Утром 29 июня колонна штаба 6-го мехкорпуса, прорвавшись через немецкую оборону у д. Кошели, двигалась к д. Клепачи, чтобы оттуда через д. Озерницу выйти к г. Слоним. Противник ждал ее появления и соответственно подготовился к встрече.

Вскоре показался советский головной дозор в составе бронемашины и трех мотоциклов, следом двигались автомашины, повозки и танк Т-34 с открытым люком. Заметив такую оплошность, немецкий пехотинец забросил внутрь гранату и уничтожил экипаж. Как по команде открыли огонь немецкие орудия, минометы и пулеметы, расстреляв колонну еще на подходах к деревне. Почти никому не удалось прорваться через огневой вал и вырваться из ловушки.

После боя из тридцатьчетверки местные жители извлекли и похоронили тело погибшего генерала М. Г. Хацкилевича, командира 6-го мехкорпуса. Начальник артиллерии генерал А. С. Митрофанов получил тяжелое ранение бедра в перестрелке в самой деревне. Теряя силы, он дополз до родника на ее окраине и там умер от потери крови. На следующий день его нашли жители д. Клепачи и похоронили на месте гибели, предварительно сняв генеральский мундир, забрав награды и документы [344, с. 676–678].

Однако в ОБД обнаружился один немецкий документ, позволяющий усомниться в представленной Д. Егоровым версии смерти генерала. Это карточка А. С. Митрофанова, составленная по донесению отдела IIb штаба 29-й моторизованной дивизии, в которой начарт корпуса зафиксирован как военнопленный с номером 1305 с указанием фамилии, имени и отчества, звания и должности. Далее сказано, что генерал погиб (gefallen) 30 июня 1941 г. в 500 м южнее перекрестка дорог, расположенного в 16 км восточнее пгт Зельва. Эта запись позволяет сделать предположение, что генерал А. С. Митрофанов, тяжелораненый, попал-таки в плен, но вскоре скончался и был противником похоронен. Судя по немецкому описанию, место пленения и гибели находится по дороге Зельва – Слоним, проходящей много севернее деревень Клепачи и Озерница, и в таком случае генерал А. С. Митрофанов в д. Клепачи погибнуть никак не мог.

К боям в районе д. Зельва относится еще один любопытный документ, вышедший из штаба 29-й моторизованной дивизии. В нем говорится, что в плен попал генерал-майор кавалерии Михаил Петрович Константинов, командир 18-го эскадрона. Он, по-видимому, также был ранен и скончался 29 июня 1941 г. у фольварка Миодухово, расположенном в 10 км юго-восточнее пгт Зельва. Что ж, на восточном берегу р. Зельвянка, севернее д. Клепачи, расположена д. Медухово, которую, очевидно, и имели в виду немецкие составители карточки.

А в рядах РККА, действительно, служил такой генерал-майор, занимая должность командира 6-й кавалерийской дивизии 6-го кавкорпуса. И 29 июня его конники вели тяжелые бои на прорыв как раз в районе пгт Зельва. Как следует из биографической справки командира, именно в этот день он получил тяжелое ранение, вследствие чего остался на оккупированной территории. В дальнейшем генерал воевал в партизанском отряде, а в 1942 г. его отозвали в Москву. Так что никаких указаний на пленение – пусть даже кратковременное, – в официальной биографии генерала М. П. Константинова не содержится [280, с. 173].

Сам генерал М. П. Константинов рассказывал о своем ранении уже в послевоенную пору такими словами: «Самый трудный бой был 29 июня 1941 года. Тогда мы дрались за местечко Россь. Граната противника разорвалась совсем рядом, и меня ранило осколком в обе ноги, в спину и руку. Жизнь мне спасла бурка, принявшая на себя большую часть осколков. Положение было критическим. Пять казаков из охраны перенесли меня на руках через реку, отстреливаясь от противника. С уцелевшими бойцами направились в штаб корпуса. Там меня направили в Минский госпиталь. По пути к нам присоединились другие военнослужащие, и бойцов стало двенадцать. 1 июля, не доходя 15 километров до города, мы узнали, что в Минске фашисты. Наша группа оказалась в тылу противника» [489, с. 2; а также: 377, с. 2]. Генерал решил остаться партизанить.

Деревня с названием Россь находится севернее г. Волковыск, на западном берегу р. Зельвянка, тогда как д. Медухово – существенно западнее, на восточном берегу названной реки. Расстояние между населенными пунктами составляет несколько десятков километров, поэтому объяснить появление немецкого документа по М. П. Константинову простым недоразумением довольно сложно. Но и свести воедино противоречащие друг другу данные также не удается. Ведь если генерал воевал под д. Россь, откуда уже раненым на носилках был отправлен в Минский госпиталь, то он никак не мог оказаться в тот же день в районе д. Медухово. Поэтому о том, что послужило немцам из все той же 29-й моторизованной дивизии основанием для составления карточки с данными о смерти командира 6-й кавдивизии, приходится только гадать.

Остатки штаба 4-го стрелкового корпуса РККА, с большим трудом преодолев р. Зельвянка, смогли пробиться к д. Деречин. Здесь из встретили солдаты 29-й моторизованной дивизии вермахта. Около полудня колонна 71-го пехотного полка этого соединения, ведомая оберстом Томасом, неожиданно ворвалась в д. Деречин, где расположились на отдых бойцы и командиры. В завязавшемся бою советские войска оказались разгромленными.

Развивая наступление по дороге Деречин – Золотеево, противник наткнулся на основные силы прорвавшихся. При поддержке орудий 29-го артполка немецкая пехота разбила голову колонны. Однако вскоре советская пехота, придя в себя, развернулась и в 21.00 контратаковала настолько мощно, что немцам пришлось отойти на исходные позиции. Деречин был отбит, и через него советские войска вновь потянулись по дороге в направлении на г. Слоним. Многим удалось таким образом выскользнуть из «кольца».

В числе таких «счастливчиков» оказался командир советской 29-й моторизованной дивизии генерал И. П. Бикжанов со своими 120 бойцами. А вот от командира 4-го корпуса генерала Е. А. Егорова удача отвернулась в последний момент. Видимо, он участвовал в вечерних атаках, и в ходе одной из них, уже пробившись через боевые порядки 71-го полка противника, все-таки не избежал пленения. Подробности произошедшего с генералом остались неизвестными, известно только, что случилось это вечером 29 июня возле дороги севернее д. Деречин, и «отличились» солдаты немецкой 29-й моторизованной дивизии. Известие о его пленении попало в штаб немецкого XII корпуса в 00.10 30 июня [154, Fr. 90; 227, Л. 83].

Вероятно, со слов самого комкора-4, события, предшествовавшие взятию в плен, развивались следующим образом. К вечеру 28 июня под командованием генерала из всех войск корпуса осталось не более одного полка пехоты. Присоединив к ним разрозненные группы командиров и красноармейцев из 85-й дивизии, он приказал своему отряду сначала занять оборону у с. Деречин, а на следующий день после нескольких стычек с противником – выходить из окружения к р. Щара.

При передислокации «колонна штаба 4 ск попала под огонь противника, началась паника. В этой обстановке Егоров был ранен. Мимо упавшего советского генерала прошли немецкие танки. Сидевшие на броне танков автоматчики заметили красные лампасы на брюках Егорова, подобрали его и увезли в штаб, а оттуда – в слонимский госпиталь» [455, с. 7]. Сохранившиеся немецкие фотографии пленного командира 4-го корпуса не подтверждают факта его сколько-нибудь серьезного ранения.

Начальник штаба 4-го корпуса полковник П. И. Чижик в этот день сумел избежать и гибели, и пленения. В течение нескольких месяцев он продолжал упрямо идти на восток, рассчитывая достичь линии фронта. Однако утром 12 октября 1941 г. фортуна отвернулась от него: полковник попал в зону проведения антипартизанской акции и, чтобы не быть причисленным к партизанам или к бандитам (немцы именовали их «Freischärler»), что означало бы неминуемый расстрел, решил сдаться.

Генерал Е. А. Егоров выходит из немецкого автомобиля, июль 1941 года