В Гиженском лесу (северо-восточнее Пропойска) пытался разыскать генерала и его штаб особый отдел штаба 13-й армии, но безрезультатно: никаких сведений установлено не было. Дальнейшая судьба генерала С. И. Еремина неизвестна… В штабе армии предполагали, что остатки штаба корпуса вместе с генералом на 22 июля находились в лесу западнее пос. Никольский. Также было известно, что 22 июля генерал-майор С. И. Еремин был ранен в ногу, а, предположительно, 28 июля 1941 года во время переправы через Сож у дер. Александровка-2 погиб» [273, с. 456–458].

Остальная часть управления 20-го корпуса, возглавляемая начальником штаба полковником В. А. Симановским, некоторое время находилась у железнодорожной станции Веремейки, расположенной в 20 км южнее г. Чаусы, укрывшись в лесу. В одну из ночей самостоятельно ушли на восток начальник тыла корпуса подполковник И. Цвик, начальник строевого отдела капитан Егоров и еще несколько командиров. Через несколько дней, не дождавшись прибытия генерала С. И. Еремина, полковник В. А. Симановский разделил свой отряд на три группы, приказав им выходить из окружения по-отдельности.

Свою группу начштаба повел к р. Сож. Через два дня она оказалась обнаружена противником и приняла бой. В перестрелке, получив ранение в голову, погиб полковник В. А. Симановский, остатки группы в количестве не более 30 человек вырвались из кольца. Вскоре они добрались до д. Щетинки и, встретив двух подростков, попросили их принести чего-нибудь поесть. Однако около полудня вместо детей появились немцы. В скоротечном бою отряд был окончательно уничтожен. Спастись удалось немногим. В плен сдались военврач 1-го ранга В. И. Тарасенков, начальник разведывательного отдела майор Д. Е. Агарков, начальник особого отдела Ф. Березкин и некоторые другие [273, с. 458–460].

Поскольку некоторые авторы, повествуя о судьбе генерала С. И. Еремина, ссылались на его пребывание в 132-й дивизии, логичным было ознакомиться с воспоминаниями бывшего командира этого соединения С. С. Бирюзова. Оказалось, что автору никакие новые подробности известны не были, и, по его сведениям, перед прорывом генерал уехал в соседнюю 160-ю дивизию.

«Сам С. И. Еремин, насколько мне помнится, решил двигаться с 160-й дивизией, которая продолжительное время находилась в составе его корпуса, он ее лучше знал и, видимо, на нее больше надеялся. Однако выбор его оказался неудачным. Позднее мы узнали о трагической судьбе этой дивизии и следовавшего с нею Управления 20-го корпуса. В двадцатых числах июля 1941 года они подверглись нападению превосходящих сил врага и в жестоком бою понесли большие потери. Погибло много офицеров, и в их числе С. И. Еремин, а также его начальник штаба полковник В. А. Симановский» [264, с. 26]. О командире 13-го мехкорпуса здесь не сказано ни слова. Однако немного ниже, совсем в ином контексте С. С. Бирюзов указал, что генерал П. Н. Ахлюстин прошел более 500 км и вывел горстку своих бойцов к р. Сож. При переправе через нее он погиб [264, с. 30].

В конце концов удалось обнаружить воспоминания самого майора С. И. Гурова, которые поставили точку во всей этой истории. Итак, бывший начштаба 49-й дивизии рассказал, что остатки соединения 13 июля прибились к г. Могилев, куда вскоре с группой из 80 бойцов прибыл генерал П. Н. Ахлюстин. Комендант Могилева доложил, что город находится в окружении, а остальные части 13-й армии ведут бои в районе г. Гомель.

Вечером генерал П. Н. Ахлюстин объединил под своим командованием остатки групп 21-го стрелкового и 13-го механизированного корпусов, погрузил их на автомашины и выехал в направлении г. Чаусы. Утром 17 июля, прибыв на ст. Еремеевка, узнали, что г. Чаусы уже занят немцами. Тогда генерал П. Н. Ахлюстин решил уходить в Александровские леса. На следующий день встретили части 143-й дивизии. Как оказалось, ее прежний командир генерал Д. П. Сафонов убит, и командование принял на себя начальник штаба соединения полковник И. А. Перелехов. При штабе дивизии находился раненый командир 20-го корпуса генерал С. И. Еремин.

К вечеру 27 июля отряд добрался до д. Александровка-2-я, за которой протекала р. Сож. За ней, казалось, спасение. Все, не раздумывая, без какой-либо разведки, с криками «Ура!» бросились к реке, стремясь переправиться на ее противоположный берег. Немцы открыли уничтожающий пулеметный, минометный и артиллерийский огонь, сорвав все попытки прорыва. «В этом бою были убиты, – писал С. И. Гуров, – г[енерал]-м[айор] Ахлюстин, полковой комиссар Зимогляд и большинство комсостава. Я был тяжело контужен в голову и одновременно ранен осколком в правую руку и в бессознательном состоянии был подобран немцами» [435, Т. 1. с. 414–415].

В карте военнопленного С. И. Гурова про майора сказано только, что он взят в плен 28 июля 1941 года. Все рассказанное все же позволяет сделать достаточно определенный вывод о том, что генерал, погибший рядом командиром 13-го мехкорпуса, был именно С. И. Ереминым, а названный немцами майор из 49-й дивизии – это майор С. И. Гуров.

Относительно упомянутого в том же докладе пленного полковника теперь также можно сказать что-то определенное. Им оказался начальник связи 3-й армии полковник А. А. Соломонов, оказавшийся в неволе 26 июля 1941 года. В качестве места пленения указана д. Александровка. И звание, и должность, и время, и место полностью совпадают, исключая любые сомнения.

С д. Александровка и переправой через р. Сож связана судьба еще одного полковника – К. В. Кирюшина. Но о нем речь пойдет ниже.

Одним из последних генералов первоначального Западного фронта, оказавшемся в плену, стал А. Г. Потатурчев, хотя П. Ка-рель [369, с. 55], ошибочно утверждал, что тот, наоборот, стал самым первым плененным немцами советским генералом. В начале войны он командовал 4-й танковой дивизией, но уже через неделю боев в его подчинении осталось всего несколько человек из 10 900 бойцов. Он считал, что не имеет самостоятельного права формировать из окруженцев отряды для прорыва, так как оно принадлежит командиру в ранге не ниже командира корпуса. А с собственным комкором – генералом М. Г. Хацкилевичем, – связь была утеряна.

Оставшись без войск, с 30 июня генерал А. Г. Потатурчев с небольшой группой командиров решил пробираться на восток через Слоним, Барановичи, Бобруйск в Смоленск, а уже оттуда – в Москву. Выстраивая маршрут, он предполагал, что, когда он доберется до Смоленска, немцы уже возьмут Москву, и он сможет беспрепятственно встретиться со своей семьей, с проживавшей там. Для А. Г. Потатурчева стало неприятным сюрпризом известие о том, что к концу августа РККА все еще удерживала Москву, а казавшийся победоносным вермахт ничего не мог с этим поделать. К тому же генералу стал известен приказ по тыловому району группы армий «Центр», в соответствии с которым все командиры и политработники, оставшиеся западнее р. Березина и не сдавшиеся в плен до 31 августа 1941 г., будут считаться бандитами. Но бывший командир дивизии сдаваться не стал, так как думал, что об этом сразу же станет известно в НКВД, что немедленно отразиться на положении его семьи.

Бывший командир танковой дивизии «шел, пока не натер ноги и, поскольку не хотел, чтобы люди видели генерала, ковыляющего по дороге, одетого в покрытую грязью форму, он добыл себе гражданскую одежду» [369, с. 56–57]. Весь внешний вид А. Г. Потатурчева никак не позволял увидеть в нем высокопоставленного командира РККА. Вероятно, 29 или 30 августа 1941 года он был задержан солдатами 221-й охранной дивизии в окрестностях г. Бобруйска, и, возможно, опасаясь за свою жизнь, назвал им свое звание и фамилию. Немедленно его доставили для допроса в Бобруйск. Его поведение в плену в ходе допроса и обеда произвело удручающее впечатление, что даже было занесено в протокол [11, S. 191–192].

По рассказам супруги генерала, Марии Алексеевны, немцы все же решили его расстрелять, однако А. Г. Потатурчев выжил. Невзирая на полученное ранение, он смог добраться до линии фронта, которую пересек 4 января 1942 г. Тем не менее, рассказанной генералом истории особисты не поверили, и остаток жизни тому пришлось провести в советской тюрьме. Скончался генерал А. Г. Потатурчев уже после Победы и окончания войны, 30 сентября 1945 г.