Внезапно в голову Ивану Платоновичу пришла неплохая мысль. Если с князем Андреем все равно кончать, отчего не сейчас — собственными, так сказать, стараниями?

Министр изменил направление и принялся выгребать в другую сторону, в попытке приблизиться к ангару с запасным дирижаблем. С некоторыми усилиями, это удалось. Тут Иван Платонович бросил весла, вытащил из кармана дорогую гаванскую сигару (будучи министром государственных имуществ, он мог позволить себе такую роскошь) и зашарил по карманам в поисках коробка спичек.

Как?! Он позабыл взять спички?! При одной мысли о такой оплошности Ивана Платоновича прошиб холодный пот.

По счастью, спички обнаружились в кармане жилетки. Иван Платонович чиркнул спичкой о коробок и, несколькими глубокими затяжками, раскурил сигару. Затянувшись напоследок, Иван Платонович перегнулся через бортик и посмотрел вниз. Дирижабль находился в десяти-пятнадцати метрах от запасного ангара. То, что нужно. Газ должен уже выйти из оболочки и открытых баллонов. Крыша ангара была, разумеется не герметичной — ее строили мужики из соседней деревни, — поэтому невидимый, но чрезвычайно горючий газ наверняка просачивается сейчас сквозь крышу.

Не без сожаления сделав последнюю затяжку, Иван Платонович кинул недокуренную сигару прямо на крышу сарая. Сигара, тлеющая и разбрасывающая по ветру искры, упала прямо на крышу. Не желая, чтобы его задело взрывной волной, Иван Платонович нырнул в корзину и сел на весла, пытаясь отлететь от ангара как можно дальше.

Снизу, с земли, страшно полыхнуло. Послышался ужасный взрыв, и дирижабль ударило воздушной волной. Ойкнув, Иван Платонович ухватился на бортик, но опасность уже миновала. Взрывная волна не разломила корзину дирижабля и не испортила оболочку, но, напротив, отбросила воздушное судно в сторону от развороченного и теперь полыхающего ангара.

Понимая, что стрелять по нему не станут — не до беглеца уже, — Иван Платонович выглянул из корзины. Вследствие дыма мало что было видно. Некоторые из человеческих фигурок лежали на земле неподвижно, некоторые двигались, но Иван Платонович надеялся: князь Андрей находится среди неподвижных.

Ветер в сторону Петербурга был благоприятным, однако не полностью попутным. Иван Платонович кинул ненужный уже пистолет на пол корзины и взялся за весла.

Я, в то же самое время

Над моей головой раздался ужасный взрыв, и на какое-то время я потерял пространственную ориентацию. Когда пространственная ориентация возвратилась, я поднялся на ноги и попытался сообразить, где нахожусь.

Земля вокруг горела. По воздуху, как в замедленной съемке, плыли обломки ангара. Я что-то кричал, но не слышал собственного крика. На земле валялись несколько гусаров в обгорелых мундирах. Я вспомнил о своих боевых товарищах и обернулся. Зимин уже сидел на заднице и с деловитым видом отряхивался. Демаре стонал, держась за голову. Я взглянул в небеса, надеясь увидеть в них пылающий факелом дирижабль, но тот был цел и плавно удалялся в направлении Петербурга.

К нам бежали находившиеся в усадьбе люди. Первой подбежала Люська, с криком:

— О, Андрэ, ты жив?

— Жив, жив, как видишь.

Второй подбежала теща, с вопросом:

— Князь Андрей, а где Иван Платонович, вам случайно не известно?

— Иван Платонович срочно отбыл в Петербург. Полагаю, нам с Люси придется отбыть туда же, и немедленно.

— Но как же так… — начала теща.

— Люси, — обратился я к жене. — Собирайся, мы немедленно улетаем в Петербург. А вы, Полина Федоровна, можете лететь в Петербург вместе с нами, если пожелаете.

Крестьяне, бродившие поодаль с ведрами воды, тушили оставшиеся очаги возгорания. Воду носили из озера. Когда со склада приволокли еще несколько десятков пустых ведер, смекалистые крестьяне выстроились в цепочку и принялись передавать ведра с водой по цепочке. Дело пошло заметно быстрее, и вскоре пожары были потушены.

Ангар вместе с находившимся в нем запасным дирижаблем был разрушен полностью, но другие строения, в том числе усадьба, не пострадали. Повсюду были выбиты стекла, этим повреждения ограничились. Жертв также не было, но здесь уже по чистой случайности. Рядом с сараем во время взрыва находились несколько гусаров: взрыв оглушил их, некоторые из людей обгорели, но остались живы. Понемногу приходя в себя, гусары начинали подниматься, вскакивать на коней и прикладываться к бутылкам с шампанским.

Нападение на Сыромятино закончилось неудачей: тесть ускользнул. Пора было прощаться.

— Извини, Андрюха, ничего не могу поделать, — сказал майор Зимин, подкручивая опаленные пламенем усы и вскакивая в седло. — Как-нибудь в другой раз. Но ты повоюй за вселенную, конечно! В боевых условиях нельзя опускать руки.

Демаре сказал что-то по-французски и похлопал меня по плечу.

— Прощается, — перевел Зимин. — Ему в Москву, у него там командование. Ну а мне с гусарами, — добавил Зимин от себя, — обратно на базу. Будем беспокоить французов, пока из Москвы, а потом со всей России не уберутся… Не забудь про вселенную, Андрюха! — крикнул Зимин на прощание.

Гусары ускакали. Демаре тоже — он отправился в противоположную сторону, к Москве.

Нам с Люськой пора было собираться. Было ясно, что протечка во времени находится в Петербурге и что ее контролирует Иван Платонович Озерецкий, министр государственных имуществ и мой тесть.

Люси Озерецкая, в то же самое время

Когда вблизи усадьбы раздался выстрел, я почти не испугалась. Подумала, что сторож отпугивает ворон от цветника. Но когда послышался стук лошадиных копыт, поняла: кто-то приехал — вероятно, солдаты. Впрочем, мне было некогда: я занималась примеркой платьев, решая, какое лучше подойдет к вечернему выходу.

По коридору протопали шаги, и в комнату ворвался Андрэ, с криком:

— Люси, ты освобождена!

Муж отъезжал в Бородино — теперь, следовательно, вернулся.

— О, Андрэ! — сказала я, обнимая его.

Тогда Андрэ спросил, дома ли папан. Я отвечала, что в своем кабинете, видимо. У Андрэ был такой решительный вид, что я спросила, не случилось ли чего. Андрэ отвечал:

— Твой папан хочет уничтожить нашу вселенную.

— О Господи! — рассмеялась я такому пустяку.

Пока папан будет уничтожать вселенную, пройдет немало времени, надо думать.

— Не волнуйся, любимая, вселенная в безопасности, — успокоил меня Андрэ. — Однако, я отлучусь ненадолго.

Иногда муж такой смешной. Мужчины все смешные, когда занимаются так называемыми мужскими делами, особенно спасением вселенной.

Андрэ убежал к папану, а я стала примерять следующее платье.

Я примерила одно или два платья, когда где-то поблизости — вероятно, в одной из хозяйственных построек — прогремел страшный взрыв. Я сразу вспомнила про Андрэ и схватилась за сердце: наверняка муж опять попал в какую-нибудь историю. В чем была, я выбежала из дома и обнаружила, что большущий деревянный сарай, в котором папан хранил запасной дирижабль, полностью разрушен. Надо полагать, вместе с дирижаблем. Вокруг пылал огонь, на землю падали поломанные доски, некоторые с гвоздями, а посреди этой разрухи находился истерзанный Андрэ, безумным взглядом окидывая окрестность.

— О, Андрэ, ты жив? — воскликнула я, припадая на мужнину грудь.

— Жив, жив, как видишь, — ответил Андрэ, весь в копоти и грязи.

Тут подошла маман, и стала интересоваться по поводу папана, на что Андрэ отвечал, что папан срочно уехал в Петербург. С папаном такое бывает: ни с того, ни с сего соберется и через минуту в пути. Андрэ добавил, что мы также немедленно улетаем в Петербург, и маман, если желает, может к нам присоединиться.

Вот не зря, не зря я примеряла платья: как чувствовала, что сегодня мне предстоит отправиться в Петербург. Я даже не стала целовать Андрэ — у него щеки были законченными, — а сразу побежала обратно к себе, домеривать платья. Столько дел, а вечером отъезд!