Вон Он! Добежать до Него! Прижаться…
Но, как штык, вонзился в нее равнодушный, скептический, насмешливый взгляд Георгия. Риту точно холодным душем окатили. Ледяной прищур отрезвил ее быстрее, чем железная хватка проводницы.
Прижаться? Как бы не так. Да пошел ты!.. Это было минутное помутнение рассудка. Извините, господин Кайданников, больше не повторится.
— Извините! — вслух — уже стюардессе, которую, кажется, Рита в горячке успела толкнуть. — Сама не знаю, что на меня нашло.
Глядь — а облака-то за окном опять плывут как надо. И мотор звучит ровно, правильно, без перебоев. И голос пилота по радио объявляет:
— Граждане пассажиры, все в порядке, небольшая техническая неполадка устранена.
Загомонили, обнимаясь и поздравляя друг друга, пассажиры. Стюардесса, нервно и бурно смеясь, уселась прямо на рифленый пол: ей нужна была разрядка.
А Маргарита, пробираясь на свое место, вдруг обратила внимание на лицо молодой матери: каменное, как восковое, оно было сплошь покрыто крупными каплями пота. Женщина, словно заведенная, продолжала петь и не могла остановиться:
Ветра спрашивает мать:
Где изволил пропадать?
«Я дитя оберегал,
Колыбелечку качал».
Рита положила руку ей на плечо.
— Пойдите умойтесь. Вам надо встряхнуться. А маленького… давайте я пока подержу.
Та послушалась. Новорожденный моментально уснул у Риты на руках, безмятежно посапывая. Теплый нежный комочек, так вкусно, так уютно пахнущий — вовсе не мокрыми пеленками, а белым молоком, разноцветной радугой и светлыми надеждами…
Маргаритины же надежды были перечеркнуты и похоронены. Когда, после всех треволнений, самолет благополучно приземлился в московском аэропорту, два его пассажира — Маргарита Александровна Солнцева и Георгий Васильевич Кайданников — вышли из здания аэровокзала через разные двери. Они не попрощались и даже не оглянулись друг на друга напоследок. Окружающим не пришло бы в голову, что эти двое могли быть знакомы.
Глава 3
ЗЕРО
Как замечательно пользоваться благами цивилизации! Засыпать не в палатке, по крыше которой барабанит дождь, а на широченном мягком матрасе итальянского спального гарнитура, под невесомым пуховым одеялом.
Но… как одиноко, как страшно и холодно на этом просторном комфортабельном ложе, когда не к кому прижаться!
Приятно лакомиться деликатесами из тарелок тонкого фарфора, а не поглощать отвратительную перловку-шрапнель из почерневшего котелка! Хорошо обедать за инкрустированным ореховым столом, а не сидя на влажной траве!
Однако было бы куда лучше, если б посреди этого стола стояла восковая венчальная свеча, которая мешает тянуться губами к тому, кто должен бы сидеть напротив…
Как восхитительно это изобретение в области строительства — шумозащитные рамы! Как надежно они отгораживают от грохота машин и прочей уличной суеты!
А Маргарита тоскует по шуму прибоя, свисту дельфинов и пыхтению ежиков… Тишина начинает угнетать, давить на психику. Хочется подойти к окну и шибануть по стеклу кулаком, разнести его вдребезги, да так, чтобы из руки фонтаном хлынула кровь…
Стоп! Что это за мысли?
Неужели она, Маргарита Солнцева, всегдашняя победительница, рожденная под знаком Льва, допускает подспудные мысли о самоубийстве? А из-за чего, собственно говоря? Из-за какого-то хлыща, невежды, который даже не сказал ей «до свидания»?
Но, допустим, он бы это произнес.
Все равно его ждал бы однозначный ответ:
— До какого такого свидания? Нет уж, дружок, прощай. Так будет точнее.
Боже, как мрачны эти тяжелые пурпурные шторы! Что-то они напоминают? Ах да, все то же: темную венозную кровь.
Не забыть завтра же заказать занавески посветлее, пожизнерадостнее!
И вообще: что она забыла тут, в пустой безжизненной квартире? В казино, небось, в ее отсутствие все пошло наперекосяк.
Пора выходить на работу.
Там весело, там народ. Ее все любят и уважают. И там много дел, которые отвлекут от тяжких размышлений.
В ресторан приходят разные интересные посетители. И… среди них может оказаться Георгий.
Хотя на него Маргарите Солнцевой наплевать!
— Риточка! — Нодар чуть ли не на шею к ней кинулся. — Спасительница! Приехала! Мы без вас постоянных посетителей теряем, неуютно им тут без хозяйки! А загар-то! Ницца, Анталия?
— Канары, — небрежно ответила Маргарита.
— Вот я и говорю: не наш загар, не отечественный. Фирменный загар!
Маргарита вышла на работу в белоснежном костюме, который так выгодно оттенял новый, бронзовый цвет ее кожи.
Отдавала ли она себе отчет, что тройка из точно такой же ткани была на Георгии, когда он зашел в номер Лучано Джерми вечером 29 июля? И забрал именинницу к себе — туда, где на столе горела венчальная свеча…
Впрочем, сейчас не до лирических воспоминаний. Все вокруг кипело, бурлило и требовало ее срочного вмешательства.
Однако все это, прежде такое привычное и любимое, теперь ей не нравилось.
Вышла поздороваться Ольга-гейша, которая помогала Нодару в Ритино отсутствие. А Маргарите показалось, что та стала держаться как-то чересчур развязно, и что одета она слишком кричаще, и духи у нее излишне пряные. Хотя прежде вкус вроде бы Ольге никогда не изменял.
Потом появился Сергей Сергеевич и рассыпался в любезностях и заботе, будто не было между ними никакого конфликта. Но Рите теперь даже странно было подумать, что с этим человеком она когда-то ложилась в постель. Обрюзгший, тяжеловесный, пустой мужлан с плоским мышлением. Туго набитый денежный мешок, вот и все. Раньше казался сдержанным и немногословным, а теперь ясно, что он просто-напросто туп. И почему перед ним все стелются?
Единственное, что обрадовало, — так это исчезновение Лизаветы, которая укатила со своим ненаглядным Валерой отдыхать в Иерусалим. Шастает сейчас небось по святым местам, восторгается, как будто разбирается и в истории, и в религиозных святынях. Говорят, этот простофиля готовится сделать ей предложение, а может, уже и сделал…
— Нодар Отарович, давайте столики переставим!
— Как хотите, Риточка. А зачем?
— Сама не знаю… Или, может, скатерти поменять. На сиреневые, скажем.
— Ммм… Ну, если хотите…
— Да нет, не хочу. А люстры? С настенными бра было бы уютнее.
— По-моему, вы проголодались, Риточка. Хотите вашего любимого рагу? Ребятки, быстренько обслужите Маргариту Александровну.
— Рагу, — она нехотя ковырялась в тарелке. — Кажется, специй переложили. Мускатного ореха многовато…
— Может, пойдете игру посмотрите? Вам всегда нравилось…
— Пожалуй…
Она переступила порог игорного зала.
И почему-то в нос сразу ударил едкий запах пота: слишком азартные игроки взмокли от волнения.
«Противно. Помылись бы, что ли. Надо Нодару подать идею: пусть душевые организует. Переоборудовать под них часть холла. А то получается не казино, а конюшня какая-то. Или коровник», — брезгливо поморщилась она.
Приблизилась к столу: «Загадать, может, по старинке?» Но разноцветные поля не складывались, как раньше, в логичный и закономерный узор, из которого так легко можно было вычленить единственное, нужное, число.
Маргарита видела лишь беспорядочный набор бессмысленных цифр, за которыми ничего не стояло, как за нудными формулами по высшей математике в ее институте.
«Семь», — все же попыталась загадать она.
Выпало зеро.
Зеро, ноль, пустота.
Пустота затягивает, и единственное, что еще пульсирует в ней, — это безумное вращение гигантской рулетки. Вертится колесо — ноль — зеро — ничто…
Девушка-крупье, рискуя быть уволенной, перестает принимать ставки:
— Скорую, быстрее! Маргарите Александровне плохо!
Игра остановилась и на других столах.
