На допросе он рассказал, что его корпус «уже в первые дни был разбит неприятелем. С этого времени он шлялся в тыловом районе, переходя из деревни в деревню. Спрошенный об этом подробнее, он сказал, что надеялся таким способом позади немецких войск добраться до своей семьи в Москве. На вопрос, почему он не попытался перейти линию фронта, он после долгих колебаний ответил, что боялся». Далее его спросили, а почему тогда он не послушался призыва к окруженцам и не дал знать о себе немецким властям. Полковник ответил, что от крестьян он слышал о таком, но считал для себя сдачу в плен бесчестным (ehrlos). Тогда последовал новый вопрос: «почему же он вчера в 4 часа утра, когда раздалась стрельба, выбежал на дорогу, он ответил, 1: чтобы не подумали, что он заодно с партизанами, 2. опасался, что начнется настоящий бой». Немцы ему не поверили: у них сложилось стойкое впечатление, что полковник П. И. Чижик сотрудничал с партизанами самым тесным образом [225, Л. 127–128]. Возможно, в дальнейшем полковник П. И. Чижик все-таки был немцами расстрелян по подозрению в содействии партизанам. Во всяком случае, на Родину после окончания войны он не вернулся и числится в пропавших без вести.

Между тем, 34-я пехотная дивизия вермахта продолжала уничтожать окруженные советские войска. К 1 июля, отразив многократные попытки прорыва, она захватила в плен 1800 бойцов и командиров. Среди них оказались два полковника, которых, как это нередко бывало в немецких документах, назвали не по фамилии, а только по должности. Один из них представился как заместитель командира дивизии с номером 90/90, второй – как офицер связи танковых войск при армии (Verb. Offz. der Pz. bei der Armee) [208, Fr. 306].

Каждая из этих двух «должностей» – загадка. В Красной Армии никогда не было танковой дивизии с таким причудливым номером 90/90. Однако имелся 6-й механизированный корпус, который носил номер в/ч 9090 и как раз воевал на р. Зельвянка. На должности заместителя командира по строевой части здесь числился полковник Д. Г. Кононович [340, с. 210]. Но никаких сведений о пребывании его в немецком плену на настоящий момент не имеется, а по данным ОБД он считается пропавшим без вести в 1941 г. [325, Л. 187].

Ничуть не проще обстоит дело со вторым полковником, поскольку такой должности – офицер связи танковых войск при армии, – в РККА не существовало. Учитывая принадлежность полковника к танковым войскам и службу в армейской управлении, с достаточной долей уверенности можно предположить, что в данном случае речь идет о полковнике Г. И. Антонове, начальнике отдела автобронетанковых войск 10-й армии Западного фронта. Документы соседней, 29-й моторизованной дивизии противника, это подтверждают.

Полковник Г. И. Антонов в окружении немецких офицеров, июль 1941 года

Под Волковыском, на подходе к р. Зельвянка, было разгромлено управление 5-го стрелкового корпуса. Из его состава числятся пропавшими без вести три генерала, что стало печальным рекордом. Еще ночью, при переправе через р. Щара и далее при следовании по дороге Берестовица – Волковыск, колонна штаба неоднократно подвергалась обстрелам и бомбардировкам с воздуха. Утром 28 июня командир корпуса генерал А. В. Гарнов, прихватив с собой начальника оперативного отдела майора А. П. Неугодова, отправился вперед, в сторону Волковыска, на поиски штаба 10-й армии. В армию они так и не прибыли, и назад тоже не вернулись.

Двигавшаяся советская колонна вновь подверглась атакам, дивизионные «органы управления были значительно деморализованы, большая часть техники, транспорта и живой силы уничтожена, а остатки рассеяны. Одновременно такая же участь постигла и остатки колонн штаба корпуса». Не дождавшись прибытия комкора, уехал искать штаб 10-й армии полковник М. В. Бобков, в ходе бомбежек и перестрелок исчез начальник артиллерии генерал Г. П. Козлов. К 30 июня 5-й корпус уже не представлял из себя боевой единицы, кто имел волю, собирал вокруг себя отряды и группы, чтобы идти на восток [435, Т. 1. с. 531–532]. Так, смогли выбраться полковники М. В. Бобков и Г. Ф. Мишин, но большинство командиров штаба погибли или пропали без вести. В их числе и все три генерала управления – А. В. Гарнов, Г. П. Козлов и Ф. И. Буданов.

История совсем иного рода приключалась в полосе наступления немецкой 12-й танковой дивизии. В этот же день, 29 июня 1941 года ее части столкнулись с неприятной для себя ситуацией. Разгромленные в предшествующих боях советские войска, собравшись в отряды, стали атаковать дороги, по которым осуществлялись перевозки противника и даже вышли на ближние подступы к его штабам и командным пунктам.

Пришлось часть сил бросить на уничтожение этих групп. В одной из стычек вечером 29 июня солдатам 2-го батальона 25-го пехотного полка сдался некий советский полковник. В ходе опроса тот сообщил, что по национальности – «бессараб и перебежал добровольно, поскольку не согласен с советскими идеями. Он показал, что является командующим артиллерией 4-й танковой дивизии 10-й армии… Дивизия через переводчика потребовала от русского полковника вернуться к своим войскам, чтобы сказать им, что сопротивление бессмысленно, и что русских пленных не расстреливают. Русский полковник без долгих размышлений согласился выполнить это требование. Сегодня в 9.00 он был отправлен к русским войскам в полосе 2-го батальона 25-го полка. Два часа спустя на этом участке были отмечены многочисленные русские перебежчики. В какой связи находятся действия этих русских с поручением, данным полковнику, в настоящий момент установить трудно» [57, Fr. 73].

Фамилия полковника не названа. Однако по занимаемой им должности – начальник артиллерии 4-й танковой дивизии, – ее оказалось легко установить. Если немцы ничего не напутали, то этим полковником был Ефим Иванович Цвик. Дальнейшую его судьба пока установить не удалось. В советских документах он значится пропавшим без вести [333, Л. 145]. Карточка военнопленного, если она на него все-таки заводилась, не сохранилась. После войны на Родину он не вернулся, и можно предположить, что полковник Е. И. Цвик погиб в плену.

В отличие от остальных генералов Западного фронта, попавших в плен в Минско-Белостокском окружении, о командире 113-й стрелковой дивизии известно довольно много подробностей.

В течение 1 июля части немецкой 167-й пехотной дивизии концентрировались в районе вокруг Гродек: один полк занял позиции восточнее Рожана, другой – восточнее и севернее Пружаны, наконец, 339-й полк вел бои у д. Трухоновичи. Вечером 1 июля разведывательная группа 6-й роты 2-го батальона 339-го полка вермахта взяла в плен раненого командира нашей 113-й стрелковой дивизии генерал-майора И. Х. Алавердова [150, Fr. 535]. Из немецкого донесения не совсем ясно, был ли генерал ранен до боя, или же ранение стало следствием перестрелки с солдатами противника, но совершенно очевидно, что он оказал сопротивление, и в плен сам не сдался.

Окружение 3-й и 10-й армий Западного фронта в самом начале войны привело к пленению сразу нескольких советских командиров от полкового до корпусного звена. Однако отыскать какие-либо сведения об обстоятельствах, которые привели их к попаданию в неволю, достаточно сложно. Немцы, в то время нацеленные на блицкриг, и рассчитывая на свою скорую победу, не очень внимательно относились к фиксации подобных фактов. Поэтому проследить судьбы не только командиров полков, но даже и командиров корпусов оказывается делом проблематичным.

Среди наиболее известных пленных командиров Западного фронта был генерал И. С. Никитин, командовавший 6-м кавалерийским корпусом. Подчиненные ему 6-я и 36-я кавалерийские дивизии вступили в бой с противником уже в 22 июня, в первый день войны. Вместе с многими другими частями и соединениями так называемой «группы генерала Болдина» они оказались в окружении и были разгромлены. Оставшиеся войска генерал-лейтенант И. В. Болдин стал выводить на восток 26 июня. Именно в этот день от него отделился отряд конников под командованием генерала И. С. Никитина. В тот момент оба генерала полагали, что «идя разными путями, мы выведем из окружения больше войск. Условились о маршрутах и расстались» [272, с. 99–100]. К этому времени штаб 6-го кавалерийского корпуса потерял связь с подчиненными дивизиями и двигался на восток без их поддержки. В конечном счете, в начале июля 1941 года его командир генерал И. С. Никитин оказался в плену.