В боях у переправы был разгромлен штаб 58-й дивизии. Погиб военком соединения М. Н. Пожидаев, пропал без вести начальник политотдела полковой комиссар А. М. Кудрявцев, оказались в плену начальник артиллерии полковник И. М. Прокофьев и командир 279-го полка полковник С. Н. Руденко. Их захватили солдаты немецкой 9-й танковой дивизии.

Генерал Н. И. Прошкин смог переплыть р. Синюху и выбрался на противоположный ее берег. К сожалению, одновременно с атакой своих танковых дивизий, егеря 1-й дивизии развернули свое наступление вдоль реки, захватывая в плен тех бойцов и командиров, кто только что спасся с уничтоженного плацдарма.

Не избежал этой участи и генерал Н. И. Прошкин. До сумерек ему удавалось укрываться в прибрежной растительности. Но вечером егеря стали прочесывать местность и обнаружили спрятавшегося генерала. Ему ничего не оставалось, как сдаться в плен [295, Л. 115].

К сказанному можно добавить несколько строк из письма П. М. Дудки к писателю С. С. Смирнову, вносящие ряд деталей, полученных, так сказать, из первых рук. «Немецкие танковые дивизии окружили потрепанные наши части в районе Умань, разбили наши отступающие части на отдельные группы. Нужно было перейти на левый берег реки Синюхи, и вот в ночное время генерал-майор Прошкин решил переплыть реку Синюху на левый берег. Но беда еще была в том, что он плохо плавал. Он снял из себя обувь, фуражку и только в генеральских брюках, подержан на плащ-палатке двумя воентехниками, пошли вплавь. Доплыли до левого берега реки Синюха, а там немецкий патруль крикнул: «Хальт!», «Стой! Руки вверх!», и генерала схватили, голого, босого, в генеральских брюках и повезли в штаб германского соединения» [434, с. 16–17].

В плен попало также командование 49-й танковой дивизии. Так, разведывательный отдел 9-й танковой дивизии в своем «Отчете о деятельности отдела I-ц» за 4 августа сообщал о пленении командира 47-й советской танковой дивизии, «того самого, дом которого … обыскали в Староконстантинове», а также начальник артиллерии этого соединения [199, S. 10]. На момент составления «Журнала» уже было известно, что в действительности в плену оказались командир и начарт не 47-й, а 49-й танковой дивизии полковники К. Ф. Швецов и Н. Н. Любимов. Вот она, пресловутая немецкая аккуратность!

Генерал Г. И. Федоров начале войны занимал должность начальника артиллерии 6-й армии. В ее составе он дошел до г. Умань, где вместе с остальными войсками объединения попал в окружение. Считается, что он погиб 5 августа 1941 г., однако полной уверенности в этом нет.

Так, делегат связи от 87-го танкового полка 44-й танковой дивизии А. А. Каменцев, описывая события, произошедшие 5 августа на КП 37-го корпуса, ничего не сказал о гибели там генерала Г. И. Федорова. Известно, что с целью поддержки своих войск, дезорганизации управления советскими частями и срыва дальнейших попыток прорыва противник в 12.00 предпринял массированный обстрел из артиллерии всего пространства окружения. Особенно мощным он оказался в районе южной опушки леса Зеленая Брама и с. Копенковатое.

На этом участке во время обстрела находились начальник артиллерии 6-й армии генерал Г. И. Федоров и командир 37-го корпуса комбриг С. П. Зыбин, которые занимались подготовкой к прорыву. Запомнившиеся события того дня А. А. Каменцев описал так. «Командный пункт командира 37-го ск располагался на небольшой поляне, под вековым огромным дубом, метрах в 300 от дома лесника, что в урочище Хощева… Я передал пакет от Соколова начальнику штаба 37-го ск и остался ждать около палатки. Через несколько минут вышел сам комбриг Зыбин, вручил мне небольшой пакет для Соколова и на словах просил передать, что 141-я сд сегодня ночью, т. е. 4 или 5 августа отбила с. Перегоновка и пытается продвинуться до с. Семидубы. Я сел на своего коня и шагом поехал вглубь леса на КП Соколова … Минуты через 3–4 начался немецкий артналет (били из тяжелых минометов). Я лег на землю. Налет продолжался минут десять. Мимо меня пробежал какой-то окровавленный капитан, кровь текла из рассеченного лба. Он крикнул мне, что только что убили миной комбрига Зыбина… Через час (приблизительно) приехал какой-то офицер из 37-го ск и сказал начальнику оперативного отдела 16-го мк майору Шевченко, что с Зыбиным убито еще 7 или 8 офицеров из штаба корпуса, и что Зыбин похоронен там же, где был КП». О гибели еще и начальника артиллерии армии А. А. Каменцев не сказал ничего.

Более того, в вечернем сообщении немецкого XXXXIX корпуса за 8 августа 1941 г. говорится: «1. Зачистка лесных массивов западнее и юго-западнее Подвысокое близится к своему завершению. Отдельные маленькие разрозненные группы противника все еще находятся южнее русла р. Ятрань. 2. Начальник артиллерии 6-й армии ген.-майор Федоров попал в плен в 1,5 км южнее Копенковатое» [5, Fr. 837]. Примерно о том же говорится в сводном сообщении отдела Ic 17-й армии, где начарт 6-й армии упомянут вместе с другими командирами, факт пленения которых не вызывает сомнения: «пленные: 62 700, среди которых командующий 6-й армией ген.-майор Музыченко, начальник его оперативного отдела полковник Меандров, начальник артиллерии 6-й армии ген.-майор Федоров и командир 58-й стр. див. ген.-майор Прошкин» [191, Fr. 826]. Эти два документа заставляют предположить, что генерал Г. И. Федоров каким-то образом попал в плен, хотя никто его там из командиров или бойцов 6-й армии не видел.

К сожалению, немецкие документы порой противоречат друг другу. Так произошло и в случае с генералом Г. И. Федоровым. В «Журнале боевых действий» немецкого XXXXIX корпуса сказано почти то же самое, что и в донесении разведывательного отдела, за исключением одного. Здесь указано, что «2). Начальник артиллерии 6-й армии ген.-майор Федоров погиб в 1,5 км южнее Копенковатое» [202, Fr. 392]. Может ли так быть, что немцы все напутали, ошибочно посчитав погибшего («gefallen») попавшим в плен («gefangen»)? Несмотря на внешнее сходство двух глаголов, которые, конечно же, можно перепутать, особенно при приеме информации на слух по радио, делать окончательный вывод на такой шаткой основе было бы преждевременно, но и отбрасывать вышеприведенные факты все же неразумно.

Вопрос, касающийся судьбы генерала Г. И. Федорова, находится в связи с историей прорыва так называемой «колонны Особого назначения» из десяти танков, предназначенных для эвакуации из «кольца» командования 6-й армии. О поименном составе «пассажиров» можно утверждать следующее. В головном танке следовал подполковник В. С. Породенко, следом за ним – машины полковника П. С. Фотченкова, майора М. А. Семенюка, командующего генерала И. Н. Музыченко, членов Военного совета комиссаров Н. К. Попова и Л. С. Грищука, начальника штаба комбрига Н. П. Иванова и начальника оперативного отдела полковника М. А. Меандрова.

Если брать по одному «пассажиру» в каждый танк, то получится восемь машин. Кто располагался в оставшихся двух – достоверно не известно. Украинский исследователь Н. С. Ковальчук считает, что в одном из них находился (что вполне логично) начальник БТ и МВ 6-й армии полковник В. Н. Дедов [374, с. 66]. Кандидатом на оставшуюся вакансию вполне может стать генерал Г. И. Федоров – в том случае, если он еще был жив. Для командарма-6 взять с собой человека в генеральском звании и в высокой должности для было бы вполне логично.

В немецких документах фамилия начарта 6-й армии в связи с прорывом 6–7 августа упоминалась неоднократно, о чем говорилось выше. Сопоставление документов позволяет утверждать, что генерал Г. И. Федоров пытался прорваться из окружения на участке передового отряда 295-й дивизии. В докладе передового отряда этого немецкого соединения, в честности, сообщалось о гибели в ходе боя в ночь на 7 августа какого-то генерала в районе выс. 203,0, расположенной южнее с. Копенковатое [99, Fr. 308].

Вопрос: как танк генерала Г. И. Федорова оказался западнее с. Копенковатое, если «колонная особого назначения» прорывалась на юг?