Внезапно Орловский увидел то, что искал. Реликтовый осетр, сажени в четыре, плыл у поверхности против течения. Граф выправил скорость и, стараясь не терять трофейного осетра из вида, направил дирижабль вниз.

Рыбалка с воздуха требовала особого искусства управления. Необходимо было, во-первых, опустить дирижабль прямо над рыбиной — не ближе и не дальше, а ровно настолько, чтобы свисающие с дирижабля рыбацкие крючья оказались прямо под рыбьим боком. Во-вторых, после выполнения первого пункта требовалось резко повысить скорость, чтобы крючья смогли впиться рыбе в бок. В-третьих, необходимо было поднять дирижабль вместе с огромной трепыхающейся рыбиной в воздух. Осетры на Каме попадались чудовищных размеров. Бывали случаи, когда они утаскивали дирижабли под воду. На этот случай у дирижаблиста под рукой должен был находиться топор, чтобы в минуту опасности обрубить пеньковый канат, связывающий дирижабль с рыбиной.

Памятуя об этом, граф Орловский не торопился. Он осторожно выставил дирижабль над плывущей рыбиной и принялся медленно опускаться, желая, чтобы свисающие с дирижабля крючья коснулись воды. Наконец, это удалось.

— Да пребудет со мной сила, — помолился Григорий Орловский.

С этими словами граф сделал резкий маневр дирижаблем, пытаясь насадить трофейного осетра на крючья. По тому, как дирижабль дернулся и резко просел, Орловский понял: удалось! Граф потянул рулевую рукоять, и «Святой Петр» тяжко пошел вверх, вытягивая трепыхающегося осетра из воды.

Орловский уже поворачивал руль, чтобы выволочь осетра на берег, но в этот момент трофейная рыбина сорвалась с крючьев и свалилась в воду.

Граф разразился проклятьями, но, понимая, что рыбина продолжит однажды принятый курс, тоже выправил дирижабль на прежний курс. Так и есть: осетр продолжал плавание против течения как ни в чем не бывало.

Потерпев первую неудачу, Григорий Орловский решил применить более изощренный способ ловли, а именно: подцепить осетра с ходу. В этом случае крючья должны были войти в брюхо осетра намного глубже.

Не теряя огромную рыбину из вида, Орловский замедлил ход, давая осетру выдвинуться вперед. Одновременно Орловский поднял дирижабль ввысь, саженей на сто. Так хищная птица взмывает под самое небо, окидывая бесстрастным взором окрестности. Но стоит в этих окрестностях показаться какой-нибудь малой зверушке, хищник камнем падает вниз, протягивая к жертве наточенные когти. Точно так, поднявшись на должную высоту, граф Григорий Орловский наметил плывущую против течения цель и бросил «Святого Петра», со свисающими с него стальными крючьями, вниз.

Сосредоточенный на рыбалке, Орловский перестал замечать окружающую действительность, и та дала о себе знать в самый неподходящий момент. В самый неожиданный и неподходящий момент граф увидел другой дирижабль, идущий на него поперечным курсом, приблизительно на одной высоте.

Граф успел среагировать, вывернув руль до упора. Дирижабль свалился набок, изменяя курс, чтобы избежать столкновения. Однако, один из свисающих со «Святого Петра» крючьев зацепился за корзину чужого дирижабля. Раздался страшный треск, когда два связанных между собой дирижабля потянули в разные стороны. «Святой Петр» был по размеру гораздо меньше встречного дирижабля, поэтому вынужден был проследовать по чужому курсу.

Григорий Орловский взревел, как раненный медведь, при виде того, как его трофейный осетр уплывает восвояси, а затем и вовсе скрывается в глубине быстрых камских вод. С этого момента графское внимание переключилось на встреченный дирижабль, столь нагло испортивший ему заветную рыбалку. Граф даже не задумался над тем, чтобы перерубить канат и продолжить преследование рыбы. Трофейный осетр ушел на глубину, его уже не достать, а другие экземпляры Орловского не интересовали.

Чужой дирижабль утаскивал «Святого Петра» прочь от реки — видимо, с намерением сесть на заливной луг, чтобы освободиться от неприятной сцепки. В корзине чужого дирижабля мелькнуло несколько голов. Вряд ли гребцов было много: в уключинах виднелось всего два весла. Само воздушное судно было достаточно крупным, но команду перед отплытием явно уменьшили. Граф Григорий Орловский испытал злорадство по поводу того, какой материальный и моральный ущерб он нанесет этим неловким дирижаблистам после приземления. Он даже помог чужому дирижаблю выровнять курс перед тем, как зайти на посадку.

Сцепка из двух дирижаблей зависла над заливным лугом и заякорилась. Граф Григорий Орловский сбросил веревочную лестницу и, оглашая прибрежную осоку нетерпеливыми возгласами, начал спускаться на землю. Его совершенно не графские кулаки заранее почесывались.

Я, сразу после

Случилось досадное происшествие. Когда пролетали над Камой, какой-то — надо заметить, относительно небольшой — дирижабль, находившийся намного выше, внезапно спикировал и едва нас не задел. Более того, у этого дирижабля, на оболочке которого было выведено крупными буквами «Святой Петр», оказались крюки, свисающие с бортов на канатах. Одним их этих крюков «Святой Петр» зацепился за нашу корзину — хорошо, что не за оболочку.

Вначале я подумал, что это разбойничий дирижабль, и нас берут на абордаж. Я потянулся к топору, но Ермолай, заметив мое движение, усмехнулся:

— Енто браконьеры. Развелось, понимаишь… — и смачно сплюнул за борт.

В результате мы приземлились на заливной луг, поблизости от реки. Ермолай скинул веревочную лестницу, и я спустился по ней, чтобы отцепиться от нежелательного соседа. В этот же самый момент с бортика «Святого Петра» спускался верзила, хорошо одетый и широкоплечий. Верзила оглашал воздух ругательствами — вполне великосветскими, но несколько замысловатыми. Дамы эти ругательства все равно бы не поняли.

Мы с верзилой одновременно спустились со своих веревочных лестниц и пошли друг другу навстречу.

— Ты куда прешь, слепая скотина? — заорал на меня верзила, еще на подходе.

— А поздороваться? — спросил я.

— Я тебе покажу «поздороваться»! — проорал верзила еще громче. — Сначала научись дирижаблем управлять, невежда, а потом уже здоровайся с приличными людьми!

С этими словами верзила ухватил меня за грудки и легко оторвал от земли.

— Э! Э! — предупредил я. — Отпусти, а то хуже будет.

— Что???

Верзила размахнулся правой рукой, чтобы ударить: его левая рука при этом продолжала удерживать меня над землей. Мои руки были свободны, поэтому я приложил верзилу раскрытыми ладонями по вискам, как в фильме «Свой среди чужих, чужой среди своих». Я ожидал, что верзила немедленно отпустит меня и схватится за виски, но верзила все-таки завершил начатый удар. Потрясенный ударом, я отлетел в сторону, метров на пять, но мой противник тоже присел на землю, ухватываясь за виски.

Вскочили на ноги мы практически одновременно. Верзила, осознав, что перед ним достойный противник, сделался осмотрителен. Я, не вполне придя в себя после пропущенного удара, стал осмотрителен не менее.

Мы обошли друг друга по кругу, затем ринулись в бой. Страшный кулак пронесся молотом мимо моего подбородка, я в свою очередь поймал верзилу на апперкот правой, затем добавил бэкфист. Однако, верзила не сломался и засадил мне коленом в живот. Мы оба охнули и отступили.

— Для дирижаблиста ты неплохо умеешь постоять за себя, — заметил верзила.

— Да и ты ничего, — ответил я.

После этого я оттолкнулся от земли, разбежался и нанес верзиле джампинг-кик. Противник успел увернуться, но не полностью: моя верхняя пятка просвистела над его головой, но нижняя пришлась как раз в челюсть. В то же самое время некая грозная сила перевернула мое пролетающее тело и направила полет в другую сторону. Это верзила ухватил меня за ноги и отбросил в сторону от себя.

Краем глаза я уловил движение — Ермолай бежал ко мне на подмогу с топором.

— Не надо, Ермолай, я его сам сделаю, — крикнул я.

— Ха-ха-ха! — захохотал верзила. — Так ты благородных кровей?

— А что, по мне не заметно? — удивился я.