Истошно завизжали женщины на остановке, увидев, как надвигается на тротуар темная, взбесившаяся громада…
И крепкий цементный столб принял на себя могучий удар…
Крышка капота задралась вверх, сминаясь в гармошку…
А когда визг затих и мотор перестал натужно урчать, из джипа выбрался Георгий.
— Господи, живой! — ахнули прохожие.
— Да у него шок! Скорую надо!
— Его красная машина подрезала! Я видел!
— Да не красная! Автобус на светофор попер!
— Та не автобус! Та тож его горбулина перлась! — бодро вступила в спор энергичная бабенка.
Георгий выгреб из бардачка документы, хлопнул дверцей и, бросив разбитый джип на перекрестке, вскочил в подошедший автобус.
Яростно спорящая на остановке толпа очнулась и ломанула следом, утрамбовывая потные тела в тесную духоту салона.
— Подожди, я схожу в номер за деньгами, — сказала парню Рита, когда «вольво» остановилась у пандуса «Жемчужины».
Он покосился на бриллиантовое колье, на пальцы, усеянные кольцами, и усмехнулся.
— Для меня лучшая плата, если вы согласитесь со мной поужинать.
— Не получится, — отрезала Рита. — Я уезжаю.
— Жаль, — улыбнулся парень. — Не понравилось у нас?
— Слишком много впечатлений.
Он понимающе улыбнулся, махнул Рите, и красная «вольво» легко сорвалась с места.
Она одарила его величавой прощальной улыбкой и без сил опустилась на барьер пандуса.
Даже в таком убогом виде она все равно привлекает мужское внимание… И только один упорно не желает замечать ее обаяния.
Какая горькая пустота внутри, будто ее выжали, как лимон…
Ну что, королева Марго? Подбирай свой ободранный шлейф и — выше нос! Подданные ждут вас.
Народ толпами кричит «Ура!» и в воздух чепчики бросает…
Как могла королева покинуть их, променять на этого надутого индюка?
…А перед глазами, как нарочно, вставали счастливые мгновения…
Падающие звезды в куполе круглой небесной сферы… Безумные объятия на берегу среди бела дня, когда они бросились друг к другу, как два голодных зверя… Ласковые руки, втирающие в ошпаренную солнцем спину целительный бальзам…
Рита решительно тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли.
Ничего этого не было! Ничего! И Георгия не было!
Да кто это? Она и понятия не имеет…
Королева величественно поднялась с бордюра, отряхнула босые ноги и прошествовала по широкой дорожке к парадному входу гостиницы.
Даже кинозвезды, съехавшиеся сюда в начале июня на свой «Кинотавр», жалко семенили под приветственный гул толпы, пыжась представить себя не в Сочи, а по крайней мере в Каннах…
Куда им до Маргариты! Вот как надо нести себя, неторопливо, с внутренним достоинством, а не выставляя натужно напоказ!
Настоящая леди останется леди всегда, даже в грязном рубище!
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
О, мотыльки бессильные, смиритесь!
И у меня характер резок был,
Я горяча была и отвечала
На дерзость — дерзостью и на угрозу —
Угрозою. Теперь я поняла,
Что бьемся мы соломинками. Сила
Вся наша — в нашей слабости. Так лучше
Смиритесь, преклонившись пред мужьями
С покорностью…
Шекспир. Укрощение строптивой
Глава 1
В ТЕНЬ!
Как странно: в гостиничном номере пахло свежим сеном. И еще тут был кто-то посторонний. Ах да, это просто горничная. Та самая пожилая женщина, которой Рита когда-то отдала корзинку с фруктами и овощами.
Когда-то… Совсем в другой жизни. С тех пор, кажется, пролетело много-много лет.
— Вас не было, а я все равно каждый день прибиралась! — сообщила горничная, явно ожидая поощрения, но тут же осеклась, испуганная диким видом постоялицы. Будто это не прежняя богатая дама, а бомжиха-подзаборница.
— Наполните мне ванну, — почти простонала Маргарита. — Погорячее и побыстрее.
Ухо как божественную музыку ловило плеск струи об эмаль, а глаза остановились на горке зеленых листьев посреди гостиной. Они-то и источали запах влажного луга. Что за сенокос в номере?
— А это я приношу для черепахи, — объяснила горничная. — Тут иностранец приходил. Говорит — уезжаю, а животное принадлежит синьорине. Вам то есть. Просил присмотреть. Я ему: мол, за зверями ухаживать не входит в наши обязанности…
— Хорошо, хорошо, спасибо, я рассчитаюсь. Только потом. Все потом. Вы идите…
Поскорее сбросить с себя эти просоленные лохмотья!
И волосы стали жесткими, заскорузлыми. Помнится, в школе на физике они делали опыт: опускали проволоку в перенасыщенный раствор соли. Металлические нити обрастали кристаллами. Такое же теперь у нее на голове. Даже цвет волос как будто изменился. Чуть ли не седина вылезла.
Сейчас, сейчас она все это смоет вместе с тем унижением, что прилипло к ней, как грязь. Анютины глазки! Жаль, что не донесла эту пакость до номера, надо было торжественно скормить черепахе.
Как медленно наполняется ванна! Можно успеть сделать еще кучу дел.
Заказала по телефону авиабилет. Дали только на завтра.
Что ж, днем раньше — днем позже, какая разница! Теперь уже все равно. Все кончено. В ее жизни больше не присутствует человек по имени Георгий Кайданников. Маргарита вычеркнула его из списка своих знакомцев. Навсегда.
Окончательно и бесповоротно.
Так. Теперь — позаботиться о такси до Адлера.
— Алло! Пожалуйста, примите заказ. Завтра. Двенадцать ноль-ноль. От «Жемчужины» до аэропорта.
Горка листьев на полу зашевелилась, и из нее показалась сморщенная змеиная головка. Черепаха моргнула, словно подмигивая Маргарите. Костин подарок напомнил о себе.
— Только у меня просьба. Мне не нужен первый попавшийся водитель. Мне нужен Константин Завьялов.
Диспетчер засмеялся в трубку и согласился.
…Горячая вода куда приятнее, чем самые горячие мужские ласки. Нежная, пахнущая лавандой пена для ванны гораздо нежнее, чем поцелуи любовника. Вот оно, истинное наслаждение, а все остальное, все эти сексуальные забавы — от лукавого.
«Уют и покой — единственное, что мне нужно», — думала Маргарита, а слезы были вовсе незаметны на мокром лице. Она и сама не заметила, что плачет. Может, это просто выходит впитавшаяся в кожу морская соль…
Или попал в глаза розовый, с перламутровым блеском, густой шампунь…
Забыться и не думать. Лежать в воде неподвижно и ни о чем не беспокоиться.
А если это не удается, если ярость все-таки клокочет в душе, так нужно излить ее на собственное тело, массируя его докрасна жесткой щеткой.
Хорошо, наверное, живется черепашке. Чуть что — втянула голову в панцирь, и все шито-крыто. Но где найти тот панцирь, то убежище, куда можно спрятаться от себя самой?
Почему-то в ванной становится душно, и все эти шампуни, лосьоны и притирания пахнут так резко, так едко! Поскорее выйти и распахнуть окна настежь!
Костя вез ее в аэропорт, ни о чем не спрашивая. Не поинтересовался даже судьбой черепахи. Ну и хорошо: Маргарита в последний момент передарила животное горничной — для внучек. Ни к чему ей в московской квартире лишнее живое существо, требующее ухода.
Знаменитый потомственный таксист не глядел в сторону пассажирки: он сосредоточенно изучал дорогу, как будто видел ее впервые и боялся заблудиться. Единственная фраза, которую он обронил уже за чертой города, отдавала безысходностью:
— Я бы мог повезти вас кружным путем, и вы бы опоздали на самолет.
Он хорошо знал расписание авиарейсов, этот опытный профессионал.
Маргарита не стала ни утешать, ни обнадеживать мальчишку. Не дала ему своего московского телефона, не пригласила в гости, когда будет проездом в столице. К чему?
