Свет мысли неземной лишь от нее исходит,
Она того, кто вдаль последует за ней,
Ко благу высшему на небеса возводит…
Маргарита почувствовала, как мужская рука бесстыдно гладит ее пониже спины. Никто видеть этого не мог, никто не стоял позади них.
Господи, неоткуда ждать помощи… Сейчас ей станет дурно. О, что он делает…
Маргарита вскочила, и стул позади нее опрокинулся, совсем как у Матрены-Матильды. Надо подышать воздухом…
Но Георгий подхватил ее за талию, громко объявив:
— Именинница желает танцевать! Оркестр, танго!
И музыканты сразу перестроились, оборвав Лучано на середине музыкальной фразы. Матильда ничуть не расстроилась, а итальянец был взбешен. Он сжал в кулаки свои отнюдь не боксерские руки, но Георгий уже вел Риту в танце по пустому залу, освобожденному от лишних столиков, меж расставленных там и сям подсвечников…
И королеве в этот момент стало наплевать на свое царственное величие, на чувство собственного достоинства, на оскорбленную гордость. И на то, что на них устремлены взгляды всех присутствующих. И на то, во что наряжен ее кавалер.
Руки лежат на его плечах — так высоко! Хорошо, что под ладонями нет рубашки: ткань не мешает ощутить прохладу его кожи. А на лбу она чувствует его дыхание: как удачно, что нынче она забрала челку наверх!
Она вся в его власти… вот так… веди… прижми… И он ведет ее, прижимая, так ловко в своих банных шлепанцах!
Танго, рваный ритм. Рывок! — и Георгий перебросил ее через свое согнутое колено. Маргарита откинулась назад, волосы скользнули по полу… счастье, что ей дарована такая гимнастическая гибкость.
И опять — вплотную к нему. К Нему…
Жарко… Не хватает воздуха… А почему не хватает? Ах, понятно: он целует ее в губы…
Оборванец в мятой майке осмелился целовать королеву на глазах у всех?!
Ну нет, не бывать этому!
Маргарита очнулась от гипноза его близости. Отшатнулась, оттолкнула наглеца кулачками и резко повернулась к нему спиной.
— Хватит, спасибо! — крикнула она музыкантам. И в резко наступившей тишине направилась к столику.
Но… что-то задержало ее, точно кто-то подставил подножку, и Рита больно грохнулась на оба колена.
Позади раздался саркастический смех: Кайданников наступил своим омерзительным шлепанцем ей на шлейф и продолжал стоять в такой позе, чтоб все успели разглядеть, как он прижимает подошвой золотую парчу королевского одеяния.
Все-таки ее швырнули на пол, как шелковую куклу!
Тут же из-за стола взметнулись две мужские фигуры — и стулья за ними полетели на пол. Сегодня просто дождь из падающих стульев!
Лучано подскочил к Ритиному обидчику и принялся дубасить его: напрасны были призывы Понтини к благоразумию.
Костя же до Георгия не добежал: мощная материнская ручища схватила его за шиворот и, как щенка, выкинула из ресторана.
— Погуляй, ненаглядный мой! — прогудела Матрена и задвинула засов: не хватало, чтоб ребенок лез во взрослые разборки!
Мужчины бились не на жизнь, а на смерть. Кайданникову, в его легком облачении, было сподручнее: казалось, он даже получает удовольствие от этой внезапной баталии.
Зато у Лучано был перевес в темпераменте: южная кровь закипела в нем. Он не щадил себя и не намерен был щадить противника. Он не думал о последствиях, и это приумножало его силы.
Уже несколько дней, после происшествия с ракеткой, в нем клокотала нереализованная ярость, и наконец он нашел повод, чтобы дать ей выход. Владелец фирмы «Колизеум» сражался так, как будто был гладиатором, вышедшим на арену древнего Колизея. А в гладиаторском бою — либо убей соперника, либо умри сам. Лучано намерен был победить. Любой ценой.
Джузеппе спешно собирал со стола ножи и вилки и прятал их по карманам: приборы могли быть использованы как холодное оружие. Видимо, старик хорошо знал нрав своего вспыльчивого хозяина.
К сожалению, даже мудрый диретторе не смог предусмотреть всего. Лучано схватил тонкую фарфоровую тарелку, ударил ею о край стола, и теперь у него в руке был зажат острый серпообразный осколок, напоминавший оружие неандертальцев. Он ринулся вперед, выставив заостренный край перед собой…
И тут…
Маргарита сама не поняла, что с ней случилось. Она поднялась с колен и, путаясь в собственном шлейфе, прыгнула сзади к итальянцу на плечи с мальчишеским криком:
— Наших бьют!
Она вступилась за того, кого сама только что желала уничтожить, за этого дерзкого, ужасного, подлого… но любимого человека!
Его жизни угрожала нешуточная опасность — и женское сердце не смогло с этим смириться. Сзади, из-за спины, Львица вцепилась в щеки Лучано наманикюренными ногтями, обратившимися в когти.
Джерми рухнул на пол, а Маргарита, не помня себя, продолжала бить, царапать, увечить его, хотя гладиатор уже выронил осколок тарелки.
Джузеппе Понтини тут же проворно забрал опасный кусок фарфора, бормоча:
— Фуриоза… женская логика… ведьма!
А Матильда наблюдала за схваткой точно так же, как сочинские мальчуганы за теннисным матчем: бесстрастно сложив на груди руки и только время от времени сплевывая через плечо. А чего ей было волноваться, когда Константин надежно огражден от этого безобразия!
Маргарита увидела на лице Джерми кровь, но это не отрезвило ее, а наоборот, окончательно пробудило в ней хищницу. Никто бы не смог сейчас оторвать Львицу от раненой жертвы.
Задели подсвечник на высокой ножке, и вспыхнул край шелковой кулисы.
— Пожарный рукав, живо! — кричал Валентин. Как бы прибыльный заказ не обернулся непоправимым убытком, а то и вообще гибелью заведения! Если пламя доберется до поролоновых ветвей — прощай, ресторанчик «Под платаном»!
Огонь загасили быстро, и Джузеппе, перехватив шланг, направил струю на дерущихся.
Но и это Маргариту не охладило.
А остановил ее… знакомый саркастический смех. Презрительный и холодный. И хлесткий, как пощечина.
Что ж, истерику именно пощечиной и прерывают. К Львице мгновенно вернулся человеческий облик.
Рита огляделась: что это она натворила? И ужаснулась.
Лучано лежал на полу, свернувшись калачиком и закрыв израненное лицо руками. Он тихонько постанывал.
А тот, другой… тот единственный и ненавистный, он все смеялся. Веселишься, тварь? Что ж, поглядим, кому выпадет смеяться последним.
И она склонилась над итальянцем:
— Больно тебе, миленький? Лучано, прости меня, пожалуйста. Я… знаешь, я просто перепутала: что-то в голове помутилось. Я не хотела!
Ну и придумала объяснение, глупее не бывает! Самой стало и стыдно, и смешно. И досадно… за все. И жалко себя, и загубленного праздника, и растоптанных надежд. Растоптанных этими грязными резиновыми банными шлепанцами!
Рядом с Лучано барахтала лапками перевернутая брюшком кверху черепашка, которую в пылу драки смахнули со стола. И черепашку стало жаль тоже.
— Лучано! — прошептала Маргарита. — Поедем, я с тобой, я к тебе. Буду лечить, ухаживать…
Джерми сразу перестал стонать:
— Правда?
— Конечно.
Она помогла ему подняться и взяла черепашку с паркета.
Львица снова стала королевой:
— Спасибо всем за приятный вечер. Валентин, все было блестяще. Оплата двойная. Гасите свечи!
И именинница направилась к выходу, нежно положив растрепанную голову на плечо вконец одуревшему Лучано.
Джузеппе подвел итог:
— Бабий ум — что коромысло: и криво, и зарубисто, и на два конца!
И он галантно подал руку невозмутимой Матильде.
Глава 13
СЮРПРИЗ
Черепашка на тумбочке не подавала признаков жизни. Точно так же затаился и Лучано. Лежа поверх покрывала, он млел от прикосновений Маргаритиных пальцев к его синякам и ссадинам. Не шевелился, почти не дышал, лишь бы не спугнуть привалившего ему блаженства. Как он был благодарен этим ранениям, так портившим его внешний вид! «Не было бы счастья, да несчастье помогло», — сказал бы Джузеппе, увидев хозяина в эту минуту. А сам Лучано готов был пропеть из «Фауста»:
