец.

— Эй! Что случилось?! — воскликнула я, увидев здоровенный синяк, расплывшийся под глазом Бобби.

Так же малец зажимал под мышкой какой-то сверток, и у меня предательски заныло в груди.

Наш Бобби — это просто ходячая катастрофа! С самого рождения обожавший все живое, и не понимающий, что кто-то может быть опасен. Он хватал голыми пальцами ядовитых жуков, пытаясь напоить тех с пипетки, таскал домой брошенных животных, которых мы потом пристраивали по всевозможным знакомым и приютам.

Но самое страшное — это время, когда он отправился в академию, где над живыми существами частенько проводили опыты студенты. Не понимая, как так можно, он неоднократно спасал из клеток всяких тварей, выпуская тех на свободу, и получая выговор и штрафы от преподавателей. Я тогда сама еще посещала лекции, и много раз была свидетелем, как родителей вызывают в академию по поводу поведения их сына.

Но сейчас я чувствовала, что случилось что-то еще более страшное. У меня всегда была развита интуиция, да и Бобби выглядел очень уж хмурым.

— Подрался, — коротко бросил брат, делая шаг в сторону дома.

— Стой! — я схватила того за подбородок, разглядывая синяк, — что у тебя там? — кивнула на сверток, убедившись, что ничего страшного кроме обычного фингала там нет.

— Ты будешь ругаться, — насупился мальчик, — прижимая кулек к груди.

— Угу. А вот не покажешь, и не буду, — хмыкнула я, постепенно успокаиваясь.

Ну, принес братец еще одну зверушку! Что ж такого-то, пристроим…

— Вот, — Бобби чуть-чуть отогнул край ткани, при этом зажмуривая глаза.

Наклонившись, чтобы получше разглядеть спящую животину, я резко отпрянула назад и заорала. В самом что ни на есть прямом смысле этого слова.

— ЯЩЕР!!! Бобби, это детеныш ЯЩЕРА!!!

Брат шикнул, прикрывая тварь тканью, и оглядываясь по сторонам.

— Тише ты, не ори! Если кто-нибудь узнает, его заберут…

— Конечно, черт возьми, заберут, Бобби! Я прямо сейчас позвоню в полицию, и за ним приедут, немедленно брось эту дрянь…

— НЕТ! — надрывно завопил Бобби, прижимая сверток к себе изо всех сил.

Я замерла. Так, Соли, спокойно, спокойно… Если я сейчас не приду в норму, Бобби, чего доброго, вообще сбежит от меня.

— Дорогой, — просюсюскала я, делая шаг навстречу, — пожалуйста, не бойся. Я не причиню тебе вреда.

«В отличии от ящера, что удобно пристроился на твоей груди».

— Давай мы сейчас осторожно положим зверя на травку, и пойдем…

— Нет! — на глаза Бобби навернулись слезы, и он стер их рукавом, — Соли, я его не брошу…

Твою мать. Спокойствие, только спокойствие.

— Почему, родной?

— Он маленький и беззащитный!

Ага, а проснется, беззащитными перед его зубами станем мы!

— С чего ты решил? Он проснется, и наверняка сбежит к родителям… Где ты вообще его взял?

Насколько я знаю, ящеры своих детенышей не выпускают на охоту, пока те достаточно не подрастут. А этот судя по всему не просто спит, но вообще без сознания. Где же его мамочка?

— Его родителей доставили сегодня в академию на опыты, — пробурчал Бобби, — а этого… Отдали для отработки драконам-первокурсникам. Те его пытались поджарить с помощью пламени, но оно у них еще слишком маленькое…

— И что дальше? — поторопила, холодея в душе.

— Я увидел, как они его запинывают, и отобрал!

— У драконов?! Ты с ума сошел?!

— А ты считаешь, что я должен был просто пройти мимо?! Он же беззащитный малыш!!!

Я ахнула, не зная, что еще сказать. Отобрать игрушку у драконов, пусть и первокурсников… Как ему вообще это удалось?!

— Соли, — не давая мне прийти в себя, всхлипнул разом притихший мальчик, — можно, он останется у нас? Пожалуйста.

Угу. Конечно. Отличная идея, Бобби. А потом ящер проголодается, и я ему свою руку по локоть оттяпаю. Он же беззащитный малыш, чего уж.

— Бобби, — присаживаясь напротив брата, начала я, — это исключено. Ты ведь знаешь, что они едят? И что вырастают в злобных, агрессивных существ…

— Я не дам этому случиться, Соли! Я читал про ящеров и их детенышей, и знаю, как с ними обращаться! Я выдрессирую этого, и он будет моим лучшим другом! Ну пожалуйста, Соли!!!

Я вновь открыла рот, чтобы сказать решительное «нет». И сказала. Кажется, еще раз десять объяснила все ребенку, который сжимал самое опасное существо в нашем мире, не давая мне и шанса отобрать зверя.

А спустя полчаса мы уже сидели на нашей кухне, и я наблюдала, как Бобби заботливо готовит постель в коробке для своей спящей твари.

Не подумайте, что я сошла с ума. Сама не понимаю, как так произошло, но Бобби выбил из меня согласие, хоть я и поставила условие, что оно работает лишь в том случае, если он уговорит Ингу. Слава нашему миру, что сестра более настойчива, чем я, и уж точно выкинет эту гадость из нашего дома. А пока…

— А ты уверен, что не живой-то? — проворчала я, опасливо глядя на неподвижный сверток.

— Да, я прощупал, пульс есть, — деловито отозвался Бобби, устилая в коробку еще один слой ткани, — просто эти гады так издевались над ним… Да и от мамы оторвали. Бедный малыш в шоке.

Я в который раз закатила глаза. Нет, любовь Бобби ко всему живому до добра не доведет. Уже не довела, черт возьми.

— Шевелится! — воскликнула я, потому как смотрела лишь на сверток, — Бобби, он шевелится.

От неожиданности мальчик выронил коробку, и ринулся к зверю.

— Дружочек! — осторожно позвал Бобби, и у меня отвисла челюсть.

Ткань еще больше зашевелилась, и оттуда показалась узкая, гладкая мордочка. Судя по размерам, ящер был совсем младенец, и только-только начал открывать глазки.

И уже был размером со взрослого кота. Прекрасно.

— Рррр, — послышался звук, что скорее напоминал урчание, чем рык.

Я выставила руку перед братом, что уже ринулся к ящеру.

— Остынь, мамашка. Давай понаблюдаем, а то еще кинется кусаться…

Но ящер, затравленно оглядевшись вокруг, осторожно выкарабкался, и уселся, настороженно водя туда-сюда хвостом. Его взгляд скользнул по мне, изучающе мигнув, а затем остановился на Бобби.

— Рррр? — заинтересованно наклонился к брату, и тот подпрыгнул.

— Узнал! Соли, он меня узнал!

Я закатила глаза.

— Угу. Скорее, заприметил добычу соразмерно своему росту. Бобби, пожалуйста, будь осторожен…

Договорить я не успела, так как ящер с удивительной прытью подскочил, и бросился прямо к брату в руки.

— Рррр! — довольно муркнул, устраиваясь в руках замершего мальчика.

Ну вообще! Я покачала головой, наблюдая, как Бобби качает звереныша, который начал довольно щуриться. Все-таки дети есть дети, им всем требуется ласка…