Потом я кормила зверька супом, принесенным для меня мужем, и мило щебетала с обоими. Оказалось, что протечка не в нашей больнице, а во вселенной. Вследствие этой ужасной протечки время может перепутаться, поэтому мой муж заодно со смешным зверьком, пытаются эту протечку обнаружить и заделать. Кстати, смешного зверька так и зовут: Пегий. Вместе с Андрэ действует не только Пегий, но и Наполеон Бонапарт, они вместе протечку во времени ищут. И вообще, Андрэ не из нашего времени, а из будущего, но все равно я его очень люблю. Тем более, что из-за протечки времена перепутываются все больше и больше. Скоро мы совсем не сможет разбираться, где настоящее, а где будущее.

— Теперь тебе все известно, Люси, — подытожил Андрэ. — Мы должны обнаружить протечку во времени, обязательно.

— Иначе наступит полный швахомбрий, — добавил Пегий.

Я, через день

В пермской больнице Люська пошла на поправку. На следующий день после прилета она почти выздоровела и бодро расхаживала по коридору вместе с кенгуру, сохранить инкогнито которого, конечно же, не удалось. Сначала в палату заглянула сиделка, затем зашел врач, потом слухи распространились по всей больнице. Начали появляться больные, якобы случайно или поздороваться. Естественно, что при каждом открытии двери Пегий не мог возвращаться из микромира обратно в макромир — первертирование требовало времени, — поэтому мы представили его как домашнее животное. Якобы я знаменитый путешественник, в Абиссинии мне повезло поймать диковинное животное, до сих пор неизвестное в Европе. Животное передвигается на задних лапах и способно издавать осмысленные звуки. Несмотря на лестную характеристику, я попросил Пегого воздержаться от ведения бесед с больными, персоналом и посетителями клиники.

— Не найтить протечка? — расстроился Пегий.

— Не найтить, пока не найтить, — подтвердил я.

Когда слухи о необычном животном поползли уже по городу, я велел Пегому убраться из микромира в свою табакерку. Любопытствующим было сказано, что животное отправлено пастись на заливные пермские луга, куда, в поисках животного, любопытствующие немедленно и отправились.

Наконец, мы остались с женой вдвоем.

— Ты готова лететь, любимая? — спросил я.

— Готова, Андрэ, — ответила Люська.

— Полежи еще денек, подлечись. Отправимся в полет завтра.

— А как же вселенная? — спросила Люська. — И протечка во времени?

«Да, — взвился внутренний голос. — Занимаешься амурами, а вселенная не спасена!»

«Молчать!»

«Мне за вселенную обидно», — набычился внутренний голос.

А, что с ним разговаривать!..

— Протечка во времени подождет до завтра, — сообщил я жене. — Сколько времени уже протекает, еще не окончательно протекла. Подлечись денек. Авось, не демонтируют нашу вселенную.

— Ах, Андрэ! — только и смогла вымолвить Люська.

Вместе мы прогулялись по больничному саду, потом Люська поспала. А вечером я решил вызвать создателей: ожидалось поступления важной информации. Так оно и случилось.

— Получать информация! Очень срочно! — в нетерпении произнесла голова Пегого, пока остальное тело еще формировалось.

— Ну, создатель? Не томи уже.

— Наш реагент сообщить, что Москва пасть. Русский войско уходить из Москва, французский войско входить в Москва.

Я вытащил наладонник и принялся пуглить. Сообщения оставались противоречивыми. Непосредственные участники войны — как русские, так и французы — выкладывали в основном селфи, причем одновременно и на фоне одних и тех же архитектурных объектов. Понять, кто где находится, было совершенно невозможно. Складывалось впечатление, что русские и французы стоят в одних очередях к историческим памятникам, фотографируясь попеременно.

Если Пегий утверждает, что Москва взята, так оно и есть. Вернее, это не кенгуру утверждает — откуда ему знать, что делается в микромире? — а Наполеон Бонапарт, несомненно, обладающий самыми достоверными сведениями по поводу передвижения французских войск.

Однако, месторождение микросхем находится не в Москве, а в Бородино — это я хорошо усвоил. При это не понимал, каковы намерения Наполеона в отношении Бородинского месторождения. Можно предположить, что месторождение захвачено. Но в таком случае Наполеону достаточно прибыть туда и вызвать создателей вселенной, чтобы те заделали протечку во времени. Тогда нашу вселенную не демонтируют.

Если протечка заделана, моя миссия на этом прекращается. Кенгуру сообщили бы о достигнутом успехе. Если не сообщают, следовательно, либо протечка не устранена, либо никакой протечки в Бородино нет. Оба названных варианта требовали разъяснений. Что значит не устранена? Создатели вселенной не могут устранить протечку? Могут. А если никакой протечки в Бородино нет, как быть с микросхемами, которые должны откуда-то поступать на демидовские заводы?! Кругом сплошные вопросы и загадки.

— Спасибо за информацию, — поблагодарил я Пегого. — В ближайшие часы я вылетаю в Бородино.

— Прощай, Пегенький, — проворковала выздоровевшая Люська.

— Готовься, — сказал я жене. — Завтра с утра вылетаем.

— Не с утра, — запротестовала она. — У меня наладонник барахлит, уже день не могу маман дозвониться. Я маман слышу, а маман меня нет. И с другими абонентами то же самое. Ну, Андрэ, любимый! Давай завтра утром сходим в лавку, купим мне наладонник. А потом садимся в дирижабль и летим, куда скажешь.

— Ты из меня веревки вьешь, дорогая, — заметил я, скрепя сердце.

Я, на следующее утро

На следующее утро Люська выписалась из больницы, и мы отправились покупать наладонник.

Приказчик, увидев входящую в салон пару, изменился в лице от счастья.

— Прошу, прошу вас, сударыня! У нас богатейший выбор! Гаджеты на любой вкус.

— Хотелось что-нибудь простенькое, с эксклюзивом, — попросила Люська.

— О! — от переполнявших его чувств приказчик чуть не задохнулся. — Разумеется, сударыня! Вы обратились по адресу. Именно на простеньком с эксклюзивом мы специализируемся!

Приказчик увел Люську показывать образцы, а я тем временем осмотрелся.

Лавка, в которую мы зашли, находилась на одной из центральных пермских улиц. Снаружи лавку украшал выполненный из дерева макет огромного наладонника, одна сторона которого была выкрашена в мужской черный цвет, а другая сторона — в дамский розовый. Внутри лавки на полочках, вне досягаемости покупателей, лежали образчики товаров.

Я прошелся вдоль полок. Здесь были наладонники, предназначенные для всех целевых групп. Совсем простые, в грубой рогоже, с большими кнопками и низким разрешением экрана — для крестьян. Такие же, но с намалеванными на рогоже цветочками — для крестьянок. Мещане предпочитали аппараты в чехлах из плотной матерчатой ткани, темных либо бледных расцветок. Купечество ожидали наладонники из кожи, от бычьей до крокодиловой. Сами аппараты были дорогие, с дизайном «а-ля рюс», тем не менее не отступающим от практичности. Для аристократии предназначались эксклюзивные модели, с идущими по корпусу платиновыми вензелями, надписями, выполненными уникальными шрифтами, и прочими изысками. Духовенство предпочитало наладонники с золотым тиснением по черному фону, обязательными куполами и крестами, с распятым на них Христом или без оного. В принципе, товарные предложения 1812 года мало отличались от современных.

— Андрэ, как ты считаешь?

Люська продемонстрировала бирюзовый наладонник, довольно симпатичный. Из-за Люськиного плеча выглядывал приказчик, настороженный, как во время охоты на крупную дичь.

— Замечательно, дорогая, — сказал я. — Он подходит к твоим глазам.

— Разве у меня зеленые глаза? — заподозрила подвох Люська.

— Они самых разных оттенков, в зависимости от настроения.

— Пожалуй, я еще посмотрю.

Приказчик бросился за клиенткой, но я ухватил его за лацкан.

— Минуточку, уважаемый. Не можете оценить мой аппарат?