В его жизни случилась маленькая сказка. Она закончилась. Это все выдумки филологов-фольклористов, что сказки должны завершаться счастливо.

Маргаритина сказка тоже подошла к финалу. Нелепый мультик, сценарист которого плохо продумал сюжет. Карикатура на любовь. Совсем не дружеский шарж.

Теперь жизнь войдет в накатанную колею и потечет, как прежде. В успехе и комфорте. Без треволнений.

Оно и к лучшему.

Но как невыносимо пахнет бензином в Костиной колымаге! Несмотря на то, что стекла у этого чудовищного экипажа, за исключением лобового, отсутствуют напрочь…

По прибытии в Адлер Костя молча, стиснув зубы, выгрузил Маргаритин багаж. Взял тяжелые чемоданы и сам понес их к стойке регистрации. Милый мальчик, истинный джентльмен!

Поодаль толпились таксисты, ожидающие прибытия очередного рейса. Рита узнала коренастую фигуру Костиного отца.

Завьялов-старший тоже заметил их, но не отпустил ни единого замечания в адрес своего наследника. Только проводил парнишку взглядом — как показалось Маргарите, печальным и сочувственным.

Ей стало немного стыдно перед Костей: зачем растревожила его доверчивое мальчишеское сердечко!

И она сделала Константину прощальный подарок. Прежде чем предъявить свой паспорт для посадки, обернулась к парню, обхватила руками его белесые виски и поцеловала Костю в губы. Долгим, настоящим, взрослым поцелуем. Таким, какой дарят только любимому.

Когда-нибудь он наградит таким же ту девушку, которая разделит с ним судьбу…

Прощай, жаркий город Сочи! Оказывается, твои 2300 часов солнечного сияния в год — это слишком много. Явный перебор.

Пора бежать от палящих лучей в тень. В спасительную тень привычного ночного образа жизни…

Правду говорят, что жизнь — рулетка. Подкидывает порой такие случайности, что диву даешься. Но совпадение выпавших комбинаций не всегда радует.

Оказалось, что Маргарита Солнцева и Георгий Кайданников заказали билеты на один и тот же рейс.

Только ее место было в начале салона, а его — в самом хвосте…

Георгий прошел мимо Риты, не заметив, не поздоровавшись. Значит, он тоже вычеркнул ее из списка своих знакомых. Ну и замечательно: наконец-то между ними — полная взаимность. Она ничуть не переживает.

Только почему-то взлет так тяжело переносится, что впору попросить у стюардессы пакетик!

Никогда еще Маргарите не бывало так муторно при подъеме лайнера. Может, просто она много лет пользовалась услугами лишь зарубежных авиакомпаний, отвыкла от неуклюжей отечественной техники…

И леденцов на внутренних линиях теперь не раздают. К счастью, в сумочке завалялись какие-то конфетки от кашля.

Самолет набрал высоту, и в салоне начались перемещения. Ритиного соседа попросили пересесть, а на его место усадили молодую женщину с грудным ребенком. На стену перед креслами привесили прямоугольную люльку, которая упиралась рамой в колени и нарушала весь комфорт.

Маргарите совсем не доставило удовольствия наблюдать за розовым новорожденным, копошащимся перед ней и беспрестанно что-то вякавшим на своем младенческом языке, понятном только матери.

И потом эти то и дело намокающие пеленки… От них такой запах… Мать меняет их и складывает мокрыми в сумку внизу. А сумка не закрывается…

«Попрошу, чтобы меня тоже пересадили, долго я этого не выдержу», — решила Маргарита и обернулась, чтобы окликнуть бортпроводницу.

Но… как на острие иглы, наткнулась на прищур стальных холодных глаз. И не решилась подать голоса. Чего доброго, подумает, что она хочет привлечь его внимание.

Преодолевая отвращение, она заставила себя смотреть на малыша. Он еще не научился управлять своими движениями, пухлые ручонки беспорядочно дергались.

«Не понимаю, почему большинство людей умиляются при виде маленьких детей? Лицемерят, наверное. Другое дело — ребятишки лет пяти-шести, когда они уже соображают, рассуждают вовсю и их можно наряжать в красивые одежки. Мне нравится детская мода, такая яркая, праздничная, задорная. А эти пеленки, эти промокшие подгузники и перепачканные памперсы — фу!»

Ее передернуло. И вообще, кажется, начинало знобить: все тело сотрясала крупная дрожь.

А впрочем… нет, это дрожит корпус самолета. Что за непонятные вибрации, что за неприятное урчание, нарушающее привычно-ровный гул мотора?

И отчего так бледна курсирующая по проходу бортпроводница?

— Граждане, пристегните ремни, — натренированно-ровным голосом объявляет она, пряча дрожащие руки в карманы синей униформы. — Просьба соблюдать спокойствие и порядок.

Что за странная «просьба соблюдать»? Разве есть повод для беспокойства и беспорядка?

Да, есть. Самолет вдруг резко тряхнуло, как автомобиль на ухабистой проселочной дороге. Могут ли быть в воздухе ухабы и кочки?

Молодая мать выхватила ребенка из люльки и судорожно прижала к груди. Позади, среди пассажиров, раздались возбужденные и испуганные возгласы.

— Мы падаем?! — истерично выкрикнул кто-то.

— Все в порядке, — точно робот, повторяла стюардесса. — Поводов для волнения нет. Сейчас вам раздадут спасательные жилеты.

Ничего себе, нет поводов для волнения. Чему тебя только учили, девушка в синей пилотке? Придумала бы что-нибудь более правдоподобное.

Маргарита посмотрела в иллюминатор.

Облака неслись не горизонтально, как обычно, а снизу вверх. Лайнер стремительно падал. Так стремительно, что облачиться в какие-то там жилеты никто не успеет. Да и от чего они могут спасти, эти дурацкие безрукавки? Они что, раскроются, как парашюты? Ерунда: от пассажиров останутся разве что… от жилетки рукава.

Заложило уши: резкий перепад давления. Странный, визжащий звук, выворачивающий тебя наизнанку. Что-то совсем разладилось в моторе? Нет, это заверещал ребенок.

Как ломит глазные яблоки, какая резкая боль в висках! Маргарита с трудом скосила глаза, и увидела, как ее соседка расстегивает блузку и прикладывает новорожденного к белой, с прожилками, набухшей от молока груди.

Ребенок вцепился в выпуклый сосок беззубым ртом и замолчал. А молодая женщина, покачиваясь на сиденье и совершенно отключившись от происходящего ужаса, тоненько запела:

Младенец насыщался, и Маргарита впервые в жизни увидела вблизи темечко новорожденного, покрытое редким пушком.

Оно дышало, то втягиваясь, то становясь выпуклым. Оно было совсем мягким, лишенным костей и таким уязвимым, таким беззащитным!

Это крошечное, мягкое, все в складочках существо едва-едва успело доверчиво прийти в наш мир — а жизнь его встретила катастрофой! Хорошо, что дитя еще ничего не осознает. А вдруг осознает? Кто может знать, что таится в этой мягонькой, незащищенной головке?

Маргариту охватил животный, неподвластный воле страх. Захотелось подтянуть колени к самому подбородку и свернуться в комочек, спрятав лицо. Но мешал пристегнутый ремень.

Что она распелась, эта молоденькая дура, разве не понимает, что они падают, падают, падают?!

Не соображая, что делает, Маргарита рванула застежку ремня, высвободилась и выскочила в проход. Куда она бежит? Почему именно туда, в конец салона?

Она не давала себе в этом отчета. Только чувствовала: там, в хвосте самолета, на заднем сиденье ее спасение, ее прибежище… ее жизнь!

Ее схватили за локоть:

— Попрошу сесть на место.

Какая она сильная, эта стюардесса, и какая безжалостная! Разве не понимает, что для Риты Солнцевой сейчас самое главное добраться до…