— Что за часть, господин прапорщик?

— Н-ской пехотный полк…

— Почему нижние чины в таком виде, прапорщик? Что за сброд, вы привезли на фронт?! Сахалинские каторжники, в своё время молодцеватей выглядели!

Однако, прапорщик — птица гордая!

— Да по какому праву…

Мисустов, сделал незаметный, но сильный тычок под рёбра:

— Перед тобой Его Величество Император, болван!

— Здравия желаю, Ваше Императорское Величество! — заорал тот, вконец обалдев, — мы с запасу…

— Недавно из школы прапорщиков, господин офицер?

— Так точно, Ваше…

— Кем до призыва был? Какое сословие?…Дворянин?

Судя по тому, как ловко дурачком прикинулся — как только «жаренное» почуял, из самого, что ни на есть «быдла»… Угадал!

— Я это… Никак нет… Папаша мой лакеем при Его Превосходительстве был — а я вот на его жалование гимназию…

Понятно.

— Можете не продолжать, господин прапорщик… Вы свободны.

— Есть! — рванул так, что чуть фуражка не слетела.

Ну, такой навоюет… Хотя, как знать: чем хуже сын лакея, недоучившегося в семинарии поповича Василевского? Ставшего в конце концов, известным советским маршалом?

Да, ничем!

Самое интересное: праздно болтающиеся или бесцельно, хаотично двигающиеся военнослужащие находящиеся рядом, с неким любопытством посмотрели в нашу сторону и всего лишь…

Да… Толку не будет.

— Есаул! Поймайте импресарио этого бродячего цирка и, прикажите ему через полчаса, построить это бандформирование за околицей. Шепните лишенцу, что от быстроты этого действа, всецело будет зависеть девственность его многострадальной задницы!

Стою, наблюдаю за весьма забавным зрелищем — напоминающим приезд в публичный дом, наряда из полиции нравов… Хотя, надо отдать должное: на удивление скоро — не через полчаса конечно, а где-то минут через сорок пять, православное «воинство» было построено, причём — в относительном порядке. Да! Конечно, не доживу и не смогу проверить лично — но сдаётся мне, что у батьки Махно, его хлопцы имели более притязательный вид. Более половины без сапог, без шинелей и нередко, ваще — без шаровар! У оставшейся половины, обувь и обмундирование зачастую в таком виде — что можно было подумать, что в нём троих уже похоронили… Треть без винтовок…

Мне и, без вопросов всё было понятно: казённое имущество служивые пропили по дороге на фронт, а достаточно винтовок им просто не выдали. Мля, вояки…

Подошедший деревянным строевым шагом, бородатый, трясущейся от страха перед высоким начальством старичок — помнивший, думаю, ещё осаду Плевны — если не Трои, отрапортовал блистая обильной испариной на лбу:

— Н-ской стрелковый полк, по приказу Вашего Императорского Величества, построен! Начальник полка, подполковник Иванов!

— Благодарю за службу, господин подполковник!

— Рад стараться, Ваше…

— Поздравляю Вас с почётной отставкой и заслуженной пенсией «с мундиром»! — прервал его.

Штаб-офицеры полка, выглядели как провинциальные чиновники — пойманные за взятки и, отравленные в наказание на периферию. Обер-офицеры и прапорщики напоминали засидевшихся в старших классах гимназистов-балбесов, приехавшие на пикничок с шашлычком, водочкой и девками… Короче, «порохом» и не пахло!

Отставной подполковник стояли и глазами хлопал.

— Что-то непонятно?

— Кому сдать дела, Ваше…, — на удивление быстро просёк ситуацию и, по-моему, даже обрадовался.

— Минутку, полковник… Среди господ офицеров, есть уже повоевавшие? Хотя бы в Японскую?…Выйти из строя! Ко мне!

Чётким строевым шагом — хотя и слегка прихрамывая, ко мне, придерживая громоздкую шашку на боку подошёл довольно молодой ещё офицер:

— Начальник пулемётной команды, штабс-капитан Кудрявцев!

Его я давно заприметил — при построении этой орды, сей офицер действовал наиболее осмысленно и его более-менее слушались солдаты. Вообще, эта «пулемётная команда», хоть как-то напоминала воинскую часть, а не — то ли плохо вооружённую банду, то ли — группу разоружающихся военнопленных. Хотя, в его «команде» имелось всего четыре станковых «Максима» — вместо положенных по штату в стрелковом полку восьми.

— Что и когда закончили, господин офицер?

— Казанское пехотное училище, в тысяча девятьсот четвёртом году, Ваше Императорское Величество! — бодро и чётко отвечает.

Кадровый офицер! Большая редкость в строю по нынешним временам.

— Где и когда довелось воевать, господин штабс-капитан?

— В Японскую и уже в… В эту, Ваше Императорское Величество!

Кадровик, что ещё сказать! Одна выправка чего стоит.

— И, до сих пор штабс-капитан?! — удивляюсь.

— Недолго в строю был — вот и, званием начальство обносило: под Мукденом в первый же месяц ранили, в Восточной Пруссии — недели не провоевал и, это весной в Галиции — полтора месяца и в лазарет!

Сказано было с такой лихостью, с таким бахвальством — что я не на шутку разозлился:

— Ну, везунок…

— Простите, Ваше…?

Самое интересное — не дурак, сразу видно! Но, почему так по-дурацки, у него всё получается?!

— Я спрашиваю: как долго ещё, Вы намерены пули и шрапнели ловить своей тушкой, господин офицер?! Ваша доблесть, не в том должна быть — чтобы подставлять под пули лоб, или какие другие мягкие части вашего тела и, потом по полгода валяться по госпиталям!

— Не в обычае русского офицера, отсиживаться за спинами своих подчинённых! — довольно дерзко ответил на это штабс-капитан.

— ДУРАК!!! Дурак Вы, Ваше Благородие! — горячо, со всей убедительностью ему говорю, — эта война — война пулемётов и дальнобойных пушек, если ещё сами не поняли! Она косит всех и вся — кто «за спинами» и, тех — кто перед ними. Вы не спасёте ваших солдат своей грудью, а вот головой — обязаны! Вы должны так руководить своими подчинёнными, чтоб не Вы казённые бумаги матерям и жёнам своих подчинённых писали — а, противостоящий Вам офицер Кайзера. Именно, для этого Вас — за казённый счёт столько долго учили, господин штабс-капитан…

Вижу, задумался… Ну, да и то — хлеб!

Предлагаю сладкую «плюшку» — чтоб закрепить успех:

— Вы желаете военной карьеры, господин штабс-капитан? Хотите, ещё молодым, стать генералом?

— Хотелось бы…, — с безнадёгой, — так точно, Ваше Императорское Величество! «Плох тот солдат, который не носит в своём ранце маршальский жезл!»

— Тогда, Вы должны беречь жизнь каждого солдата в бою! От него, ваша карьера зависит. Переживший первый бой неумелый новичок, набирается опыта, научится бороться со своими страхами. Три-четыре боя и он уже опытный солдат! Три-четыре месяца и он — ветеран! А с солдатами-ветеранами, любой сможет стать не только маршалом… ИМПЕРАТОРОМ!!!

Спридович стоящий за моей спиной и вполголоса о чём-то разговаривающий с Воейковым, услышав такое, поперхнулся и раскашлялся…

— …Запомните, господин штабс-капитан — именно в вещмешке солдата-ветерана, находятся ваши генеральские погоны!

Вижу, задумался конкретно…

— Ладно… Сейчас мы проведём смотр вашим «войскам», затем ещё поговорим.

Идём вдоль строя. Одно радует: «ратники второго разряда» пока достаточно редко встречаются — в основном молодые «шалопаи», возрастом где-то до двадцати семи лет. Останавливаюсь возле такого защитника Отечества — в одной линялой гимнастёрке, фуражке и исподнем — с завязочками за щиколотках, но браво «евшего» меня глазами и крепко сжимающего в руках винтовку.

— Ну, молодец, солдат! Дай, винтовочку то…

Осматриваю со всех сторон винтовку с примкнутым штыком, открываю затвор и смотрю через дуло на Солнце.

Идеал!

На казённике, опять же — «1915» год, двуглавый орёл и клеймо Императорского тульского оружейного завода. Ну, молодцы туляки — второй год, как война, а они качество отделки ещё довоенное держат… Доберусь вот, я до вас!

— Что-то вроде не пехотный образец, а драгунский… Почему так?

Между пехотной и драгунской «мосинками» различий особых то, нет — ствол чуть короче, да штык — хоть и с трудом, но съёмный.