Ладно, ломаем комедию дальше.

Пришлось вызвать ответственное лицо, удостоверить мою августейшую личность и только тогда…

Доклад Начальника Штаба генерала Алексеева тоже, был совсем другого формата — чем прежде. Сухо и коротко, он изложил обстановку сложившуюся на фронте в данный момент, цифры предварительных потерь, расходов боеприпасов — которые чуть ли не поснарядно, распределял лично. Проинформировал меня о мерах, им предпринимаемых для противодействия противнику…

— Хорошо, господин генерал! Я вижу, ваш оперативный стиль с момента нашей последней встречи улучшился. Ещё, научились бы выполнять мои приказы, а не устраивать мне показуху — вообще, цены бы Вам не было!

— Ваше Императорское Величество! — глаза в кучу, — в чём моя вина?

— А вот это, — я припечатал к столу отчёт моего «ревизора», — почитайте-ка, господин генерал!

Алексеев схватил пачку бумаг и, забегал по горизонтали своими косыми очами, читая… Наконец, он закончил и уставился куда-то в пространство.

— Что скажите в своё оправдание, Ваше Превосходительство?

Слов оправдания после прочтения результатов проверки, у генерала не нашлось… Он стоял и хлопал ресницами, не мыча и не телясь при этом…

— Кому из офицеров, Вы приказали ужесточить пропускной режим? — пришёл на помощь своему Начальнику Штаба я, — звание, фамилия, должность?…НУ!!!

— Полковник Квашнин-Самарин, комендант Ставки Верховного Главнокомандования…

Слегка улыбаюсь, примиряюще:

— А я уж было, грешным делом подумал — что это Вы на меня болт забили, Ваше Высокопревосходительство… Рад был ошибиться: это всего лишь — какой-то полковник, положил хер на Вас!

Со мной был Кондзеровский — дежурный генерал при Верховном Главнокомандующем. Обращаюсь к нему:

— Господин генерал! Распорядитесь передать жандармскому подполковнику Дукельскому, мой приказ об аресте саботажника и проведения тщательного расследования. Пусть выяснит — ГЛУПОСТЬ ЭТО ИЛИ ИЗМЕНА?! Если, просто глупость — «повысить» до капитана и отправить умнеть на фронт. А если измена — повесить, известным образом.

Могильная тишина в зале…

— Как уже можно понять, господин генерал, — снова к Алексееву, — систему проверки выполнения ваших же приказов, Вы создать тоже не удосужились… В этом случае, кто у Вас виноват?

Я очень внимательным взглядом, осмотрел всех присутствующих штабных офицеров.

— Может, Вы? — наезжаю на какого-то, враз побелевшего лицом подполковника.

— Ваше Императорское Величество! — взмолился Алексеев, — это — полностью моя вина: за недостатком времени…

— Хорошо. Раз у Вас, господин генерал, нет времени для создания института представителей Ставки на местах — следящих за правильностью и своевременностью выполнения ваших приказов и, проверяющих правильность донесений Вам с мест, то его создам я.

Пока народ приходил в себя, я «по-английски» свалил.

Забегая несколько вперёд, скажу что комендант Ставки Верховного Главнокомандования полковник Квашнин-Самарин, после тщательного расследования был не повешен — а признан «глупым» и, отправлен на фронт с понижением в чине на одну ступень…

Другой раз, подъезжая к зданию Штаба, я заметил русского штабного офицера, премило беседующего с одним из представителей японской военной миссии при Ставке Верховного Главнокомандующего.

— Господин генерал, — наезжаю на Алексеева после доклада, — ваши офицеры — носители секретной информации, свободно общаются с иностранными подданными. Вам, это известно?

— Так, союзники же, Ваше…

— «Союзники», говорите?! И, десяти лет ещё не прошло, как мы были с японцами не союзниками, а врагами! А Вы не боитесь, что в случае следующей войны с такими «союзниками», мне придётся перестрелять весь ваш Штаб — как потенциальных шпионов? И, первую очередь — ВАС(!!!), Ваше Высокопревосходительство!

Мой Начальник Штаба, аж дышать перестал и налился нехорошим, нездоровым «румянцем»…

«Ссука косоглазая, ты у меня воевать будешь — а не заговоры против своего Верховного Главнокомандующего плести-устраивать! — как-то, глядя на него подумалось, — или от инфаркта с инсультом сдохнешь!»

— Господин генерал! Приказываю Вам немедленно издать приказ по Ставке и, в целом по всей действующей армии, об запрете военнослужащим любых несанкционированных контактов с иностранными гражданами — кем бы они не были. Об каждом такой случае, участник должен написать объяснительную в ближайшие органы контрразведки или жандармерии… Не поставившие же с известность — скрывающие свои контакты с иностранцами военнослужащие, должны считаться потенциальными агентами иностранных разведок и не допускаться до документов и информации, имеющий закрытый характер… В отношении их должно быть немедленно проведено сначала служебное, затем — в случае злого умысла, уголовное расследование.

Меж тем, положение на фронте стало настолько критическим, что генерал Алексеев, на всякий пожарный, предложил перенести Ставку куда-нибудь — ещё более вглубь страны. Были названы города Калуга, Вязьма…

— Владивосток! — с самым серьёзным лицом, потроллил слегка я своих военноначальников.

Полюбовавшись очумелыми генеральскими физиономиями, внутренне над ними поржав, я озвучил свой выбор:

— …Прикалываюсь, господа стратеги! Город Коломна — вот отличное место под Ставку Верховного Командования. Именно там, мы её и расположим.

— Почему Коломна, Ваше Величество? — спросил Алексеев.

— Потому что, я так хочу! — как «отрезал» я, — без промедления высылайте соответствующие службы для поиска мест расквартирования, господин генерал.

Ещё выяснилось, что никакой серьёзной защиты в Могилеве — на случай внезапного появления врага нет. Были лишь части и подразделения охраны от всяких неприятностей моей августейшей особы и Свиты: Лейб-Гвардейский Сводно-Казачий Полк, Первый железнодорожный полк, да Гвардейский жандармский эскадрон… На совещании, генералом Кондзеровским было предложено сформировать из награждённых солдат особую пехотную часть — «Георгиевский батальон», для охраны Ставки и царской резиденции и назначить его начальником полковника Пожарского, недавно вернувшегося из госпиталя после тяжёлого ранения.

Высказавшись, все обратили взор на меня:

— А почему кавалеристов, в частности — казаков обижаете, господа генералы? А наши доблестные артиллеристы, чем вам не угодили? Или, нет среди них своих георгиевских кавалеров?! Неправда!

Против такой логики, генералам возразить-сказать было нечего…

— Тем более, любая пехота сама по себе не воюет, господа «стратеги»! Ей нужны свои подвижные части и подразделения поддержки… Предлагаю создать не батальон, а «Бригаду Георгиевских Кавалеров» — в составе одного-двух пехотных батальонов, эскадрона линейной кавалерии, разведывательной сотни из казаков и артиллерийского дивизиона. Начальников я выберу и назначу сам — прошу предоставить мне списки нижних чинов и унтер-офицеров награждённых Георгиевским Крестом и, подчинён он будет тоже — лично мне!

Это будет учебный центр российской штурмовой пехоты, а командовать им будет… Здесь, надо подумать.

Через три дня, вернулся посланный к генералу Иванову с «секретным» поручением, генерал Свиты Петрово-Соловово. Конечно, тот в своей победной реляции «немножко» приврал — раза в три, о чём доподлинно узнал мой проверяющий и весьма скурпулёзно доложил в своём письменном докладе…

Но, главное не это. Он, кроме самого генерала Иванова, опросил весь штаб Юго-Западного Фронта! Быстренько пробежавшись по довольно-таки пухлой кипе бумаг, что он привёз, я довольно потёр руки: Рузский, практически у меня в кармане — компромата на десять генералов хватит и ещё на сотню полковников останется! Осталось только заручиться поддержкой от Алексеева и руками одного Иуды, повесить на надлежащей осине другого.

А к этому генералу, с такой прикольной фамилией, стоит присмотреться повнимательней! Держится он очень хорошо и довольно независимо, а на «язычок» временами бывает довольно остёр. А не поручить ли, ему…?